ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Угловая комната на нижнем этаже с выходом в оранжерею. Много цветов, несколько пальм и других тропических деревьев. Комната соединена с верхним этажом лестницей. В ней две двери, обширная кушетка, зеркало, стол, несколько стульев и клетка с попугаем.

Входит Степан, в правой руке у него выбивалка, в левой – лисий салоп.

Степан (ворчливо). Выставил меня на посмешище дворне. Где, пристают, Степан Ильич, салоп добыл? Или с кого снял ночью, или стал в заклад вещи принимать от обывателей? Никому невдомёк, что я потакаю барскому баловству. Нет-нет, да и взбредёт ему в непутную головушку машкерад устроить. Принарядится старой бабой и давай шастать по городу из конца в конец.

Степан встряхивает салоп, прикидывает к своим плечам, затем принюхивается к лисьему воротнику.

Ишь ты, как вкусно попахивает, кажется, розой. Это запах сладкой барыньки, что сюда шастает. Ладная такая барынька, из всех, что здесь перебывали, самая пригожая и добрая. Рубахой меня пожаловала.

Попугай. Алекс! Алекс! Алекс!

Степан. Что заголосил, дурак?

Плещет в птицу водой из кружки.

Попугай. Дурак! Дурак! Алекс! Алекс!

Степан. Дался тебе этот Алекс. Всё темечко продолбил своим Алексом. Это она, Мими, его этому выучила.

Подходит к клетке.

Говори: ваше превосходительство! Ваше превосходительство!

Попугай. Дурак! Дурак!

Степан кладёт салоп на стул, берёт большой платок и накрывает им клетку. Затем возвращается к салопу и опять примеряет к своим плечам.

Степан. Видел я всякие барские причуды, но о такой прежде и не слыхивал, чтобы шалобродничать в потёмках по городу в бабском наряде. Мими к нему попугая приставила, чтобы тот его вразумлял. (Передразнивает) Алекс! Алекс! Дурак! Дурак!.. Мой барин – пострел. Вечор к нему приходила другая барынька. Так он тебя платком накрыл, чтобы ты Мими не разболтал, старый дурень! (приподнимает платок) Тебе сколь годков? Двести? Триста?

На лестнице раздаётся шум. Степан прячет салоп в шкаф. Появляются супруги Загряжские. Александр Михайлович предупредителен и помогает жене преодолевать одну за другой ступеньки.

Загряжская. Я редко бываю в оранжерее от того, что здесь страх как круто…Боже, до чего роскошно! Диковинные цветы, вечнозелёные растения. Это кусочек рая, который ты, Алекс, себе присвоил.

Загряжский. Это, дорогая, мой второй кабинет, для умственной работы.

Загряжская. Значит, ты здесь сочиняешь свои прожекты. А это круглое, там, на столе, не модель воздушного шара, который ты решил построить для удовольствия симбирских обывателей?

Загряжский. Это глобус, круглая карта всей земли.

Загряжская. Она разве круглая?

Загряжский. Человеку, милочка, всё равно – квадратная она или круглая: в конце концов, везде его ждёт крышка.

Загряжская. Оставь свои гусарские шуточки, Алекс. Я всё-таки хочу знать, чем ты намерен здесь заняться? Мне также любопытно, зачем ты меня сюда пригласил?

Загряжский. На днях выборы губернского предводителя. Я обязан выступить в благородном собрании с речью. Этим вечером я хочу над ней поработать.

Загряжская. Ты намерен сам написать свою речь?

Загряжский. Я не люблю купаться в чернилах. Составлю те-

зисы, а Гончаров их распишет и расцветит перлами красноречия, которому он обучался в Московском университете.

Загряжская. Иван Александрович – способный молодой человек, правда, ему недостаёт галантности и шарма, но Лизоньке он нравится тем, что очень скоро научил её говорить по-французски, да и танцует неплохо.

Загряжский. Вот видишь, какой я эконом: залучив себе Гончарова, не потратился на гувернёре – французе.

Загряжская. Я твоей экономии не ощутила. И сейчас у меня всего сто рублей.

Загряжский. Кажется, пришла пора сказать, зачем я тебя сюда пригласил.

Загряжская (игриво). И зачем же?

Загряжский. Поиграть в угадайку. У меня на этой половине комнаты спрятано что-то очень ценное, что тебе покажется кладом. А теперь приступай к поискам.

