Я писал о русском искусстве от Калининграда до Владивостока, но недавнее приглашение в Ульяновск застало меня врасплох. Приглашение пришло от организаторов премии имени Аркадия Пластова, о которой я никогда не слышал. Я в целом и об Ульяновске знал совсем немного.
Ульяновск, бывший Симбирск, находится в 550 милях к востоку от Москвы на холме над Волгой. Я пролетал над богатой чернозёмом почвой, простеганной изумрудными полями и бесконечными желтыми рядами посеребренных осенних берез.
Здесь родился Ленин, первоначально Владимир Ильич Ульянов, в 1870 году, и вырос «с ощущением безоблачного детского счастья в кругу гармоничной семьи» (как сообщается в городском путеводителе) перед тем, как подарить счастье и гармонию миллионам людей по всему миру. Название Симбирск было изменено после смерти Ленина в 1924 году и, в отличие от Санкт-Петербурга, Ульяновск никогда не оглядывался назад. Во времена Ленина здесь проживало около 30 000 человек. Сегодня около 600 000, но город кажется меньше. Хотя самолетостроение является основной отраслью промышленности, здесь до приятного скромный аэропорт – где я и встретил моего гида, Селену Гагарину (*Алену Апарину*), дальнюю родственницу великого Юрия (и со своим невысказанным семейным пониманием его безвременной кончины).
Молодая, сообразительная, полиглот, Селена отвозит меня на встречу с региональным Министром культуры, Татьяной Мурдасовой, шести футов (в основном ноги) роста, политическая суперзвезда в юбке. Г-жа Мурдасова встречает меня чаем и дарит витражное изображение Пластова, что почти восполняет отсутствие меня на торжественном вручении Почетной премии Пластова, несколько дней назад дарованной «за продвижение русского искусства», Лондонскому аукционисту Уильяму МакДугаллу, путешествующему главе первого в мире аукционного дома русского искусства.
Татьяна рассказывает, что Пластовская премия была учреждена в 2011 году, когда Ульяновск стал культурная столицей России, для продвижения академической традиции техничных, «реалистических» (читать: изобразительных) искусств, известных в воплощении местного художника Аркадия Пластова (1893-1972 ). Она считает, что премия может помочь повысить авторитет региона и привлечь инвестиции, и стремится вывести событие на международный уровень. Своего рода «Нобелевская премия для живописи», добавляет она с улыбкойна миллион рублей.
Жизнь в эпоху Пластова
Пластов был сельским парнем и даже став любимцем номенклатуры и получив столько медалей, что их веса не выдержал бы даже бык производитель, вернулся в свою деревню и рисовал до вечерней зари, когда коровы возвращаются домой. Его работы излучают искренний энтузиазм Милле, Писсаро или раннего Ван Гога, и стоят далеко от концептуальной рефлексии большей части сегодняшнего искусства. Его портреты немолодых крестьян содержат душевное сопереживание, и в его больших полотнах – лошади и кавалеристы, купающиеся вреке, подростки, набившиеся в кузов отъезжающего грузовика, – есть эпический размах с небольшим оттенком сентиментальности.
50-миль дороги вдоль бесконечных рядов берез ведет к родной деревне Пластова, называемой Прислониха, очаровательная россыпь красочных, резных деревянных домов. Козы пасутся перед церковью с куполом-маковкой. Деревья и горы уходят вдаль. Можно понять, почему Пластов вернулся сюда из Москвы, чтобы обнять матушку-Россию.
А меня обняла Антонина Романова, гостеприимная смотрительница Пластовского музея, и угостила водкой исвоими огромными маринованными грибами. «Зови меня Тоней», – улыбнулась она, и это прозвучало как нечто среднее между Марией-Антуанеттой и Николаем II.
В музее полно искусных эскизов Пластова и звенящих зарисовок снега, и яркие пейзажи кисти местных детей.Перед музеем новая бронзовая статуя Пластова с палитрой в руке, и через дорогу старый дом, где он жил и работал, в его огороде растет капуста размером со здоровый куст. Одна их бревенчатых стен дома забрызгана краской, можно предположить, что, к большому неудовольствию госпожи Пластовой, Пластов использовал ее для очистки кистей.
