Заместитель Председателя Правительства Ульяновской области – Министр здравоохранения, семьи и социального благополучия Ульяновской области Павел Дегтярь о причинах роста ВИЧ-инфицированных, о программе снижения вреда, переводе функций скорой помощи в частные компании и прогрессе в лечении сердечно-сосудистых заболеваний.

1

– По данным госстатистики, каждый 82 ульяновец заражен ВИЧ-инфекцией. Адекватная ли эта оценка и можно вообще определить количество ВИЧ-инфицированных в регионе?

– Мы руководствуемся данными официальной статистики. Мы видим, что каждый год выявляем вновь больных. Это говорит о том, что резерв определённый есть. Мы проводим информационную кампанию, что необходимо пройти тест на ВИЧ. Если заболевание есть, и чем раньше начнется лечение, тем больше шансов человека спасти. На сегодняшний день в таких семьях рождаются здоровые дети. Подходы в лечении изменились о    сравнению с 20 годами ранее. Было все гораздо печальнее.

Есть терапия, которая позволяет нам остановить эту болезнь, чтобы она не развивалась дальше. Это общероссийская тенденция, есть федеральные рекомендации. Минздрав РФ дал чёткие критерии по лечению ВИЧ-инфекции соответственно с учетом тех препаратов, которые есть. Наша задача – охватить не менее 90% пациентов. Это «золотой» стандарт.

Основной резерв был гораздо раньше. После 90-х годов в силу того, что валом появились инъекционные наркотики, выявляемость ВИЧ была гораздо выше. Понятно, что на есть необследованные пациенты. Бывают ситуации, когда пациент выявляется с ВИЧ, но он не идет на лечение. Медленно и верно заболевание прогрессирует и человек погибает. Наша основная задача – донести каждому человеку, что ВИЧ – это не приговор, а первый сигнал к тому, что человеку нужно обратиться за медпомощью.

– Как вы относитесь к заместительной терапии? Когда та же половина ВИЧ-инфицированных-наркоманов получает наркотики напрямую через траву, порошки или таблетки, минуя при этом иглу? Программа снижения вреда…

– Если мы говорим о передаче через инъекционный путь, то мнения ученых разделились. Первое – заместительная терапия в России законодательно запрещена. Мы не имеем право говорить о заместительной терапии как о методе лечения. В Российской Федерации поставлен четкий запрет на препарат «метадон», который является наркотическим веществом и контролируется правоохранительной системой. Если говорить о тенденциях, то на сегодняшний день по статистике не так много инъекционных наркотиков. В основном это курительные смеси и стимуляторы, которые растормаживают человека на беспорядочные половые связи без предохранения. Тем самым у нас всё больше идет половой путь заражения. Это глобальная проблема, и с ней нам предстоит работать.

Программы снижения вреда действительно существуют, они разные. Мы видим, что в определенной мере их необходимо внедрять путем, в том числе, межведомственного взаимодействия. Потому что сегодня основная задача – обследовать человека, который попал в группу риска. Такие пациенты у нас попадают, как правило, в наркологический стационар, фтизиатрическую службу, либо СПИД-центр. Мы должны максимально быстро синхронизировать базы данных о человеке, чтобы по всем этапам лечения он получил необходимый объем. Понятно, что часть таких пациентов очень непростая, они избегают лечения, зачастую продолжают употребление наркотических веществ.

– Почему идет рост количества ВИЧ-инфицированных? Рост благосостояния?

– ВИЧ растет не из-за роста благосостояния населения, а из-за того, что пациенты получают лечение и соответственно дольше живут. Можно сравнить с почечной недостаточностью: когда появился диализ, таких больных с каждым годом становилось больше – сейчас на 10% в год, потому что люди продолжают жить. С ВИЧ-инфекцией то же самое. Общая масса больных нарастает за счет того, что выявляются новые больные, а те, кто стоят на учете, продолжают жить.

– Вопрос про скорую помощь. В марте Путин поручил Минздраву подумать о передаче «скорых» частным компаниям. Спустя несколько дней врио губернатора Ульяновской области Сергей Морозов подписал соглашение о реализации проекта частной скорой помощи на базе клинического цента специализированных видов медпомощи. Тогда сообщалось, что регион выбран первым пилотным регионом для данного проекта на условиях государственно-частного партнерства. Как идет его реализация, и планируется ли всю службу скорой отдавать на частное обеспечение?