Загряжская, поозиравшись, делает несколько шагов в сторону зрителей.

Загряжский. Холодно. Очень холодно.

Загряжская направляется к столу.

Теплее… Похолодало.

Загряжская идёт к шкафу.

Тепло. Очень тепло.

Загряжская открывает дверцу шкафа.

Очень тепло. Почти горячо.

Загряжская что-то перебирает в шкафу.

Очень горячо. Невыносимо горячо!

Загряжская поворачивается к мужу с видом крайнего недоумения, в руке у неё лисий салоп.

Загряжская. Откуда у тебя эта вещь? Кто здесь живёт, кроме меня? Молчи! Я всё знаю! Это твоя очередная пассия, одалиска? Или ты пал так низко, что взялся за купчих и мещанок? Лисий салоп… Тьфу! Да он псиной воняет!

Загряжский (хладнокровно). Произошло какое-то недоразумение. Меховая тряпка, которую ты откопала в шкафу, для меня такая же новость, как и для тебя.

Загряжская. Но для меня твои измены не новость. Когда это прекратится?

Загряжский. Никогда. И не делай удивлённых глаз. Никогда. Я испорчен военной службой, на которой очутился в шестнадцать лет и не в придворном полку, а на войне с французами. Война меня научила лёгкому отношению ко всему: меня принимают за легкомысленного человека, но я сам хочу им быть, чтобы не сойти с ума от множества льстивых и тупых рож, которые с утра до вечера теснятся в приёмной, чтобы хоть как-нибудь использовать меня для своей выгоды.

Загряжская. Я знаю, Алекс, что ты нуждаешься в утешении. Но салоп!.. Это одежонка явно от какой-то мещанки.

Загряжский. Не знаю я никакого салопа. Впрочем, сейчас мы с ним разберёмся. Степан!

Из оранжереи, не торопясь, выходит Степан.

Загряжский. Говори, скотина, откуда здесь взялся салоп? Говори, как надо, не то пойдёшь в полицейский участок, где получишь полсотни розг.

Степан (щупает салоп, встряхивает). Тут, барин, это самое-такое… как и сказать не соберусь… как посмотреть… с какого-такого боку…

Загряжский. Не прикидывайся бараном. Или я тебя не учил, как следует отвечать?

Степан. Как не учил, и ты учил, и пристав капитан Филиппини тоже учил.

Загряжский. Гляди! Промахнёшься, быть тебе опять в гостях у пристава!

Степан (радостно). Вспомнил! Неделю тому конюх его мне принёс. Говорит, болтался на верёвке возле конюшни. Говорит, спроси, Степан, у камердинера, чей салоп, может, кто повесил его проветриться, да забыл?

Загряжская. Оставь его, Алекс. Меня этот салоп уже не волнует. Я тебе верю.

Загряжский (Степану). Иди, но будь неподалёку, я с тобой ещё разберусь.

Оранжерейный мужик уходит.

Но мы, милая Мари, ещё не закончили нашу угадайку. Загляни-ка в шкаф, где тебя ждёт радостное открытие.

Мари достает из шкафа пакет, перевязанный розовой лентой.

Загряжская. Это мне? (открывает). Алекс! Здесь уйма денег!

Загряжский (посмеиваясь). Положим, далеко не уйма, но порядочно. Это тебе на иголки и булавки.

Загряжская радостно перебирает ассигнации.

Загряжская. Откуда у тебя столько денег?

Загряжский. Это не взятка. Я их выиграл у Бенардаки в карты. Заметь, я их не взял у него, а заработал своим везением и сообразительностью. Это честные деньги.

Загряжская. Ты мне отдаешь всё?

Загряжский. Конечно. Они твои; трать их по своему усмотрению.

Загряжская. Ты такой добрый, такой честный, а я тебя обидела своей ревностью. Прости меня, глупую.

Загряжский. У меня нет на тебя ни капли обиды. Ты же знаешь, что я не способен обижаться. И вовсе не из-за того, что я такой истовый христианин. Я давно понял, что всё в мире устроено глупо и ненадёжно, и в нём нет ничего такого, что можно любить и ненавидеть.

Загряжская (складывает деньги в пакет). Ты, Алекс, всегда всё усложняешь. Ну, да ладно. Пойду к себе. Тебя ждать?

Загряжский. Я буду работать допоздна. Это моё первое выступление в благородном собрании. Наши дворяне сплошь глупы и привередливы. Я своей речью постараюсь их расшевелить.

