«В фильме Мордюкова действительно кормила грудью». Начинаем цикл воспоминаний о встречах с известными людьми ульяновской журналистки Анны Рачинской

Мы продолжаем цикл публикаций из воспоминаний известного в Ульяновской области и в России журналиста Анны Рачинской. Они связаны с ее встречами с любимыми многими народными актерами, а также политиками, героями нашего времени и прогремевшими на всю страну журналистскими расследованиями. Сегодня о Николае Караченцеве.

Увы, моя первая встреча с этим удивительным человеком и любимым всеми нами актером произошла после трагических событий в его жизни. Можно сказать, буквально через несколько часов после той жуткой и роковой аварии, в которую попал Николай Караченцев. И, наверное, я никогда не забуду ту страшную ночь 1 марта 2005 года. Тогда в Москве, на Мичуринском проспекте, он попал в автокатастрофу, во время которой получил тяжелейшие травмы и был госпитализирован в 31-ю горбольницу.


Фото – Анна Рачинская (когда я молилась возле него)

Выполняя срочное задание редакции (тогда работала в Москве корреспондентом «Московского комсомольца»), я выехала в эту больницу. Помню, когда зашла туда (больница была совсем небольшая, пристоличная, несколько этажей) было везде темно и безлюдно. Мне нужно было поговорить с врачами, спросить о самочувствии Николая Петровича. Я одела прихваченный с собой белый халат, бахилы и для надежности (ведь там лежали больные люди) маску, дабы, не дай Бог, занести с улицы инфекцию. Прошла по коридорам – никого, поднялась на второй этаж, тоже – ни души. Пыталась найти ординаторскую или хоть какую-то медсестру – никого! Интуитивно пошла по коридору, открыла первую дверь в какую-то палату… Там лежали три человека. Только позже я поняла, что это реанимационная. Но в это время я уже подошла к первому, кто лежал на крайней кровати. Сразу узнала в этом человеке Николая Караченцева. Его голова и шея были перебинтованы, из виска сочилась кровь. Вокруг мертвая тишина, только его еле слышное дыхание. Я стояла около него как окаменевшая, а потом, непонятно от чего, почему, прикоснулась к его руке и попросила его жить. Я просила его выжить, обязательно выжить, потому что он всем нам нужен! Сначала говорила шепотом, потом громче, говорила ему, что он сильный, смелый, что все это переживет, что нельзя сдаваться, что я рядом и все с ним рядом, не помню что еще… А потом молилась и еще раз просила. Помню, не могла сдержать слез, они капали на простыню, которой был накрыт Николай, я знала, что этого нельзя допустить, а они капали… Не помню сколько это длилось, наверное, минут пять. Он пошевелил пальцем. Я набралась сил, спросила его разрешения (простите меня, что я это сделала!), хоть он и не слышал меня, и сфотографировала. «Все должны знать, что вы живы и будете жить! И мы еще обязательно встретимся, вот увидите, когда вы будете выздоравливать» – сказала я ему и ушла.

Перед аварией
Перед этим, в воскресенье днем Караченцов играл на теннисном турнире “Большая шляпа”. Потом был на даче в Валентиновке. Но в час ночи в семье Караченцовых случилось горе – после долгой болезни умерла его теща, уже глубоко пожилая женщина. В ее квартире в районе метро “Юго-Западная” находились жена Караченцова — актриса “Ленкома” Людмила Поргина с сестрой. Когда Николай узнал о смерти тещи, он позвонил жене и сказал, что выезжает к ней — хотел поддержать, помочь. Он сел в свой “Фольксваген-пассат” и помчался в Москву. Вместе с ним в машине находился его деверь Андрей Кузнецов, арт-директор одного из столичных ресторанов.

«Мы ждали Коленьку, а сами параллельно звонили насчет траурных дел, заказывали все на похороны, – рассказала супруга Николая Людмила Поргина. – Коля все не ехал, но я даже не волновалась. Ведь он отличный водитель, и с ним никогда в жизни на дороге ничего не случалось. А в два часа раздался звонок. Позвонил Андрей и рассказал, что с ними произошло. В это трудно поверить — “Фольксваген” разбился на пустой ночной дороге. Андрей рассказал, что они ехали нормально, хотя дорога была плохая, скользкая. И вдруг в какой-то момент машину закружило. Он только помнит, что Коля выворачивал руль. Потом удар — и провал. Деверь очнулся первым и позвонил жене Караченцова. Людмила Поргина помчалась искать мужа с родственником. А их в это время уже везли в больницу. Хорошо, что мимо ехала “скорая”, Ведь они сами не могли вызвать машину — оба были без сознания».

