Василий Блаженный

В предсердье российской столицы,

Над краем осклизлого рва

Подобно волшебной Жар-птице

Взметнулся собор Покрова.

 

Он ярок и дерзко узорчат,

Безудержен, как соловей,

И тонкие носики морщат

Эстеты чистейших кровей.

 

А что ему книжные стили –

Он сам себе мера и суть.

…Под ним торопливо крестили

Стрельцы покаянную грудь.

 

И головы клали на плахи,

И рвался над площадью плач,

И в яростно красной рубахе

Умело работал палач.

 

И, челюсти стиснув до боли,

На этот чудовищный смотр,

На корчи задушенной воли

Глядел несгибаемый Пётр.

 

И храм словно тенью покрылся,

И смеркли златые кресты,

Как будто собор устыдился

Некстатной своей красоты.

 

…А были и раньше минуты,

Что лучше б и не вспоминать:

Позор затянувшейся Смуты,

Поляки и тушинский тать.

 

Тогда все цвета на палитре
смешались, и стало уже
надолго неясно: Димитрий –
он точно Димитрий иль «лже-»?

Не стоила честь ни полушки
до славной минуты лихой,
когда саданули из пушки
его обгорелой трухой.

Тот путь был извилист и длинен,
и был совершён поворот
в те дни, как неистовый Минин
зажёг полусонный народ.

Призыв его, жаркий и страстный
сердца россиян разбудил…
Доныне на площади Красной
он к князю взывает: «Иди !».

 

…Он помнит (от правды не деться,

От горечи не уберечь)

Мохнатые шапки гвардейцев,

Развязную галльскую речь.

 

Военной науки новатор,

Пробор расчесав по утрам,

Угрюмо косил император

На вычурный варварский храм.

 

Когда ж он был поднят с кровати

(«Мон сир… всё пылает… увы…»),

Тот скалился, как поджигатель,

На фоне горящей Москвы.

 

…Всё было – и не позабыто.

Россия осталась жива.

Отцокали вражьи копыта,

Отстроилась снова Москва.

 

Ушли времена лихолетья.

Проворный московский народ

Спокойно бродил всё столетье

У Спасских и прочих ворот.

 

Но кануло время покоя,

В забвенье ушла благодать.

Нежданно свалилось такое,

Что Боже не дай увидать.

 

Уже не французы, не ляхи –

Свои убивали своих.

Погоны да бант на папахе –

Всего-то отличья у них.

 

Сбивали орлов золочёных

С торжественных башен Кремля,

Жгли храмы, ссылали учёных,

Хозяев забыла земля.

 

И с горькой немой укоризной

На этот кровавый раздор,

На эту безумную тризну

Глядел величавый собор.

 

Под сенью кровавого флага

Глухие составы везли

В могильные дали ГУЛАГа

Сынов этой горькой земли.

 

Застенков железные лапы –

И сталинских строек размах…

Этапы, этапы, этапы –

В Сибири и в календарях.

 

…И снова гудят перекаты

В запруженном русле страны;

Бесстыжие снова богаты,

А честные снова бедны.

 

Обрушен недремлющий Феликс,

Сменился названий набор,

Но, как несгораемый Феникс,

Всё ярче пылает собор.

 

Он выше раздоров – и ныне

Его величавая стать

Велит не поддаться унынью,

Мешает растерянным стать.

 

Как меч, вознесённый из ножен,

Как колокол тот вечевой,

Крестами сверкнёт: переможем!

Стеной прогудит: не впервой!

 

И если всё горше и плоше

Та смесь, где и дёготь, и мёд,

Придите на Красную площадь –

Он ждёт вас. И верю – поймёт.

 

 

«Ах, Александр…» (сетования дилетанта)

«…а далеко на севере, в Париже..»

(А.С. Пушкин. «Каменный гость»)

 

Дохнуло небо сыростью суровой,
заполонили тучи белый свет,
и голуби нахохлились, как совы,
усеяв тротуарный парапет.

От ветра дальше и к земле поближе.
Ушла пора воздушных виражей.
Уже давно, как не видать стрижей,
а далеко на западе, в Париже,
где каждый русский побывать мечтал,
наверное, совсем-совсем иначе:
Гольфстрим, их отопительный канал
всегда включён, а это много значит.

Хоть не цветёт там нежный олеандр,
зато и холод не корёжит спину.
Ах, почему наш кроткий Александр,
заняв Париж, тотчас его покинул?

Освоил бы снаружи и внутри,
дал русские названья регионам,-
и стал бы он столицей номер три –
для тесного сношенья с Альбионом.

А коль французу немец не камрад,
то, чтоб Европу сделать мирным полем,
в Германии бы ввёл протекторат
при нашем неназойливом контроле.

Но нет: он благодушен – нету сил!
Захватчики ему – что братья наши.
Ведь, он, поди, прощения просил
за бороды, за дым солдатской каши.

А кто к нам шёл с наточенным штыком
и кто в конюшни превратил соборы?
Москва сгорела! Ну и о каком
джентльментстве тут возможны разговоры?

Ведь мы по их захватничьим следам
сюда пришли, и чуть не каждый ранен.
« – Ах, это знаменитая Нотр-Дам?
Позвольте, мы на цыпочках заглянем,,,»

Казачьи кони сделали «ка-ка»
на пляс Пигаль* – не смыть того конфуза!
А дым Москвы, затмивший облака,
не выел очи каждого француза?