Загряжский провожает супругу к лестнице, целует ей руку, она через каждые две ступеньки поворачивается, и они обмениваются воздушными поцелуями. Затем Загряжский подходит к зеркалу и начинает торопливо снимать с себя фрак.

Загряжский. Степан! Где ты спрятался?

Степан. Тут я, под пальмой сижу.

Загряжский. Помоги мне одеться, да поторапливайся!

Степан. Иду!

Загряжский пытается застегнуть кофту.

Загряжский. Застегивай, а то я не дотянусь до спины.

Степан. Я, барин, никак не могу ухватить пуговку. У меня от земляной работы пальцы заскорузли, тут дамские пальчики нужны, чтобы застёгивать такие крохотульки.

Загряжский. Подай салоп! Хотя стой, мне надо переобуться в сапоги. Где они?

Степан. Где ты давесь оставил, там и возьми.

Загряжский. Нет их под кушеткой! Ты куда, дурак, мои сапоги задевал?

Степан. Не видел я их.

Загряжский. Ну, если ты их в кабаке заложил, то из полиции живым не выйдешь!

Степан. Я два дня, твоя милость, в кабаке не был. А ты вчера в этих сапогах по городу шастал.

Загряжский. Стой, гад! Что ноги прячешь? Покажи, что у тебя на них обуто?

Степан оглядывает свои ноги.

Степан. Вот так так! Виноват, барин, кругом виноват. Запамятовал, что в них во двор до ветра выходил, а потом снять позабыл.

Загряжский. Значит, ты в барских сапогах до ветра хо-

дишь? На моей кушетке храпишь? Вот ужо я сам без полиции тебя проучу!

Степан. Не надо, барин, самому. Лучше в полицию.

Загряжский. Почему так?

Степан. Я нехорошо лаюсь, когда меня бьют розгами. Твоей милости это не понравится.

Загряжский. Гляди, какой заботник. Где платок?

Степан. Как где? Перед глазами твоей милости. Закрыл птицу, чтобы не орала.

Загряжский перед зеркалом повязывает платок, прихорашивается.

Степан. То ли ты делаешь, барин? Это в Петербурхе машкерады всем ведомы от царя до простого люда, а в Симбирске машкерадства не видели, народ здесь лихой, и как раз намнут тебе бока. Оставь эту затею. Скоро твоя барынька явится, будет тебе с ней час поиграться.

Загряжский. Молчи, дурак! Как придёт Мими, так подай чай, конфеты, да сам жрать не вздумай! И скажи, что я скоро буду.

Попугай. Алекс! Дурак! Дурак! Алекс.

Степан. Ты вели своей барыньке, чтобы она меня не щипала. Чуть что не по ней, так она, ровно гусыня, шипит и норовит щипнуть.

Попугай. Алекс! Дурак!

Загряжский вынимает из ящика стола пистолет, грозит им птице и прячет под одежду. Затем охорашивается возле зеркала и стремительно покидает помещение. Степан показывает ему вслед кулак, берёт гитару, валится на кушетку, и, наигрывая «Камаринского», дрыгает ногами. Попугаю эта забава крепко не нравится и он кричит. Степан соскакивает с кушетки и идёт, вскрикивая, вприсядку. В комнату входит Мими, подкрадывается к пляшущему мужику и хватает его за шиворот. От неожиданности Степан роняет гитару и враскорячку садится на пол.

Мими (в ужасе). Бедная моя гитара! Опять тебя терзает в своих грязных лапах оранжерейный мужик!

Степан. Не изволь, барыня, гневаться. Струмент целёхонек.

Мими. Я пожалуюсь Александру Михайловичу на твою грубость, когда он спустится вниз.

Степан, покряхтывая, встаёт на ноги.

Степан. А я вот доложу барину, что ты его милость обзываешь по-собачьи.

Мими. Это как я его обзываю? Что тебе в дурью твою башку взбрело?

Степан. Вы его оба вместе с попугаем дразните: Алекс! Алекс!

Попугай. Дурак! Дурак!

Степан. Ну вот, что я тебе и говорил.

Мими. Хватит болтать, мужик!

Пауза.

Но где же Алекс? Степанушка, скажи, почему нет Алекса?

Степан переминается с ноги на ногу.

Степан. Барин изволил недавно удалиться. А куда, не сказал.

Мими. Как ушёл?

