Цветы от алкоголиков

– Это мне дарят мои лодыри и тунеядцы, – смеется известная многим целительница

По морозу босиком с милым убежала

– Раздевайся догола! – так встречает каждого мужчину Валентина Фролова – целительница из села Покровское Цильнинского района.

Оторопевшие мужики, как правило, начинают покорно стаскивать с себя одежды, но Валентина Васильевна быстро прекращает игру:

– У тебя что, долларов много, чтобы мне платить? Поцелуй меня в щечку ради уважения и успокойся.

– Я не проверяю людей на нечестность или брезгливость, – объясняет она свой ритуал. – Мне надо понять, боятся меня или нет. Это очень важно при лечении.

Выходной

Официально суббота и воскресенье у Фроловой – дни, которые она посвящает себе. Но людская молва, летящая далеко за пределы России, рассказывает не о графике работы целительницы, а о ее чудодейственных молитвах и рецептах.

– У меня опухоль за ухом была, – рассказывал попутчик Владимир, которого репортеры «НГ» довезли от Большого Нагаткина до Богородской Репьевки. – В больницу ходил, лечился какими-то лекарствами – ничего не помогало. Поехал к тете Вале. Два дня ездил. Посоветовала, какие мази сделать, молитву прочитала и отпустила. Мы снадобье сделали, помазали, а через некоторое время и следа от опухоли не осталось.

Владимир махнул рукой в направлении Покровского, а сам зашагал в свое село – Русскую Цильну.

Ясновидящая

– Раздевайся догола! – Скомандовала журналисту «НГ» целительница. – Тот оказался стеснительнее пациентов. Женщина засмеялась:

– Ладно, не смущайся. Пойду только мужу скажу, что я правильно увидела.

Оказывается, за несколько минут до нашей встречи, она сказала Николаю:

– К нам журналисты сегодня приедут. Что-нибудь на стол приготовишь?

– Я ведь не только целительница, – вернулась она к журналистам. – Я с рождения ясновидящая.

Раздался стук в дверь.

– От алкоголизма лечиться приехали, – вздыхает. И разрешает, – войдите.

Заглядывает молодой человек.

– Валентина Васильевна, девушку и женщину от алкоголя вылечите?

– Сразу двоих! – восклицает Фролова. – Ладно, заходите. Но запомните, в субботу-воскресенье ко мне ездить не надо.

Алкоголики

– Раздевайся догола! – парень не знает, что это шутка, но ради спасения жены и мамы готов на все. В глазах паника, но рубашку расстегивает. Женщины оторопели, а Валентина Васильевна смеется:

– Ладно, ладно, прекрати. В щечку целуй и достаточно.

Женщины своей рукой в толстом журнале пишут расписки о том, что добровольно идут на лечение и несут ответственность за свое решение. Пожилая едва сдерживает тремор и переживает:

– Не напишу, наверное.

Молодая пишет.

– Дату помнишь? – спрашивает целительница.

– Помню, конечно, – отвечает больная. – У меня сегодня день рождения.

– Ой, зря ты в День Ангела решаешься на такое. Очень большая ответственность. Никак нельзя будет клятву нарушить. Готова?

Девушка оборачивается к мужу. Тот отвечает за жену:

– Готова.

– Готова, – эхом вторит та.

– Ну, смотри. – Целительница зажигает свечу и начинает ритуал.

Молитва на чувашском языке звучит непривычно и диковато. Нож в руках выглядит устрашающе. Она водит лезвие над пламенем, направляет его на людей, в небо, в пол. И беспрестанно говорит. Понятны только несколько слов: сигареты, наркоман, деньги… Говорит и плачет.

– Потому что очень мне больно за таких людей, – объясняет потом свои слезы Валентина Васильевна. – Говорю им: «Как вы можете! Почему не встречаете гостей чаем и лимонадом? Обидятся? Пусть обижаются! Семья должна быть на первом месте, а не друзья-собутыльники. Я без рук всю жизнь живу, зубами одежду застегивала, ногами сыну пеленки стирала. И не сломалась. А вы – молодые, красивые… Лодыри, алкоголики, тунеядцы»!

– Что мы вам должны, Валентина Васильевна? – спросила пожилая.

– Вот сюда положи 10 рублей и скажи – на свечку.

Женщина положила сотню и со слезами протянула Фроловой тысячную купюру.

– А это вам. Возьмите, пожалуйста!

Валентина отказалась наотрез.

– Мне ваши деньги добра не принесут! Вот когда разбогатеете, обзаведетесь квартирой или иномаркой, купите мне буханку хлеба, и букет цветов привезите.

На женщину жалко было смотреть. Тысяча жгла руки. Увезти домой ее было невозможно. Целительница деньги не брала. Женщина рухнула на колени.

– Валентина Васильевна, ну, что же мне делать? Возьмите, ради Бога! Умоляю!

– Оставь деньги, – согласилась Фролова.

Посетители вышли за дверь, а она вздохнула:

– В церковь отдам. Не могу для себя деньги брать. Сразу дар потеряю.

Не смогла отказать в приеме Фролова и супругам из Татарии. Жена привезла к ней, как к последней надежде, мужа. Валерий, – чуваш лет тридцати трех, – получил от Фроловой такой материнский нагоняй, что пошел пунцовыми пятнами.

Потом была девушка из Ульяновска со страшной аллергией. Потом Фролова закрылась, сказав на улицу:

– Мне некогда. У меня журналисты, надо еще про себя рассказать.

Болезнь

За свои пятьдесят лет Валентина Васильевна перенесла девять операций. Одна нога короче другой на 3 сантиметра. Руки почти не работают. В молодости опрокинула на себя двадцатилитровую кастрюлю с кипятком.