– Это абсолютно несвязанные проекты. Президент поручил проработать передачу скорой на аутсорсинг: то есть это передача несвойственных функций лечебным учреждениям, профессионалам, транспортным кампаниям. На сегодняшний день уже большое количество субъектов пошли этим путем. На главного врача помимо основного лечебного процесса ложится транспорт: это весь автопарк, ремонт, ГСМ, обновление медоборудования. За последние годы стандартизированный перечень такого оборудования сильно изменился. Поэтому если смотреть на ситуацию со скорой, то каждый регион должен определиться: либо инвестировать свои средства и поэтапно менять автопарк, либо пойти по пути аутсорсинга и конкурсным путем выбрать компанию, которая предоставит транспортную услугу.

В Ульяновске подобный опыт реализуется третий год, каких-либо сбоев не увидели, система работает исправно. Недавно произошло ДТП с реанимобилем. Соответственно, это уже задача той компании, которая выполняет эту функцию. У нас есть госзаказ и нам важно, чтобы 45 автомобилей в круглосуточном режиме в Ульяновске были. Попала машина в ДТП – они из резервного парка предоставляют автомобиль, и процесс не страдает.

Если мы говорим о соглашении, которое подписано с компанией Фридмана, это проект Emergency Department по созданию скоропомощного отделения, которое работает по другим принципам. Своего рода это дворец диагностики, в котором пациенты разделяются по потокам. Красный поток – реанимационная помощь, желтый – когда возможна отсрочка, и зеленый – когда пациент пришел своими ногами. Это будет за счет средств ОМС.

– Вернусь к цифрам той же госстатистики. Через 15 лет ожидается 10% сокращение жителей региона. За вычетом миграции, какие в области показатели по смертности и рождаемости? Что влияет на убыль населения?

– Когда мы обсуждали этот вопрос с демографами в Минздраве РФ, они говорили, что по прогнозам всё должно быть гораздо хуже. Убыль населения должна была идти большими темпами. На сегодняшний день нам удалось снизить естественную убыль и удержать рождаемость на том же уровне. Количество женщин фертильного возраста становится меньше, поэтому региональная политика последних лет была направлена на стимулирование рождения вторых, третьих и последующих детей. Был провал в 90-х годах, на сегодняшний день дети 90-х – как раз основные семьи, которые должны рожать детей. За счет этого провала 10 лет назад было предсказуемо, что рождаемость пойдет на спад, с учетом того, что количество жителей старшего возраста растет и можно прогнозировать смертность.

При всех показателях мы видим, что по итогам полугодия удалось достичь снижения смертности как общей, так и по отдельным патологиям. Подросла немного смертность от онкологии. Скажу так: во всем цивилизованном мире мы должны четко понимать: если мы решим проблему сердечно-сосудистых заболеваний, а мы её решим, то на первый план выходит онкология.

Наша задача сегодня – оказать помощь пациенту с патологией миокарда. Если у человека инфаркт, его своевременно доставляют в лечебное учреждение, делают либо тромболизисную терапию, либо проводят стентирование, а его у нас в регионе проводят два центра. Тогда в 80% случаев пациент выживает. Соответственно если это не сделано, в 80% случаях пациент погибает. Эту систему мы выстроим. Сейчас уже видим снижение смертности от инфаркта миокарда за счет того, что ввели второй центр. Нам важно больше санировать ту часть населения с этой патологией, которая была в предыдущие годы.

Видим, что по отдельным муниципальным образованиям растет количество случаев повторного инфаркта миокарда. Это говорит о том, что сегодня этих людей надо активно приглашать в эти центры, проводить им обследование и при необходимости стентирование. Сегодня методология лечения кардиобольных изменилась по сравнению с той, которая была 10-15 лет назад. Если раньше мы говорили, что кардиология – это больше терапия, то сегодня – больше хирургия. Если пациенту мы назначаем терапию лекарственными препаратами, то медленно, но верно при оказании этой помощи заболевание начинает прогрессировать. Во всем мире с кардиологическими заболеваниями понимание есть. Как только мы решаем эту проблему, на первое место выходит онкология. Это показатель в том числе уровня развития здравоохранения.