Степан. Вестимо как, ногами.

Мими. Может быть, он скоро вернётся?

Степан. Может и не задержится. Ты, барыня, располагайся, я сейчас чай подам, конфеты.

Степан подаёт угощение.

Мими (жалобно). Куда же он направился? Говори, Степанушка, всю правду, а я тебе гривенник на водку пожалую.

Степан. Умеешь ты ластиться… Вот ты захотела знать всю правду, а может тебе её и не надо знать всю? А мне нет никакого резона расплачиваться за твою правду поротой спиной.

Мими. Я никому не скажу, Степанушка. Вот тебе полтина. Говори.

Степан. Ушёл твой Алекс проветривать женскую одежду.

Мими. Это как… проветривать?

Степан. Как, как… Нарядился старой барыней и улизнул куда-то.

Мими. Старухой… Какой старухой? Ты, случаем, не врёшь?

Степан. Соврал бы я тебе и даром, а ты за полтину получила от меня чистую правду.

Мими. Скажи, Степанушка, а другой женщины сегодня здесь не было?

Степан. Была. Как раз перед тобой.

Мими (возбуждённо). Кто она такая? Ты её знаешь?

Степан. Как не знать? Она моя барыня, а я её крепостной мужик.

Мими (облегчённо). Фу!.. Ты меня совсем напугал. Марью Андреевну я знаю, недавно её дочери шила бальное платье. Она мне больше чем нравится: я её люблю.

Степан. За что ты к ней так горячо дышишь?

Мими. За то, что она Алекса любит, и всё ему прощает.

Степан. Тогда ты и меня должна любить. Я барину всё прощаю, а уж как люблю, так об этом вся дворня знает.

Мими. Дурак! Дураком родился – дураком и помрёшь!

Мими принимается щипать мужика.

Попугай. Дурак! Алекс! Алекс!

Степан. Ой, барынька! Не балуй! Отпусти душу на покаяние! Ведь неровён час – согрешу, видит бог, – согрешу!

Где-то совсем близко раздаётся выстрел.

Мими. Что это такое?

Степан. Из ружья бабахнуло.

Слышны крики.

Мими. Кто-то сюда спешит.

Степан. Это беда… Ты дверь за собой на щеколду закрыла?

Мими. Закрыла на крюк.

Степан срывается с места и бежит к двери. Слышны топот, крики. Степан приводит Загряжского. Тот задышливо дышит, салоп распахнут, воротник наполовину оторван.

Загряжский. Ты дверь хорошо запер?

Степан. На все щеколды и на крюк.

Мими. Ах, Алекс! Я вся из-за тебя испереживалась!

Загряжский. Не суетись, дорогая! Помогите мне переодеться. Чёртов князь! Он так пребольно пнул меня сапогом!

Крики усиливаются. Затем раздаются крепкие удары в дверь.

Дадьян. Отворяй, трус! Я тебя на кусочки начну резать!

Загряжский. Стёпка! Хватай ружье! Пали по супостату! Мими, растопырь штаны, я в них запрыгну. Фрак давай! О господи, что за копуша!

Дадьян. Зарежу мерзавца!

Степан (с ружьём в руках). Куда стрелять?

Загряжский. Если опрокинет дверь, то пали в упор!

Дадьяна урезонивает жандармский унтер-офицер.

Дадьян. Не смей ко мне прикасаться, жандармская морда!

Сироткин. Извольте прийти в чувство, господин хороший, и не лайтесь: я при исполнении, и в случае явного бунта, согласно секретной инструкции, обязан применить силу.

Неизвестный. Идёмте, князь. Губернатор – ветрогон забился, как таракан, в какую-нибудь щель, и его оттуда теперь можно достать лишь крутым кипятком.

Сироткин. Ступайте, господа хорошие. Во дворце находится штаб-офицер. Сейчас он выйдет, и я буду обязан доложить, согласно секретной инструкции, о происшествии.

Загряжский. А этому проходимцу Стогову что здесь надо?

Мими. Я рядом с тобой, Алекс. Все ушли. Успокойся. Видишь, я совершенно спокойна. Для этого мне достаточно, чтобы ты был рядом со мной.

Загряжский (Степану). Отнеси ружьё. И сиди там, а сюда не высовывайся.

Степан. Если что, так ты меня покричи, я мигом примчусь.

Загряжский. Хорошо, что у меня был пистолет. Я успел выстрелить вверх, осадить дикого князя, и только поэтому стою жив перед тобой.