Питбули и шприцы
Выставка участников Пластовской премии представлена в Ленинском мемориале в Ульяновске, великолепном культурном центре, возведенном в 1970 году к столетию со дня рождения В. И. Ленина, где сохранена оригинальная мебель, фурнитура и сверкающие паркетные полы. Свет льется через гигантские окна выставочного зала. Около 80картин 32 художников, большей частью из Ульяновска, остальные из Москвы, ни одного из-за рубежа. Есть пейзажи, натюрморты, работы с социальным посылом и пластовскими реверансами в сторону сельских трудяг.
Оформлено надлежаще, но не захватывает, и невозможно сказать, кто победители; предположительно, они среди восьми художников, которые составляют две трети работ. Среди них работы Алексея и Сергея Ткачевых и Таира Салахова, все родились в 1920-х годах. Только четверть работ датирована 2011/2012 годами. Одна картина,Виктора Сафронова, являет собой зловещий вид двух девочек-подростков с ошалелыми глазами, которые лежат в изнеможении в туалете рядом со шприцем. Что еще более печально, Виктору уже 80.
Cамым молодым победителем является Александра Радевич (р. 1986), на чьих работах изображены бабушка в униформе цвета хаки, занятая побелкой стволов деревьев; водитель трактора Беларусь со стаей голубей, кинолог в ватнике, отражающий нападение питбулей перед проволочным забором. Было бы неплохо поговорить с Александрой или Виктором Сафроновым, или Виктором Харловым, который умело осветил непопулярные сцены сельской жизни, попавшиеся на глаза Уилльяму МакДуггалу. Но просьбы о встречах с художниками остаются без внимания.
Главный приз, как оказалось, отдан Зурабу Церетели, китчевому президенту Русской Академии Искусств (с 1997 года). Иметь Зураба на своей стороне это, возможно, хороший политический ход – он, как сообщается, передал свой приз в € 25,000 художественной школе для детей, и говорил об открытии филиала Академии в Ульяновске;но баннер с его именем, написанным неуместно большими буквами, висит на фасаде Мемориала. И никаких упоминаний о самой Пластовской премии.
Формирование исторического восприятия
Наряду с громадными выставочными пространствами, в Ленинском Мемориале есть крупнейший из сохранившихся в мире музей Ленина. Гигантская статуя этого великого человека возвышается, заключенная в мраморном зале с эксцентричными красными и золотыми мозаиками. Надпись «ЛЕНИН» выложена вечнозеленым кустарником (не капустой)) на крутом склоне с видом на Волгу.
Мемориал был когда-то одним из самых популярных мест в СССР, 2500 посетителей в день. Но воодушевление относительно заявленной миссии “формировать объективное историческое восприятие”, написанной “на всех языках мира” в трудах В. И. Ленина – померкло. Я обнаружил больше сотрудников, чем туристов. Большинство посетителей уплывает на одном из 60 круизных судов, которые пристают к Ульяновскому причалу в течение летних путешествий по Волге; намного больше людей, увы, следуют примеру Александр Дюма в 1858 году и проплывают мимо Ульяновска ночью.
Очень жаль, так как в Ульяновске можно с удовольствием провести пару дней. Здесь восхитительная набережная с видом на Волгу, большую, как Женевское озеро; улочки с очаровательной деревянной архитектурой, и Художественный музей Belle Époque
с работами, которые поразят любого иностранного знатока искусства(цветочные вазы Амвросия Боссаэрта, бронзовые скульптуры 17 века Франсуа Жирардона и Гаспара Марси).
ВМузее современного искусства им. Гончарова, Коровин, Илья Машков и Серебрякова стоят плечом к плечу с авангардистской работой Елены Бебутовой – незабываемый вид девушек-рабочих с бутылочной фабрики в спортивных солнцезащитных очках советского дизайна (1932г.).
В Ульяновске есть и музей, посвященный самому известному литератору, уроженцу города Ивану Гончарову (1812-91), и необычный памятник в честь буквы Ё, включенной в русский алфавит родившимся здесь же историком Николаем Карамзиным (1766-1826 ).
