Все о политике да дорогах. На выходные есть предложение поговорить о современной русской литературе. Современная здесь та, что в период моей сознательной жизни, совпавший с (по словам Президента) возрастом новой России. Получается – лет 20, «постперестроечное». Буквально пару дней как случайно попалась в Букинисте книга Иванова «Географ глобус пропил». Купил подарить – читал до этого раза два в электронном виде. В итоге с удовольствием перечитываю в третий. Книга Иванова – квинтессенция 90-х через конкретного человека. Отсутствие пространства жизни для живых. И их абсолютное, трагичное до этого «плевать».

Сейчас попытался формализовать для себя критерии ценности и ранжирования книг. Обозначу так. Условно ум, близко попадание в тренд близко глубина. И язык. Два основных аспекта любого: осознание и эмоции. Совсем упрощу: ум и душа. Наиболее ценное – в их сочетании. Иванов здесь победитель. Это очень глубоко, это невычурный, но филигранный русский и это очень глубокая рефлексия. Последняя его книга «Блуда и Мудо» для меня – настоящая летопись и ключевой тренд нулевых. Скрытая красивая ирония по отношению к Пелевину. Легкость в очень глубоких и непростых вещах. Интересна здесь пермская баталия Иванов-Гельман. Лет через 10 Гельмана не вспомнит никто. Шуршащий временщик в поисках бабла. Мне не хочется рисовать иерархии и чарты, но Иванов абсолютный маст рид.

Безусловно Пелевин. В жанре философский фельетон. Талантливый популяризатор современной философии в переводе ее на общепонятный язык. Это очень редко и ценно. И не зря Пелевин настолько разобран на цитаты. Мои хиты – конечно Чапаев, потом про вампиров, обязательно про оборотней (умным девушкам читать обязательно). В целом я его не пропускаю и читаю с удовольствием. Из последней книги выделю пронзительную миниатюру «Русский реквием». «Нас ждет новый темный век, в котором не будет даже двусмысленного христианского Бога — а только скрытые в черных водах транснациональные ковчеги, ежедневно расчесывающие своими медиащупальцами всю скверну в людях, чтобы обезопасить свою власть. Они доведут человека до такого градуса мерзости, что божественное сострадание к нему станет технически невозможным — и земле придется вновь гореть в огне, который будет куда ярче и страшнее всего виденного прежде». Явная реплика моего любимого рассказа Борхеса «Дойче реквием». То что по уму нужно читать и во что вдумываться коммунистам. Пелевин очень глубоко всматривается в движения коллективного бессознательного. Точнее в его гул. И рассказ этот очень характерен именно в этом смысле. Вспомнилась параллель – миниатюра Пепперштейна «Подвиг модели». Рассказ в свое время я не поленился отсканировал и до сих пор по этому запросу в Яндексе первой выскакивает Улпресса) Настоящий хит в наших евразийских кругах. Кто не читал – рекомендую, буквально страница.

Антимеркантилистская тема в литературе присутствовала все это время как своеобразный протест. Совсем уж в конце 80-х, еще до рождения президентсткой России я активно читал писателя Вячеслав Пьецух. Типичный сюжет его рассказа. Сидят два умника, пьют скучают. Решают заняться делом, включаются, бегают, что то делают, богатеют. Финал: так же сидят, но в более удобных креслах, пьют, разговаривают и спрашивают: «ну и что?». Очень по русски. В этой же линии популярный сейчас Слаповский и многие другие.

Касаемо языка. Кроме помянутого Иванова, для которого язык не главное. Здесь Иличевский. Язык такой, что читать стоит только ради него. Но лично мне неприятно его читать из его глубокой соотнесенности и внутреннего топоса интеллигента так и не оправившегося от травмы 90-х. «Перс» уже дышит свободнее, но он слишком громоздкий. Я дочитать не смог. Чистый язык – Саша Соколов. Это литература, которая останется. Уже классика. В этом ряду я не смог читать хваленых Шишкина и Шарова. Безусловно, оба владеют богатейшим русским, но по мне ни о чем. Выдуманные темы, у первого на фоне нарциссизма.