Мими. Он хотел тебя убить?

Загряжский. Я воевал, и кое-что о смерти мне ведомо. Князь выхватил кинжал длиной с мою руку и (показывает), размахивая им, начал ко мне приближаться. Я вынул из-за пазухи пистолет… Хладнокровие мне не изменило, я направил пулю чуть в сторону от его уха, это князя смутило, и мы с ним расстались.

Мими. Он тебя, наверно, не узнал, ведь ты был в женской одежде. Но зачем это тебе понадобилось? Я просто сгораю от любопытства… и ревности.

Загряжский. Наверно, все в мире подвержены ревности. Все, кроме меня. Почему мне понадобилось переодевание? Всё очень просто: я слишком хорошо известен, чтобы устраивать внезапные проверки в губернском городе. А под видом старухи я смог узнать много из того, что думают о губернаторе обыватели, кто верховодит нищими в воровской слободке, что в овраге, как работает полиция, пожарный обоз. Слышал много разговоров и о себе. В них мне не понравилось только одно: оказывается, простонародье называет меня губером. Я – не его превосходительство, не губернатор, а какой-то губер. Это нонсенс!

Мими. Как я была глупа, Алекс! Я ведь грешным делом заподозрила тебя в неверности.

Загряжский. Ревность освежает притупившиеся чувства. Но твои подозрения вздорны.

Мими (раскинувшись на кушетке). Я так волновалась, что только нежность может меня утишить. Иди ко мне, мой дорогой Алекс, я хочу ощутить твоё дыхание, твои руки…

Раздаются крепкие удары в дверь.

Стогов. Александр Михайлович! Ау!.. Именем закона извольте открыть двери штаб-офицеру Симбирской губернии!

Загряжский. Проклятый жандарм! Позови Степана, пусть задержит Стогова разговором, а я уйду наверх.

Мими спешит в оранжерею и возвращается со Степаном.

Степан. Эй, кто там ломится?

Стогов. Открой, дурак! Я – штаб-офицер Симбирской губернии.

Степан. Что людей переполошил? Откуда мне знать, жандарм ты или разбойник?

Стогов. Поговори там у меня! Запру на месяц в холодную. Открой немедля!

Степан (ворчливо). Как я скоро открою, когда у меня опорки куда-то завалились?

Стогов. Иди босым!

Степан. Уже иду! Только если ты разбойник, то сразу беги, а то у меня в руках ружьё с пулей.

Стремительно появляется штаб-офицер, обходит всю комнату.

Стогов (Степану). А ну брысь отсель!

Мими берёт в руки гитару и начинает перебирать струны.

Мими. Слыхала, что вы, господин штаб-офицер, недавно из столицы и не женаты. Может быть, вы привезли с собой слова какой-нибудь модной песенки?

Стогов. Песенки у всех, с кем начинает беседовать жандарм, всегда одни: враньё, враньё и враньё.

Мими. Вы клевещете на честную женщину. Я вам не лгала.

Стогов. Это потому, что я с вами не разговаривал.

Мими (жеманно). Но почему бы нам не поговорить?

Стогов. Здесь только что был губернатор. Это так?

Мими. Я кажется, засиделась. На минутку забежала к Степанушке и засиделась.

Степан этим заявлением заметно удивлён.

Стогов (Степану). Здесь был сейчас губернатор?

Степан. Вроде не был… Может, как бы… нет, не знаю…

Стогов (Мими). Последний раз спрашиваю: был ли здесь только что Загряжский?

Мими. Ах! Оставьте меня в покое. Зачем вы нас мучаете?

Стогов перехватил рукой гриф гитары и отнял её у Мими.

Стогов. У меня и мыслей нет кого-нибудь мучить. Я, согласно секретной инструкции, веду служебное расследование, коему все подданные Российской империи обязаны оказывать содействие. У меня один вопрос: кто только что был в этой комнате?

Пауза.

Стало быть, решили молчать. Мужик молчит, потому что ему так привычнее. А вы, мадам? Вы ведь у нас как бы благородная. Как же… Мадам Мими! А в паспорте у тебя прописано другое: каширская мещанка Матрёна Игрунова. Или не так?

Мими. Здесь были только я и Степанушка.

Выдерживает испытующе-насмешливый взгляд и хохоток жандарма.

Разве мои чувства к нему так уж и смешны?