Они скорбят об этом? Да никак –
они почти что в праздничном угаре:
«- Смотри, Мадлен, вот это – «ша-ро-ва-ри»,
а сам он называется «ко-зак».

И семьями, как будто в зоосад,
смотреть ходили на пришельцев странных;
а те, забыв о тяготах и ранах,
посасывали крепкий самосад.

И тоже наблюдали: «Погляди,
Петрович, вон на энтую мамзельку,
чья голова закручена в кудельку –
ни спереди у ней, ни позади…».
«- Куды ей до Никитишны моей!
Она троих подобных перевесит.
А ведь уже, гляди, который месяц
мы тут торчим… Домой бы поскорей!

Ни хлебушка у них, ни щей горячих.
Клюют, как птички, да сосут вино.
Нестőящий народ, а вот не спрячешь:
на равных бились под Бородино!

Ну, мы-то ясно: за Москву святую,
за божьих храмов сорок сороков,
а им-то землю поливать чужую
своею кровью – им резон каков?

А вспомяни, как пёрли – инда страшно.
Ни пушек не боятся, ни штыка!…».
« -Что есть, то есть: народец бесшабашный.
Теперь ему наука на века».

… Казак французу подмигнёт хитро –
и тот, смутясь, торопится подальше…

Прошли два века, и одно «бистро»**
напомнит, что мы были тут и раньше.
 

*place Pigale – парижская площадь.
** слово, производное от русского «быстро».
Нецветаев Лев Николаевич – художник, архитектор, педагог –  родился 6 июня 1940 г. Будучи школьником занимался в изостудии Ульяновского Дворца пионеров у Ю.В.Павлова. В 1963 году окончил Московский архитектурный институт. До 1978 года работал в институте «Ульяновскгражданпроект», по совместительству вел изостудию областного Дворца пионеров. С 1978 года работал художником-проектировщиком в УХПМ, с тех пор участвует во всех областных художественных выставках; является также участником зональных, республиканских и Всесоюзных выставок. Лев Николаевич – Почётный архитектор России, лауреат Золотой пушкинской медали.  Автор нескольких поэтических книг.
Многие здания Ульяновска, построенные по проектам Льва Николаевича, стали символами города — например, Дом техники (созданный в соавторстве с С. Титовым и В. Некрасовым). Созданный Нецветаевым Л.Н. акварельный портрет А.С. Пушкина принадлежит Государственному музею им. А.С. Пушкина в Москве.

НЕ НЕЦВЕТАЕВ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ – художник, поэт, мемуарист, архитектор, педагог, искусствовед – родился 6 июня 1940 г. Будучи школьником, занимался в изостудии Ульяновского Дворца пионеров у Ю.В.Павлова. В 1963 году окончил Московский архитектурный институт.

Со студенческих лет и по настоящее время регулярно занимается газетно-журнальной и книжной графикой. Работая в разных жанрах, в числе которых портрет и пейзаж, особую слабость питает к сюжетам русской истории XVIII – XIX века, выделяя при этом “пушкинскую эпоху”. С 1985 года – участник зональных, республиканских и Всесоюзных художественных выставок (в частности, в 1987 году пять работ были представлены на Всесоюзной выставке “Пушкин в памяти поколений” в Москве, а композиция “Миг вожделенный настал…” выставлялась в том же году на восьмой Всесоюзной выставке акварели в Ленинграде). В октябре 1991 года двадцать две работы экспонировались в Государственном музее А.С. Пушкина. В 1999 году был участником Всесоюзной художественной выставки “Болдинская осень” и награждён Золотой пушкинской медалью творческих Союзов России. В том же году вышла книжка стихов Нецветаева ” будущим архитекторам в Ульяновском Государственном техническом Университете.

Лев Николаевич Нецветаев –  Почётный архитектор России, Член Союза художников России, лауреат Золотой Пушкинской медали творческих союзов России.

 

ЦВЕТАЕВ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ – художник, поэт, мемуарист, архитектор, педагог, искусствовед – родился 6 июня 1940 г. Будучи школьником, занимался в изостудии Ульяновского Дворца пионеров у Ю.В.Павлова. В 1963 году окончил Московский архитектурный институт.

Со студенческих лет и по настоящее время регулярно занимается газетно-журнальной и книжной графикой. Работая в разных жанрах, в числе которых портрет и пейзаж, особую слабость питает к сюжетам русской истории XVIII – XIX века, выделяя при этом “пушкинскую эпоху”. С 1985 года – участник зональных, республиканских и Всесоюзных художественных выставок (в частности, в 1987 году пять работ были представлены на Всесоюзной выставке “Пушкин в памяти поколений” в Москве, а композиция “Миг вожделенный настал…” выставлялась в том же году на восьмой Всесоюзной выставке акварели в Ленинграде). В октябре 1991 года двадцать две работы экспонировались в Государственном музее А.С. Пушкина. В 1999 году был участником Всесоюзной художественной выставки “Болдинская осень” и награждён Золотой пушкинской медалью творческих Союзов России. В том же году вышла книжка стихов Нецветаева “” о Пушкине и его современниках с авторскими иллюстрациями. В последние годы преподаёт живопись будущим архитекторам в Ульяновском Государственном техническом Университете.

Лев Николаевич Нецветаев –  Почётный архитектор России, Член Союза художников России, лауреат Золотой Пушкинской медали творческих союзов России.