Тогда спасение пришло в виде врача “скорой” Петра Ефименко. Доктор-совместитель, работал около года. В ту ночь Петр Михайлович работал один. Когда в темноте “нарисовался” изуродованный “Фольксваген”, решение созрело мгновенно.

«В таких случаях мы действуем на автомате, — пояснил тогда корреспондентам «МК» Ефименко. — Если едем с больным, вызываем другую бригаду, если одни — сами оказываем помощь. Поскольку состояние Караченцова вызывало опасения, мы госпитализировали именно его. Повезли в ближайшую, 31-ю горбольницу, на улицу Лобачевского. Когда актера доставили в больницу, он был в коме. Травмы ужасные – перелом свода черепа, закрытая черепно-мозговая травма, внутричерепная гематома, тупая травма живота…

Как рассказал мне потом главврач 31-й горбольницы Георгий Голухов, Николая Караченцова доставили к ним в 2.40. Учитывая тяжесть его состояния, сразу же вызвали нейрохирургическую бригаду вместе с главным нейрохирургом Москвы Владимиром Крыловым. Операция была очень сложной. Состояние тяжелое, но надежда была.

Вторая встреча
Николай Караченцева вскоре перевезли в институт им. Склифосовского, где ему провели еще несколько сложнейших операций. Он лежал лежал в отдельном боксе нейрореанимации, рассчитанном на двух человек.

Тогда мы приехали его навестить вместе с моей коллегой – фоторепортером Антониной Корсуновой. Попасть в это отделение было просто нереально. Но не буду рассказывать подробностей, как мы все же туда зашли. Караченцев лежал в отделении, рассчитанном на двух человек. Его “соседка” была пожилая женщина, которая находилась в коме.  При первом взгляде на актера бросилась в глаза короткая, под “ежик”, стрижка и бледность на аккуратно побритом лице.

Возле его реанимационной кровати стоял аппарат искусственной вентиляции легких: большую часть суток Николай уже дышал сам, у него уже вынули трубку из горла, а аппарат подключали примерно на час, чтобы восполнить в организме нехватку кислорода. Когда мы вошли в палату, медсестра поила Караченцова водой через трубочку, вставленную в рот. Полулежа на реанимационной кровати, он с трудом, но глотал. Когда процедура закончилась, Николай обвел взглядом палату и внимательно посмотрел на нас. Можно определенно сказать, что, привыкнув к постоянному медперсоналу, ухаживающему за ним, он заметил новых посетителей. И его взгляд был абсолютно осознан.

— Как вы?! Держитесь, вы нужны нам! — сказала я, пытаясь улыбнуться. — Тысячи людей молятся за вас. Вы обязаны выздороветь! Мы вас очень любим…

Не отрывая от меня взгляда, артист в ответ кивнул головой. Он еще не мог говорить, но его глаза… Они говорили. А еще, как мы уже знали, каждый день артисту делали лечебный массаж. Духовную силу в Николае поддерживали супруга, сын и невестка, которые каждый день приходили, разговаривали с ним и давали послушать его любимую музыку.

Через несколько минут нашего общения медсестры помогли ему опустить руку, лежавшую в изголовье, а я снова прикоснулась к ней и почувствовала, как он попытался сжать мои пальцы. После этого актера повезли из реанимации на процедуры. Николай попытался удобно повернуться. Ему тут же помогли. Артист устало закрыл глаза — он настолько был ослаблен, что бодрствовать мог не более часа, а затем засыпал.

А меня с моим коллегой Антониной арестовали. В прямом смысле. Сначала нас заперли в ординаторской врачей реанимационного отделения Склифа, куда через пол часа приехали странные люди в штатском. А затем нас, в чем мы были (в халатиках и бахилах), не дав даже возможности одеться (в это время была холодная морозная весна) увезли в неизвестном направлении. Потом, как выяснилось – в учреждение временного содержания при УФСБ. Часа два нас там держали без права хоть на один звонок, поскольку никаких документов у нас при себе не было. И лишь спустя часа четыре, после выяснения всех обстоятельств и наших личностей, после глотка воды, которую нам, наконец, дали, за нами приехали из редакции…

Эти встречи с Николаем Караченцевым навсегда остались в моей памяти. Ведь он выжил! Затем, когда он встал на ноги (благодаря заботе и любви своей супруги!), мы много раз встречались на различных официальных интервью. И я надеюсь, что вся его жизнь – впереди. Он сильный!