Стогов. Какие ещё чувства? Всё это – дешёвое представление. Но ты, Матрёна, не стесняйся, приголубь своего Степанушку, а я поднимусь наверх и приглашу губернатора полюбоваться пикантным натюрмортом: его пассия в объятиях мужика. Но его превосходительство временно недоступен, ибо спрятался на кровати за спиной супруги. Нечего сказать, ловок! Поэтому я своё расследование откладываю до утра. А ты, Игрунова, не забывай, кто ты есть. Будешь ваньку валять, отправлю с ближайшей партией арестантов к месту выдачи паспорта.

Стогов, погрозив Степану кулаком, уходит.

Мими (всхлипывая). Я за свою жизнь никому зла не причинила, а он меня хочет с арестантами по этапу. Что мне делать в Кашире? Откуда на мою голову этот жандарм взялся! Прежний полковник Маслов был душкой, цветы мне дарил и каблуками щёлкал. А этот штаб-офицер будто за тем и явился, чтобы мне досадить. Гад, вот гад! В каком только болоте вырос?

Степан (поглаживая её по голове). Ах, ты несчастненькая! Нетути у тебя удачи с барином. Ему ты – живая игрушка: поиграется, надоест и бросит. Шла бы ты, болезная, к своему отцу с матерью. Они бы тебя, голубку, приветили, приласкали, обогрели…

Мими (крепко осерчав). Дурак! Какие отец с матерью? Нет их у меня, и никогда не было. Где же я их сейчас найду? Без тебя, дурака, тошно, а ты меня ещё своими лапищами покарябал.

Степан. Эх, болезная! Это ты не на меня ругаешься, а на себя…

На лестнице слышится разговор. Мими подхватывается с кушетки и прячется за одной из дверей. На лестничной площадке появляются Гончаров и Лиза.

Лиза. Вот мы и пришли, Иван Александрович! Признаться, я и не предполагала, что вы здесь никогда не были.

Гончаров. Разговоры о зимнем саде я, конечно, слышал. О том же мне докладывали живые цветы, которые всю зиму украшали главные помещения дворца. Но здесь я впервые.

Лиза. Не правда ли, как восхитительно? Когда мы сюда приехали, сад был гораздо беднее, но папа удалось очень скоро его обогатить новыми растениями.

Гончаров. Я не знаток оранжерейных премудростей, но здесь мне нравится. Конечно, днём в солнечную погоду сад смотрелся бы гораздо привлекательнее, но и сейчас он по-своему хорош и даже таинственен.

Лиза. Два года назад я здесь играла с оранжерейным мужиком в прятки, и так ловко спряталась, что он едва меня нашёл.

Гончаров. Нам этот мужик как раз и нужен. Кликните его, Елизавета Александровна.

Лиза (кричит) Степан! Степан!

Лиза и Гончаров спускаются вниз.

Оранжерейный мужик выходит из-за дверей.

Степан. Я тут, барышня. Чего изволите?

Гончаров. Его превосходительство велел мне узнать, кто здесь сейчас находится?

Степан. Тут весь день кто-нибудь да топчется. Вот-вот ушёл барин, страху на меня нагнал, как банного пару, я ажно вспотел. А теперь его нет здесь.

Гончаров. Ты его знаешь? Он здешний?

Степан. Как есть здешний начальник над жандармами, которые возле крыльца стоят день и ночь.

Лиза. Это, верно, Эразм Иванович Стогов?

Степан. Не знаю, как его звать-величать, но, страсть, какой грозный. И что у меня за

жизнь растакая! Без ору или колотушки дня не проходит. Вы, мои хорошие, можете здесь оставаться, а я пойду восвояси.

Гончаров. Пожалуйста, уходи, но после нас, ведь тебе торопиться некуда.

Степан. Ещё как есть куда торопиться: в людскую, место для спанья занять, совсем тесно в избе стало.

Гончаров. Наверно, чужие понаехали?

Степан. Какое понаехали – все свои. Дворовые бабы пустыми не ходят.

Гончаров. Как же вы там помещаетесь?

Степан. Мы все по кругу живём, и места хватает. Баба отымет у дитя сиську и отправит его на полати, там он живёт, пока ноги умещаются. С полатей спрыгивает на пол, на нём, подстелив овчину, и спит. Затем занимает мужицкое место на лавке, пока его с неё молодые да здоровые не столкнут.

Лиза. Где же тогда он живёт, где отдыхает?

