|
Елена Тарубарова Потомки Шодэ рассказывают, что он попал в Симбирск по приглашению своего младшего сводного брата Эрнста Спаннера. Оба закончили Академию художеств, только старший — художественное, а младший — архитектурное отделение. Спаннер обретался в Симбирске епархиальным архитектором. Незадолго до своего отъезда в Херсон он и пригласил сюда брата и даже почти сразу нашел ему работу. Первый свой проект в Симбирске Шодэ сделал вместе со Спаннером. Ныне это здание — факультет иностранных языков педуниверситета. А строили они его как пансион-приют для детей потомственного дворянства, рассказывает автор книги о Шодэ, бывший научный сотрудник ГИМЗ «Родина В.И. Ленина», зав. научно-исследовательским отделом архитектурной мастерской Ольга Свешникова. – Накануне того, как проект был запущен в работу, в самом конце 90-х годов XIX века, было принято решение о создании для дворян таких пансионов-приютов, — говорит Свешникова. — Можно предположить, что именно ввиду такого решения и уверенности, что здание будут строить, Спаннер и пригласил Шодэ. Возможно, опасался, что сам не справится. Во всяком случае, пансион-приют — единственная работа Спаннера в Симбирске как архитектора, хотя как функционер он очень известен. С другой стороны, провинциальный Симбирск не был в то время переполнен архитекторами высокого уровня, так что приглашение Шодэ в город выглядит объективно весьма оправданным. К тому же Шодэ был в это время без работы, при том, что у него уже была семья. Позднее здание пансиона переоборудовали во вторую симбирскую гимназию. Затем в нем расположился пединститут, факультет которого работает там и по сей день. Успешный проект, однако, не гарантировал Шодэ какого-то чина или должности. Он оставался на позициях вольного художника. Очень короткое время — всего три месяца — он работал в Симбирской уездной земской управе. Это было единственное официальное место его работы в Симбирске. При этом, что удивительно, он умудрялся получать заказы не только от частных лиц, причем солидных и состоятельных, которые имели возможность выбирать, заказывать проекты в центральных городах модным архитекторам, но и на здания общественные. То есть те, которые построили бы и без Шодэ. Это тем более интересно, потому что в то же время в Симбирске появился еще один мастер — Федор Ливчак, молодой человек, по распределению попавший в Смоленск, а затем — просто занявший свободную вакансию городского архитектора в Симбирске. Улица Покровская – На проект здания Дома-памятника Гончарову, который сейчас является краеведческим и художественным музеем, проводился конкурс, причем, не один, а несколько, — говорит Свешникова. — И ни один, ни симбирский, ни иногородний проект не был признан победителем. Тянулось это довольно долго, а срок юбилея подходил, поэтому архивная комиссия и городские власти начали продвигать строительство побыстрее. А поскольку Шодэ входил в архивную комиссию и был как архитектор уже достаточно известен, ему было просто поручено сделать этот проект. Мало того, его отправили в Саратов — ознакомиться с музеями тамошними и перенять опыт их устроителей.
То есть Шодэ не был победителем, он выполнял поручение. Но так сложилась, наверное, судьба Шодэ, что это весьма ответственное дело было дано именно ему, и он с ним прекрасно справился. Почему здание дома-музея не поручили Ливчаку, сказать сложно. Все выдающиеся симбирские архитекторы, в том числе и Ливчак, были в числе членов конкурсной комиссии. Дело не в занятости — одинаково при деле были все. То, что Ливчак и Шодэ строили практически параллельно друг с другом, наглядно видно хотя бы на одном из отрезков бывшей улицы Покровской, нынче Льва Толстого. Там дома Шодэ и Ливчака буквально стоят друг напротив друга. К примеру, дома князей Ухтомских: на одной стороне Ливчак построил доходные дома для дочерей этой семьи, а на другой стороне стоит деревянный дом, принадлежащий самому Ухтомскому. Дальше стоит собственный дом Ливчака, а напротив — дом барона фон Штемпеля, спроектированный Шодэ, где сейчас музей Современного изобразительного искусства. – Они как бы перекликались, — говорит Свешникова. — Уже выше по Покровской — здание нынешнего Ульяновского госуниверситета, проект Ливчака, а напротив Епархия — это Шодэ. Так что — просто кому как повезло. Еще одно общественное здание, которое построил Шодэ — это Кирха. – Ну, там все понятно, — говорит Свешникова. — Шодэ сам входил в совет Кирхи, был председателем евангелистской лютеранской общины. Скорее всего, по рождению он был католиком, но потом перешел в лютеранство. В 1912 году у Шодэ был готовый проект католического костела. В это же время встал вопрос о том, что старое здание кирхи, которое было построено еще в первой половине XIX века, пришло в полную негодность, и собираться там опасно. И Ливчак, и Шодэ вместе с другими архитекторами входили в комиссию по обследованию этого здания. По результатам работы комиссии здание было решено