– В семь лет живот заболел, – вспоминает она, – мама на руках понесла меня в больницу. Несет, а я кричу: «Не надо меня резать, нет там у меня ничего!». Она спрашивает: «С чего взяла, что тебя резать будут?» Говорю: «Там врач в халате сидит, живот резать будет, а у меня там нет ничего».

Врач на самом деле оперировал маленькую Валю. Перепутал аппендицит с острым гастритом. А потом беды посыпались одна за другой. Кто-то подкинул к порогу их счастливого дома какие-то наговоренные вещи. Родители испугались, а Валя взяла нечисть и сожгла. Но, видимо, неумело. Порча перекинулась на нее, и девочка стала сохнуть на глазах. Отказали руки, усохло тело. Началась тяжелая жизнь инвалида.

Любовь

– Я из-за этого вообще замуж не хотела выходить, – признается она. – Хотя знала, за кого выйду и когда выйду. Мой Коля за мной 12 лет ухаживал и все уговаривал. Я не соглашалась. А тут еще родные «пели»: «Посмеется и бросит». Ну, и его родители возражали сильно против такой невестки. Я же инвалидка, кому я нужна!

Год шел за годом, а Николай не бросал свою принцессу – так ее называли в чувашском селе. Каждый день ездил или ходил к ней за семь километров и каждый день уговаривал: «Валь, выходи за меня. Никого, кроме тебя нет». Та либо отмалчивалась, либо отшучивалась. Мучила себя, мучила мужика.

– Ни разу он меня не тронул за эти годы, – признается. – Что ты! Слова грубого не сказал. Госпожа, Валенька да миленькая – только так и называл.

– Однажды в сентябре меня знакомый до ее дома довез, – вспоминает Николай. – А туман такой стоял – как молоко! Она спрашивает: «Ты как же доехал? Ничего не видно». А я, если честно, и не заметил. Да, туман, а дорога к ней прямо светилась, как на ладони.

– Ой, мы вам столько чудес всяких рассказать можем, – отмахивается Валентина Васильевна. – В этом году на Пасху мне что-то тяжело стало. Весь день пролежала. Уже когда стемнело, полегчало. Говорю мужу: «Коль, что же это такое? Все люди в церковь ходили, на кладбище, а я в постели пролежала. Давай, погуляем».

– Вышли на поляну за клубом, – продолжает Николай и одновременно увидели – с неба спускается видение Николая Угодника. Как будто ворота открывает и говорит: «Для нас преграды нет…».

Семья

Лишь в тридцать лет Валя решилась на отчаянный шаг – вопреки воле родителей жить с любимым. 22 февраля 1987 года, морозной ночью, убежала из дома в капроновых колготках и коротеньких сапожках. Николай увез ее из Дрожжановского района в Цильнинский, в Покровское. Безденежные, но счастливые, они заняли пустующую квартиру почти без окон без дверей…

– Дверь лишняя там как раз была, – смеется Николай. – Мы ее вместо стола использовали.

Заняли квартиру, отправили родным короткие записки: «Нас не ищите, мы решили жить вместе». Три месяца никто не знал, где прячутся Валя с Колей. Потом мамы и папы приехали извиняться за то, что не верили в них любовь.

Врачи запрещали рожать. Но она не смогла смириться с мыслью, что у нее не будет ни одного ребенка. И решилась. Делали кесарево. Мальчишка родился на удивление здоровым.

– Помощник мой, – нежно говорит про шестнадцатилетнего Петра Валентина. – Школу через год закончит. Очень хорошо учится. Юристом хочет стать. Или врачом. Но врачом меньше – боится. Там, говорит, конкуренция нечестная.

Фроловы до сих пор считают, что на свете нет ничего важнее и ценнее, чем любовь. Муж и сын буквально носят маму на руках. Она для них по-прежнему принцесса. Муж – Коля, Коленька. Или – душман. Потому что у него борода такая, что детей пугать. А ей нравится. Сын – шутливо – Петросян.

– Петя маленький был, а мне вдруг так арбуза захотелось, – рассказывает Валентина. – Приехали армяне на машине. Меняют арбузы на картошку. Я с сыном подошла, говорю: «Продайте хоть один!». Те ни в какую – только, мол, за картошку. «Пошли, – говорю, Петросян, – нет нам никаких арбузов». Армяне аж подпрыгнули: «Как сына зовут? Петросян?!!».

– Эти арбузы потом всем селом ели, – смеется Николай. – Прямо к нашему дому привезли и сгрузили. Штук двадцать, наверное.

Венчание

Пять лет назад Фроловы обвенчались. Валентина в чувашской церкви была в белом платье. Тот ритуал остался лишь в памяти у немногих гостей. Да в двух фотографиях, которые свято хранит Фролова. На фото – несколько человек в церкви. В том числе и Валя с Колей. В темном помещении и снимки получились темные. А за спиной Фроловой – светящаяся и словно потрескавшаяся стена.

– Валя! – воскликнули гости. – Ты посмотри, что это у тебя за спиной.

Она обернулась, а фотограф сделал второй снимок. Обе фотографии вставлены в одну рамочку. И никому их Фролова в руки не дает.

Цветы

Недавно исполнилась мечта Валентины Фроловой – у нее появилась белая спальня.

– С детства грезила белым спальным гарнитуром, – признается она. – А на пятидесятилетие один племянник (их у богатой тетушки аж 49!) подарил десять тысяч. Я растерялась, что с ними делать. А потом гарнитур купила. Белый!

В спальне и передней комнате живые цветы. На полу, на столах, на подоконниках – вазы, вазы, вазы…

– Это мне лодыри, тунеядцы, алкоголики дарят, – улыбается целительница. – За то, что от вина избавляю. Как будто знают, как я люблю цветы.