О ноябрьском шторме на Черном море, в результате которого в Керченском проливе потерпели крушение и затонули сразу несколько судов под российским флагом, слышали, наверное, все. СМИ в подробностях описывали произошедшее в далеком от нас южном море.

Правда, подробности эти касались большей частью экологических последствий бедствия: нам показывали птиц со слипшимися от нефтепродуктов перьями и специальные бригады, собирающие мазут на берегу. А о том, что происходило в проливе во время самого шторма, о том, как вели себя в экстремальных условиях экипажи терпящих бедствие судов и о ходе спасательных работ – ни единого слова.

Но наши читатели могут узнать о событиях двухмесячной давности, что называется, из первых уст, поскольку у нас в гостях побывал непосредственный участник керченской трагедии, наш земляк, старший помощник капитана танкера «Волгонефть 139» Сергей Борисович ЧУДИНОВ.

Обычный рейс

– Тот рейс был самым обычным – десятки раз до этого ходили мы с грузом мазута из Самары в порт Кавказ, что находится в южной части Керченского пролива. Судно наше относится к классу «река-море» и такие переходы ему не страшны. Хаживали мы на нем и в Турцию, и в Швецию. Вот и в начале ноября загрузились мы мазутом в Самаре и пошли давно уже ставшим привычным маршрутом.

9 ноября, будучи еще в Азовском море на подходе к Керченскому проливу, мы получили штормовой прогноз и могли бы не идти в пролив. Но оператор, ведавший перегрузкой, заверил, что наш танкер быстро встанет под разгрузку, а поэтому не стоит тянуть время. Да и на море был полный штиль, шторма ничего не предвещало. Мы взяли лоцмана и пошли. Ведь Керченский пролив не весь судоходный – в нем прорыт глубоководный канал шириной метров 200, по которому в обе стороны непрерывно движутся различные суда. Вот и нужен лоцман, чтобы не напороться на мель или камни.

10-го штормовой прогноз повторился. Обещали сильный южный ветер с переходом на западный и одновременным усилением. Но было по-прежнему тихо, а разгрузочные работы в порту, в бухте которого – у южной оконечности пролива – мы стали на якорь в ожидании своей очереди перегрузки, шли полным ходом. Глубина под килем небольшая – метров десять, не более. Стоим, ждем.

Непредвиденное обстоятельство

Через некоторое время нам сообщают, что танкер, в который мы должны были перегружаться, свои емкости уже заполнил, и нас перевели в другую очередь. Отодвинув назад, разумеется. Возвращаться не имело смысла, да и не ходят суда туда-обратно, как заблагорассудится их капитанам – все перемещения согласовываются с береговыми службами. Ведь движение в Керченском проливе весьма интенсивно. Продолжаем ждать. А пароходов в бухте, что машин на автостоянке! Судов 70, если не больше. Вечером посмотришь: просто город на воде – вся бухта в огнях!

К вечеру стал усиливаться ветер, волна поднялась до двух метров, что, в принципе, было не страшно – суда типа «река-море» рассчитаны на волну в два с половиной метра. Правда, некоторые баржи, стоящие на якоре по соседству, «поползли» – ветер стаскивал их с места, несмотря на якоря. Пришлось травить якорь и нам. Метров 150 стравили, что для 10-метровой глубины вполне было достаточно.

Моя вахта была с восьми вечера до полуночи. И к тому времени, когда пришла пора сменяться, все еще было, так сказать, штатно. Я сменился и пошел отдыхать. Но в четыре часа утра меня и капитана разбудил вахтенный – ветер и волнение усилились (волны поднялись до четырех метров и уже захлестывали палубу). Но и это было в общем привычно и повода для особой тревоги не давало – все на судне закреплено, люки задраены. Одна проблема – «пополз» и наш танкер. Запустили машины, дрейф прекратился.

Беда пришла под утро

А потом поднялись огромные волны. Такие, что нос судна вдруг стал задираться вверх и поднялся метров на восемь. Затем мы почувствовали, что танкер содрогнулся, будто в конвульсиях, и середина судна резко просела, а на палубе образовалась трещина и из нее хлынул мазут – наш танкер, оказавшись кормой и носом на гребнях волн, просто сломался посредине.

Нет, паники в экипаже не возникло. Все знали, что танкеры, состоящие из множества отсеков-танков, обычно не тонут. А потом и берег был близко, да и каждый из нас бывал в различных переделках и перед лицом стихии давно уже не робел.

Какое-то время половинки танкера не отделялись друг от друга – так и болтались на волнах, связанные остатками конструкций. Скрежет металла, снопы искр… Если бы танкер был загружен сырой нефтью, то нас разнесло бы в клочья. Но мазут, да еще и холодный, зажечь не так-то просто. Потому и обошлось без пожара.