Степан. Как где? На кладбище. Там места не меряно, и всем хватит.

Гончаров. Тебе туда ещё не скоро, но ты поторопись занять своё место на лавке, а то вдруг опоздаешь.

Степан. Твоя правда, барин. То-то я и гляжу, что на моё место стал примащиваться портомойкин пащенок.

Уходит.

Гончаров. Пойдёмте, Елизавета Александровна. Его превосходительство, кажется, чем-то встревожен. Возможно, у него нелады со штаб-офицером, и то, что Стогова здесь нет, вашего отца успокоит.

Лиза. Иван Александрович… Я хочу вас спросить…

Гончаров. Пожалуйста, говорите, Елизавета Александровна.

Лиза. Маменька вчера обмолвилась, что вы скоро уедете в Петербург. Это правда, что вы намерены нас покинуть?

Гончаров. Да, правда, и об этом известно всем.

Лиза. Но я впервые об этом узнала. И сегодня, нет-нет, подумаю о том, что вы скоро уедете, и мне становится грустно.

Гончаров. В юности люди легко привязываются друг к другу, потому что их чувства ещё свежи, впечатления не запятнаны сомнениями. Радуйтесь тому, что вы такая, и постарайтесь сберечь в себе, как можно дольше, искренность и непосредственность.

Лиза. Да, да, вы, конечно, всё говорите правильно, но мне почему-то сейчас хочется пошалить, побегать… Знаете что: давайте поиграем в прятки. Видите, сколько здесь мест, где можно спрятаться?

Гончаров (обеспокоенно). В прятки?.. Не знаю, что и сказать. Я, помнится, и в детстве не знал этой забавы. К тому же нас ждут.

Лиза. Но я хочу играть! Разве это невозможно – мне с вами поиграть?

Гончаров. Почему же невозможно: в губернаторской библиотеке можно взять, хотя бы последнее полное издание «Евгения Онегина» и погадать.

Лиза начинает подниматься по лестнице. Гончаров следует за ней. Не дойдя двух ступеней до площадки, она, ойкнув, хватается за перила.

Гончаров. Что с вами, Елизавета Александровна?

Лиза. Кажется, ногу подвернула.

Гончаров. Идти можете?

Лиза (пробует встать прямо). Нет, не смогу.

Гончаров. Что же делать? Вы побудьте здесь, а я схожу, кликну кого-нибудь на помощь.

Лиза. Мне чужая помощь не нужна. Берите меня на руки!

Гончаров. Но я не могу… Нет, я не смею…

Лиза. Держитесь крепче на ногах, я сейчас обхвачу вас руками за шею.

Лиза обхватывает Гончарова руками за шею.

Что вы таращитесь? Поднимайте меня на руки и несите.

Гончаров. Что делать, если кто-нибудь нам встретится?

Лиза. Я буду стонать и жаловаться на плохое самочувствие.

Гончаров. Нет, я этого не смогу сделать, не смею. Я сейчас кликну Ивана Васильевича, и мы вдвоём унесём вас отсюда.

Лиза отступает на полшага от Гончарова.

Лиза. Не понимаю, как эта странная, даже дурацкая мысль могла вам явиться?

Гончаров. Что же в ней странного?

Лиза. Во-первых, мне Иван Васильевич неприятен.

Гончаров. Он смотрится очень достойно.

Лиза. Пусть так! Но у него из ушей растут волосы.

Гончаров. Это ужасно!

Лиза. Во-вторых… Во-вторых, я требую, чтобы меня несли вы!

Гончаров. Может быть, Елизавета Александровна, вы всё-таки попробуете легонько наступить ногой на пол.

Лиза. Это ещё зачем?

Гончаров. Вдруг боль отступила?

Лиза. Иван Александрович, я удивлена вашей непонятливостью. Но хорошо! Если вы мне не верите…

Лиза наступает повреждённой ногой на пол и резко вскрикивает. Гончаров успевает её подхватить.

Ну что, довольны?

Гончаров. Вы меня убедили. Что я должен делать?

Лиза. Возьмите меня на руки и несите.

Гончаров. Я всё-таки кликну Ивана Васильевича.

Лиза. Долго вы меня будете мучить своей нерешительностью? Поучились бы обхождению у Дадьяна: Оленька Баратаева чуть споткнулась, и вмиг князь подхватил её на руки.

Гончаров. Этим обидным сравнением вы меня понуждаете к безумству!