Давно мне нравился Сорокин. «Сердца трёх» даже потрясли. Сейчас откровенно скучно. То, что в нем ничего кроме выстраивания концептуальных искусственных моделей показал его предпоследний цикл про голубой лед. «Хороший писатель только писать ему не о чем» (Бабель о Набокове).

Маст рид Мамлеев. Близкий друг моих учителей Дугина и Головина. Один из основателей знаменитого московского южинского кружка, который был интеллектуальным узлом Москвы 70-х. Однако по мне достаточно прочесть его «Шатунов» и какие то рассказы. Совершенно самобытный узнаваемый язык.

Улицкая. С удовольствием прочел ее «Казус Кукоцкого». До сих пор убийство автором главной героини считаю главной литературной несправедливостью. Однако «Дэниеля Штайна» уже читать не смог. Язык, не уступающий лучшим перечисленным образцам. «На берегу происходило утро. Оно было крепким, как неразведенный спирт, голым, как свежеснесенное куриное яйцо, безукоризненным, как алфавит». Умное женское чтение.

И несколько книг, которые вижу узловыми, обязательными, но в чем то отдельными от своих авторов, которые в остальном мне показались совершенно банальны. Это как фильм Брат, в целом крайне однообразного Балабанова. Здесь:

Павел Крусанов «Укус ангела». Книга явление и в свое время сенсация. Что то вроде социальной фантастики с замесом на магический реализм. Книга о Империи, о России, о власти. Читал раза три.

Михаил Елизаров. Человек парой книг удивительно попавший в тренд и получивший Букера:

«Пастернак». Едкая, горькая, тоже социальная фантастика. В чем то антилиберальный фельетон, где то фентези. Рекомендовано всем кто не любит сетевой маркетинг и прочую шваль. Сюжет вкратце. Демон Пастернак собрал полки из разного рода либерального ополчения: орд сетевого маркетинга, разного рода сектантов, диссидентов, дем-шизанутых и прочее. Им противостоит пара странных одиночек. Все это в режиме квеста и триллера. Всё много серьезнее чем кажется из моей краткой рецензии. Читается лучше любого детектива.

Собственно букероносный «Библиотекарь». Жанр тот же. Тот же тембр, та же тональность. Конкретнее определять не возьмусь, но кто решится – читается на одном дыхании.

Легкое, фееричное, очень остроумное и умное чтение – два тома «Мифогенной любви каст» художников-концептуалистов Ануфриева и Пепперштейна. Жанр определить невозможно, постмодернисткое месиво из всего, нанизанное при этом на четкую сюжетную линию. В своей нише – настоящее событие 20-летия.

Из явных событий периода – аноним под псевдонимом Масодов. Некое месиво из соцреализма, аниме, очень брутального ужасника. Рекомендовать не буду – слишком специфичен.

И вечно обязательное, абсолютно русское чтение – Веничка Ерофеев “Москва Петушки”. Интересно что французы перевели заголовок как “Москва стоит на водке”. Чуть выходит за обозначенные рамки, но не менее от этого актуален.

Пожалуй, основное. Конечно, что то пропустил – буду рад если подскажете хорошего чтения. Явное событие Мириам Петросян, но браться за 900-страничный том, мне просто страшно. Здесь рейтинг очень хорошего критика Данилкина. И напоследок хотелось бы отметить полный интеллектуальный провал в России коммерческой литературы ряда Робски-Минаев. Попытки сделать из них событие провалились. Авторы остались нишевым глянцевым продуктом, отработавшим офисный планктон Москвы и вздыхающих по гламуру провинциалов. В общем пространстве авторы заняли подобающее им законное место дурного тона. Значит, есть еще и живет это пространство. Что не может не радовать.