Наконец носовая часть нашего судна осталась на якоре, а кормовая с надстройкой, машинами и командой стала пробираться задним ходом, лавируя между то взлетавшими вверх, то проваливающимися куда-то вниз многочисленными судами в сторону берега, на мелководье. Капитан принял решение выйти на малую глубину, чтобы, в случае если судно затонет, надстройка осталась над водой.

На помощь нам подошел было один из находившихся поблизости буксиров. Но что-либо сделать при такой волне было невозможно, и он отошел. Тем временем наша половинка стала потихоньку погружаться – герметичность нарушилась и вода заливалась в танки. Но мы благополучно вышли на пятиметровую глубину и стали на мель. Оставалось только переждать шторм, чтобы команду смогли снять с борта другие суда.

А в это время…

Хотя другим было не легче. Волна, погубившая «Волгонефть 139», не пощадила и другие пароходы. Первым затонул сухогруз «Вольногорск». Но его команда спаслась в полном составе. Видя, что судно идет на дно, экипаж развернул спасательный плот и прямо на палубе в него погрузился. И когда палуба ушла под воду, плот понесло ветром к берегу. А вот экипаж другого тонущего парохода – «Нахичевань» – поступил иначе. Плот-то спасательный они подготовили, сложили в него документы, а сами остались на палубе. И плот унесло ветром. Развернули второй – и тот унесло. Несколько человек бросились в воду, чтобы догнать его, и погибли. В общем, из 11 человек команды спасти удалось только троих…

«Волгонефть 123» тоже пошел трещинами. И его капитан, не дожидаясь разрешения с берега, решил уходить в сторону Азовского моря – там, зайдя за косу Тузла, можно было спокойно переждать шторм – ветер, конечно, доставал и там, но волны уже не было. Вслед за ним потянулись и другие. И, видя это, с берега дали «добро» на уход из бухты. Около тридцати судов спаслись таким образом.

Но и тут повезло не всем. Сухогруз «Ковель» (приписанный, кстати говоря, к нашим Криушам – А. С.) запросил берег, чтобы ему помогли выйти из бухты, минуя затонувшие суда. «Вы их уже прошли», – ответили с берега. «Ковель» направился в пролив и… напоролся на затонувший корабль. И затонул сам…

…и потом

К вечеру 11 ноября ветер утих. В порт Кавказ прибыли спасатели МЧС – с вертолетами и катерами. Во время же шторма помощь терпящим бедствие судам и людям пытались оказывать экипажи портовых буксиров – никакой спасательной техники в районе шторма не было: одно судно было в Темрюке (6 часов хода), а другое – в Новороссийске (10 часов хода). Но и первый, и второй спасатели были морскими, с большой осадкой и вряд ли смогли бы прийти на помощь в Керченский пролив.

Нас сняли с танкера вечером 11-го. Отвезли в больницу, осмотрели, накормили. Помощь понадобилась только капитану – у него стало плохо с сердцем. Потом всех разместили в гостинице. Но через пару дней команду отправили домой, а меня и старшего механика оставили – объяснительные писать.

Ох, сколько их было! Проверяющих и надзирающих нагрянуло столько, что и не перечесть! Милиция, прокуратура, порт-надзор. И Сергей Шойгу прибыл, и премьер Зубков, и министр транспорта. Последний, кстати, очень удивился, увидев в порту речные суда: эти-то, дескать, как сюда попали!?

Потом в газетах и на телевидении много говорили о том, что суда ходят по рекам и морям старые, ежегодных техосмотров (у нас это называется предъявлением регистру) не проходят – вот и не выдерживают испытания стихией. Не знаю, может быть, какие-то мелкие частные компании обходят стороной эти предъявления, но танкер, которому принадлежит «Волгонефть 139», строго следует букве закона. И в 2007-м наш пароход проверяли по всем статьям. Другое дело, что последнее судно такого типа было построено 20 лет назад, а конкретно 139-й отметил уже свое 30-летие. Ясно, что былой прочности уже нет.

Но причина того, что с нами произошло, кроется не только в изношенности судна. Ко всему привело роковое стечение обстоятельств. Нас поторопили идти под разгрузку – это первое обстоятельство. Перевели из одной очереди в хвост другой – это второе. Прогноз погоды оказался неточным – ветер так и не сменился на западный и трепал суда в незащищенной с юга бухте. Будь прогноз более точным, многие избежали бы неприятностей, заранее уйдя или переждав шторм в Азовском море – это обстоятельство третье. И последнее – это то, что большая волна оказалась равной длине нашего танкера – не будь ее, 139-й (и все другие, находящиеся в бухте суда) спокойно перенес бы тот шторм.

P.S. Тела троих погибших во время шторма не нашли до сих пор. Следствие еще не закончено, и какими будут окончательные выводы, пока неизвестно. Неизвестно и то, задумаются ли на властных верхах о достойной спасательной службе на российских флотах или все останется так, как есть – с надеждой на «авось»?..