Он подхватывает Лизу на руки, кружится с ней и уносит.

Мими появляется из своего укрытия.

Мими. Какая бойкая барышня! Вся в своего папашу, в моего ненаглядного ветреника Алекса. Этот байбак Гончаров отнекивался и так, и сяк, но Лиза его одолела. Интересно, он догадается чмокнуть её в щёку? На большее он не осмелится, явно не гусар, даже не артиллерист. Наверно, поднял барышню на верхний этаж, обессилил и стал не годен ни на что.

На лестнице появляется Загряжский.

Загряжский (озабоченно). Ты не видела, что тут случилось с Лизой?

Мими. Девочка повредила ножку. Господин Гончаров помог ей подняться на этаж.

Загряжский. Да, помог.

Мими. Что-то не так с Лизой?

Загряжский. Выхожу из кабинета и вижу: Гончаров несёт мою дочь на руках, а та льнёт к нему и посмеивается.

Мими. Они ведь молоды. Вспомни, когда ты меня последний раз на руки брал?

Загряжский. А разве такое было? Что-то я не припоминаю?

Мими. Тогда не поленись заглянуть на первую страницу альбома наших встреч.

Пауза.

Ну и что ты там прочитал?

Загряжский. Чёрт возьми! Ты права, я внёс тебя сюда на руках, через оранжерею, и опустил на кушетку. Затем был великолепный ужин с шампанским, затем…

Мими. Затем я пожаловалась, что мне прохладно, и ты принёс полную корзину роз и накрыл меня одеялом из благоухающих лепестков. Всё помнится так возвышенно и прекрасно, что порой я сомневаюсь, что это было на самом деле. Может это моя выдумка, а ты с ней согласился, чтобы мне угодить?

Загряжский берёт гитару.

Загряжский. Мы сейчас спросим об этом гитару. Она была свидетельницей нашего первого вечера.

Мими. Верно. Ты подарил мне красивый и чувствительный романс.

Загряжский (поёт).

Я не выдумал вас – вы живая.

Из безумной сумятицы дней

Вы явились, влюблено сияя,

Как души отраженье моей.

Наша встреча продлилась мгновенье.

В разноликом кипенье толпы,

Не коснувшись друг друга, как тени,

Разошлись мы по воле судьбы.

Я искал вас. Надежду на встречу

Не утратил, живя суетой.

И ваш образ в разлуке сердечной

Не завял, не подёрнулся мглой.

И недавно мне было виденье:

В свете, что воссиял из окна,

Предо мною, всего на мгновенье,

Вы соткались из яви и сна.

Я окно распахнул. Над оградой

Чья-то жизнь закатилась звездой.

Помню запах цветущего сада,

Росный след на траве молодой.

Я не выдумал вас – вы живая.

Из безумной сумятицы дней

Вы явились, влюблено сияя,

Как души отраженье моей.

Пауза.

Загряжский. Что же ты меня не похвалишь?

Мими. Для меня этот романс прозвучал как напоминание о чём-то знакомом.

Загряжский. Он тебе кого-то напомнил?

Мими. Не хотелось бы об этом говорить.

Загряжский. Нет уж, говори. Не заставляй меня быть ревнивцем.

Мими. Хорошо. Скажу, но только ты обещай мне не принимать это всерьёз. Обещаешь?

Загряжский. Конечно, обещаю.

Мими. За последние две недели я получила несколько записок от неизвестного мне человека.

Загряжский. Это становится интересным. И что же ищет твой инкогнито?

Мими. Ты сам можешь представить себе, что ищет мужчина у красивой и незамужней женщины.

Загряжский. Мне кажется, что тебе известен этот нахал. Во всяком случае, догадываешься.

Мими. Возле моих окон ходит много народу, мне кажется, он один из офицеров батальона. Но скоро я могу узнать о нём всё.

Загряжский. Каким образом?

Мими. Он пригласил меня на свидание.

Загряжский. И ты мне говоришь об этом так спокойно?

Мими. А чему здесь радоваться или негодовать?

Загряжский. Ты это всё выдумала, чтобы меня позлить.

Мими. А вот и нет!

Показывает записку.

Вот она!

Загряжский (сердито). Покажи, что там написано!

Мими. Как бы ни так!

Короткая погоня. Загряжский настигает Мими. Они сплетаются в объятьях. Медленно гаснет освещение.

Занавес.