Несмотря на это, можно прийти к выводу, что Министр культуры Татьяна Мурдасова права относительно того, что Ульяновску нужно что-то особенное, чтобы вернуть толпы туристов. Может, Пластовской премии это удастся?
И я обсуждаю этот вопрос на аудиенции у губернатора области Сергея Морозова, в недрах его сталинского дворца с колоннадой на площади Ленина. После обмена любезностями, Сергей, некто средний между Полом Ньюманом и Шерифом из DeputyDawg пронзительно глядя на меня, прямо спрашивает о том, что я думаю о Пластовской премии.
Я отвечаю, что хорошо организованный международный конкурс, посвященный изобразительному искусству,может иметь инновационный потенциал, и что многие любители искусства чувствуют давно назревшую необходимость в подобном явлении в сфере живописи. Но критерии отбора в настоящее время расплывчатые и местечковые; конкурсу необходимо значительное количество иностранных участников и членов жюри; принимаемые работы должны сходить с мольберта, а не быть музейными реликвиями; а авторитет в художественных кругах едва ли можно поднять за счет близости с Зурабом Церетели.
Губернатор Морозов, который ранее в этом году отказался от возможности стать Министром культуры России, поглаживает серебряные усы и окидывает меня насмешливым взглядом голубых глаз.Он согласен с тем, что Премии нужен универсальный посыл, такой, как в искусстве Пластова. Хотя, как и губернатор, Аркадий Пластов избегал ярких огней Москвы и оставался на родной земле, он искал вдохновение много дальше границ родины. Его герои схожи с героями Веронезе, Веласкеса, Гольбейна и Миллета.
Пластову, как говорит губернатор, было «стыдно и больно смотреть в глаза этих гениев, которые не запятнали свое искусство ни одной каплей пошлости или неуместности».
Странные мысли в Турине
Я оставил Ульяновск и отправился в Турин, для участия в ярмарке современного искусства Artissima (8-11 ноября) и просмотреть новую инсталляцию Валерия Кошлякова, одного из величайших современных художников России, одинаково легко работающего с бронзой, картоном, веревками, пленкой, металлом или полистиролом, а также красками.
Ни одно из произведений Валерия не является советским, социалистическим, реалистическим и не касается импрессионизма, но он, тем не менее, впечатлен, тем, что я только что из Ульяновска, и без колебаний заявляет, что Пластов – Мастер.
На другом конце города, также на ярмарке, я встречаю Ольгу Темникову – урожденную русскую из Таллина, зачинательницу одной из самых развитых галерей в Восточной Европе. Она никогда не слышали о Пластове, и говорит, что лучшие годы русского искусства позади. Затем она, более того, говорит, что было странно выбрать для путешествия именно Ульяновск.
На стенде Ольги доминирует работа эстонского художника Denes Farjkas под названием «Фундамент». Это аккуратно выложенные 120 черно-белых фотографии в виде геометрически расположенных кусков карты, каждая из которых озаглавлена одним словом со словарным определением. Одно из названий – «Стройка».
Процесс или искусство построения … то, что построено …Структура …Группы слов или морфемы ….
Не зная значения морфем, или как они, возможно, могут улучшить произведение искусства, я чувствовал себя еще более странно.
Гуляя по ярмарке Artissima я столкнулся со скульптурой из полуоткрытых зонтиков, двумя поддонами, заваленным коробками молока, завернутыми в фольгу, и семью красными огнетушителями, прикованными рядом с табличкой Area Fumatori / Зона для курения.
Я полагаю, все они являются произведениями искусства, хотя я не уверен насчет огнетушителей.
Но мне нравится думать, что мир искусства нуждается в меньшем количестве огнетушителей или зонтиков (собак из воздушных шаров или маринованных акул, если на то пошло) и в большем количестве Пластовых.
Чуть меньше пошлости или утомительной неуместности и немного больше красоты.
Может ли родина Ленина стать местом, откуда начнется Революция Эстетики после стольких лет Холодной войны?
Я не знаю, но думаю, что пару лозунгов Сергей и Татьяна могли бы изобрести.
Художники всех стран, объединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих концептуальных уз!

Simon Hewitt. The Huffington Post U.S.
http://www.huffingtonpost.com/simon-hewitt/plastov-awards_b_2116618.html