разобрать. Проект Шодэ был проектом католического храма, и, скорее всего, предназначенным для совсем другого места в городе. Но проект был готов — и его использовали. «Дом с привидениями» – Просто в это время в Симбирске уже были храмы, — говорит Свешникова. — Тот же самый Вознесенский собор, который мы стремимся сейчас восстановить — он стоял, жив-здоров, соборов была масса. Просто время было такое, что существовал спрос именно на гражданское строительство, перестрои уже существующих зданий. Середина ХХ века связана с экономическим подъемом — и в экономике, и в жизни людей. В этот момент в Симбирске был построен мост, появилась связь с другими регионами — а значит, город приобрел уже совершенно другой статус. Поэтому и банки в это время стали появляться — не только в Симбирске, вообще по России. По зданию для банков построили и Шодэ — сейчас это Театр кукол, и Ливчак — сейчас это здание Ульяновского госуниверситета. Шодэ строил свое здание не в одиночку. На работу были направлены и другие архитекторы — банк не поскупился. Поэтому долю вклада самого Шодэ определить трудно, хотя она, безусловно, велика. Вот где личность и авторитет архитектора Шодэ играли роль — так это в приобретении частных заказов. В основном это были подряды на перестройку зданий. Но проекты эти были настолько интересными и уникальными, что их можно считать оригинальными произведениями. – Возьмем Сачковский дом (дом-особняк купца А. А. Сачкова — Примеч. авт.) — тот, где сейчас располагается Епархия, — говорит Свешникова. — С детства помню, что за ним закрепилась слава дома с привидениями. Это потому, что он очень необычен и таинственен. Посмотрите только на эти водосточные трубы, украшенные львами — больше у нас таких зданий нет. Если его рассматривать, то там каждая деталь настолько интересна! Я уже не говорю о конструкции: взять хотя бы световой фонарь в крыше — прием аналогичен тому, что использовали при строительстве Дома-музея Гончарова. Для его создания пришлось специально пробивать кровлю. А украшения окна — внутри и снаружи — заслуживают отдельного рассказа. Это одно из самых красивых зданий города. Изначально здание было деревянное. При перестройке Шодэ обложил его кирпичом. Сачков был состоятельным купцом и мог позволить себе траты. Кроме того, как все купцы, он очень любил роскошь. У Сачкова были гараж и машина — одна из четырех на весь город.
– Думаю, он заказал проект без всяких особых пожеланий, — говорит Свешникова. — Потому что фантазии купеческой на то, что получилось, наверное, не хватило бы. Ну и Август Августович развернулся, конечно, по полной программе. Эти все детальки — вплоть до ограждения — плод его фантазии. Вазоны, фонари, маски на стенах… К сожалению, внутри от оригинала практически ничего не осталось. Львы и совы – Я бы не взялась судить, кто из них лучше: они все разные и гармонично дополняли друг друга, — говорит Свешникова. — Даже не сказала бы, что они конкурировали — они просто разные. И если Шодэ — вольный художник, то Ливчак был предпринимателем, владел заводом, на котором внедрял собственную технологию строительных блоков. Ливчак занимал официальные должности, входил во множество разных комиссий. Шодэ тоже — но меньше и инертнее. Ливчак был выпускником института гражданских инженеров. В программу этого учебного заведения входило множество дисциплин — от классического рисунка до строительства мостов: математика, физика, химия, что только не преподавалось. Из этого института выходили люди, которые могли быть не только архитекторами, но и строителями, потому что разбирались в материалах, и дизайнерами, способными создавать мебель и предметы интерьера, чем Ливчак тоже занимался. А Шодэ закончил экстерном академию художеств — неизвестно, российскую или французскую. Так что по образованию он художник, и это, конечно, видно в его творчестве. – Они оба не успели очень многое — в силу смены социально-экономических и политических условий, — говорит Свешникова. — И Ливчак, и Шодэ уехали из Симбирска. Поскольку проектировали для людей непростых, на них были гонения. Практически наверняка они рассчитывали сюда вернуться, потому что оба уехали без семей. И тот, и другой попали в Омск — один через Уфу, другой через Самару, оба там заболели и скончались. Судьба их оказалась похожей. Хотя и в годы гонения Ливчак нашел себе применение: в Омске он участвовал в перестройке зданий для нужд госпиталей — шла Первая мировая война, а по пути в Омск создал целый альбом рисунков-проектов, которым не было суждено реализоваться. О Шодэ после его отъезда из Симбирска ничего не было слышно. 
|
|
Цитирование информационных материалов, размещенных в ИА "Улпресса" без получения предварительного разрешения допустимо при условии обязательного указания на источник цитирования: приведение ссылки — в печатных материалах, гиперссылки на cайт ulpressa.ru — в сети Интернет. Ссылка на источник или гиперссылка должны располагаться в начале текстового материала.
