4 сентября одному из символов города и эмблеме «СК» памятнику Карамзину – исполняется 165 лет. Давайте еще раз вспомним некоторые эпизоды из его истории.

1. Ни один наш монумент не создавали таким большим «коллективом». Идея родилась в Симбирске у Языковых, Ивашевых, князей Хованских и других. На том, что памятником должна быть статуя, а не здание, настоял глава МВД Блудов. Он же предложил темы рельефов. За основу памятника взяли эскиз Александра Тона, но дальнейшую работу поручили Самуилу Гальбергу. Лично Николай I из двух вариантов, Карамзин или Клио на постаменте, выбрал последний. Во время работ над памятником Гальберг умер, и воплощать его замысел в бронзе пришлось четырем ученикам.

2. Симбиряне предлагали поставить статую либо на Венце, либо на площади Гостиного двора (примерно напротив ЦУМа). Заслуга более удачного выбора места установки памятника принадлежит министру Дмитрию Блудову, личному другу Карамзина, издавшему после смерти историографа последний – 12-й – том «Истории государства Российского». Таким образом, вокруг памятника сформировалась площадь, а потом и сквер – единственное место в центре, где сохранились посадки 1860-х годов.

3. В Ульяновске стоят по соседству два памятника с ошибочными датами на пьедестале.

У Карамзина – 1844 год, а открыт он был 23 августа (стар. стиля) 1845 года. У Карла Маркса – 1920-й, а открывали его 7 ноября 1921 года.

Цифры на граните выбили заранее, но установить монументы в намеченный срок, как часто бывает, не успели.

4. Венчает памятник Клио – древнегреческая муза истории. Но, с точки зрения православия, она – языческий идол. Поэтому при освящении сначала сдернули полотнище с постамента и святой водой окропили нижнюю часть памятника. Клио же, дабы не смущать симбирского архиепископа Феодотия, оставалась «спрятанной» под покрывалом.

5. На северном рельефе Карамзин читает свиток императору Александру I. А облокотившись на спинку трона, стоит великая княгиня Екатерина Павловна, младшая и любимая сестра царя, выдающаяся женщина эпохи. Ходили слухи, что существовали заговорщики, намеренные свергнуть слабого, на их взгляд, императора и короновать его сестру как Екатерину III. В нее был влюблен полководец князь Багратион, к ней сватался Наполеон. Екатерина имела большое влияние на императора, именно она весной 1811 года добилась у царственного брата аудиенциидля Карамзина. И Николай Михайлович, в преддверии «грозы двенадцатого года», читал главы о монголо-татарском иге, Куликовской битве, Дмитрии Донском.

6. Стиль памятника – классицизм, и аллегорические изображения, которыми мы сегодня восхищаемся, некоторыми современниками памятника в 1840-е годы воспринимались как явный анахронизм. Даже один из горячих сторонников установки монумента поэт Николай Языков писал Гоголю: «Народ смотрит на статую Клио и толкует, кто это: дочь ли Карамзина или жена его? Несчастный вовсе не понимает, что это богиня истории! Не нахожу слов выразить тебе мою досаду, что в честь такого человека воздвигают великовечную бессмыслицу».

7. Лучше всех сформулировал, за что увековечен Карамзин, академик Михаил Погодин: «Да, Карамзин не решал судьбы сражений, но решал мудреные задачи нашего государственного бытия, кои важнее всех возможных побед в мире.

Да, Карамзин не распространял пределов империи, но распространил пределы русского языка, в коем хранятся основы могущества, самые твердые, залоги славы, самой блистательной.

Он не открывал новых источников доходов, но открыл новые источники наслаждений в сердце, чистых, прекрасных, человеческих, которых нельзя заменить, нельзя купить никакими сокровищами древнего и нового света.

Он не сочинял законов, но внушал к ним уважение и учил жить так, чтобы никаких законов людям не было нужно».

Не по этим ли критериям стоит оценивать и тех, кого ныне возносят на пьедесталы?

8. В №12 питерского «Синего журнала» за 1912 год был помещен анекдот: «Простонародье принимает этот памятник за Варвару Великомученицу, и набожные люди даже крестятся на него.

Зато другие, «просвещенные», симбирцы останавливают крестящихся: «Безбожники! Ведь это не святая Варвара, а жена Карамзина!..».

9. В начале 1931 года горисполком получил письмо некоего пенсионера Тимонова из Крестовых Городищ: «Во всех газетах… пишется о недостатке у нас цветных металлов… Имею указать на крупный кусок такого металла в «бросовом состоянии» в Ульяновске. Это статуя из меди в Карамзинском саду. Только в императорских мозгах Николая I могла родиться мысль создания памятника греческой богине – с маленьким бюстом историка под ее ногами. В наше время ленинской логики, вещей и «грубого» материализма такой памятник анахронизм. Статуя должна быть снята и употреблена на подшипники». Директору краеведческого музея Павлу Гречкину и городскому архитектору Феофану Вольсову удалось монумент отстоять. А вот в Казани памятник Державину по проекту того же Гальберга порушили. Сейчас, правда, восстановили, но неудачно – от классицизма не осталось и следа.

10. Десятилетия дорожки Карамзинского сквера посыпались мелкой крошкой красного кирпича. За счет этого они выделялись среди «асфальтовых джунглей» и прекрасно гармонировали по цвету с гранитным постаментом, а весной – еще и с цветущей сиренью. Но пять лет назад кому-то пришло в голову «благоустроить» сквер. Его закатали асфальтом, и… пропал весь шарм. Не дай Бог, если сейчас еще плиткой сквер покроют или фонтан воткнут.

Коли уж у нас Карамзина объявили именем Ульяновской области, нельзя ли восстановить прежнее покрытие, по которому ностальгируют многие старожилы?

Антон Шабалкин