В стокгольмской тюрьме «проживают» около 300 заключенных, у которых есть 50 каналов кабельного телевидения, тренажерные залы и бананы – в камеру. В свободном селе Новая Ерыкла Тереньгульского района проживают пять человек, вечерами глядящие единственный уловимый здесь телеканал «Россия», а хлеб им привозят раз в неделю…

В Новую Ерыклу проехать можно только через село Красноборск. Там мы и спросили у троих местных мужиков: как, мол, в Ерыклу проехать? Они с минуту смотрели на нас с нескрываемым сожалением, а потом, оживившись, ткнули пальцем в сторону… бескрайних полей: «Туда езжайте… может, доедете».

«Саваном покрыта наша сторона…»

Сергей Есенин в Новой Ерыкле не бывал, но как, подлец, точно описал тутошние пределы! Ерыкла открылась нашим взорам в виде большого сугроба с торчащими кое-где из-под снега фрагментами былой жизни. Тишина висела столь же плотная, как и снежный саван. Пока мы боязливо озирались окрест, навстречу вышел первый живой ерыклинец. На вопрос: «Как вас величать?» – коротко ответил: «Витёк!».

Витёк оказался 53-летним мужчиной, значащимся по паспорту как Виктор Алексеевич Стренёв. Уроженец этих мест, Витек долгое время жил в Ульяновске, но «по семейным обстоятельствам» перебрался в Новую Ерыклу. Говорит, тут воздух чище, потому что народу меньше.

«Крайние люди»

Идти к супругам Кузяниным, Антонине Васильевне и Алексею Степановичу, нас отговорил Витек: «Да вы че, сгинуть хотите! Живыми не дойдете. Там снегу – до подбородка. А избушка их – на самом краю села. Так, видно, и просидят там, пока снег не стает. А чего им вылезать-то! В гости, что ль, к кому? Дров им осенью дали, баллон газовый… А племянница сотовый телефон подарила. Правда, они им пользоваться не умеют. Не, ребята, не ходите к Кузяниным – мой вам совет. Идите лучше к Прохоровым – к ним щас только фельдшер наш пошла, Валентина. Вот по ее следам и идите. Те тоже с краю живут, но их край ближе. А если вернетесь – ко мне заходите».

«День поем, ночь – плачем»

По следам фельдшера, форсировав речку Ерыклинку и пару раз оступившись в снежные ямы, мы добрели-таки до цели. Дверь открыла веселая с виду женщина в прикольной шляпке. Сильно удивившись при виде живых незнакомцев, дама представилась Антониной, зачем-то сказала, что любит петь и танцевать, а также хочет поехать с гастролями… в ГДР, после чего пригласила нас войти.

***

Уже в избе Антонина оказалась Антониной Николаевной Прохоровой – так было записано в паспорте, который она зачем-то сразу бросилась нам предъявлять, видимо, приняв нас за районное начальство.

На кровати отдыхала 82-летняя баба Лена – Елена Константиновна Прохорова. «Всю жизнь, – говорит бабушка, – здесь прожила, в колхозе работала, потом в совхозе, а теперь… сами видите».

Как только Антонина смекнула, что мы из газеты, ее уже было не унять: «А чего нам скучать-то? Вон у нас, глядите-ка – телевизор, радио. Я люблю сериалы посмотреть или концерты. А еще петь люблю. Громко. В поле выхожу, картошку окучиваю – и пою себе всласть. Вон брат в город звал, так я не хочу, там разве споешь – соседи враз милицию вызовут».

Оказалось, что Антонина Прохорова – последний сохранившийся культурный работник Новой Ерыклы: когда-то она заведовала местным клубом, книжки там выдавала, танцульки устраивала и все такое…

– Тут весело было, – вспоминает Тоня. – Народу – человек с тысячу проживало… Клуб наш был вон там – видите, где нет ничего? Ну, так это и есть клуб!.. А женихов у меня было! Не счесть. Помню, Генка соседский спас меня, когда мне пять лет было. Я в Ерыклинку упала, чуть не утонула. Он, потом уже, сватался. И хорошо, что я ему отказала – умер он, а чего хорошего вдовой-то быть! Вон мама – вдова…

Вот так, перепрыгивая с темы на тему, Антонина восполняла в себе дефицит человеческого общения.

***

Муж бабы Лены, Виктор Николаевич, умер 14 лет назад. С тех пор они с Антониной и живут. Кстати, раньше это было самое популярное имя в Новой Ерыкле. Но это раньше…

– Я и родилась тут, и доживать хотела, а оно вон как вышло, – едва не плача, говорит баба Лена. – Детей у меня пятеро. Кто где – в Ульяновске, в Сызрани, в Тереньге, Тоня вот со мной. Сын обещал весной перевезти нас в Красноборск. А мне и дом жалко, и… чего я там делать-то буду… всё чужое.

На минуту смолкнув, баба Лена посмотрела на фотографию на стене – и заплакала: «Сынок мой, Толенька, его из армии в гробу привезли, из Германии. Давно это было, но я все равно по ночам плачу… Никому мы здесь не нужны. Спасибо, хоть Валя о нас заботится».

Кому письмо, кому вино, кому – таблетку

Валя – это фельдшер Валентина Петровна Ильичева. Много лет она проработала в красноборской больнице. Но стационар прикрыли, а персонал отправили на вольные хлеба. Кто уехал, кто до сих пор без работы. А Валентина взяла на себя Новую Ерыклу. Два-три раза в неделю она навещает здешних обитателей.

– Да болячки у них типичные, какие у всех стариков бывают, – вздыхает фельдшер. – Но помогать им надо. Мало ли что. Вот я и хожу – кому давление смерить, кому укол сделать, кому – таблетку… Сколько платят? А можно, я не буду говорить?..

Случалось Ильичевой, когда машина буксовала, пехать до Ерыклы из Красноборска на своих двоих. Десять километров. Далеко, а надо. Она ведь еще и почтальон – и письма носит, и пенсию.

– Вот, полюбуйтесь, – показала она нам два заказных письма. – Сегодня им принесла. Ишь, заботу проявили – прислали льготные железнодорожные карточки. На тебе, баб Лен, льготу транспортную! Вот только забыли спросить, когда Прохоровы в последний раз железную дорогу видели и скоро ли увидят еще?.. Эх…

Но что еще грустнее, так это то, что весной четверо из пяти аборигенов уезжают. А это значит, что Валентина Ильичева вновь останется без работы. «Куда пойти? Не знаю. Да нет тут работы нигде», – грустно констатировала она.

***

Новоерыклинских робинзонов курирует еще один человек – предприниматель из Красноборска Сергей Сарайнов. Раз в неделю, по пятницам, его «Нива» приезжает в это богом забытое место. Что продает? Да все: хлеб, конечно, консервы, сладости, окорочка куриные… Привез бы и водку, да не покупают ее здесь – пить некому. Даже «молодежь» в образе Витька употребляет только пиво: затаривается сразу шестью-семью «полторашками» – и нормально. Сядет вечером, телевизор в розетку вторкнет: за окнами ветер, в «ящике» – «Аншлаг», в руке пиво… Ну, не жизнь, а сказка!

Уши, лапы и хвосты

На каждого жителя Новой Ерыклы приходится по три кошки. Прошлой осенью сразу 12 человек уехали отсюда, а твари их домашние разбежались по «живым» домам. Вот и досталось Кузяниным и Прохоровым по семи кошаков на семью, а Витьку обломилось одно хвостатое животное. Впрочем, ему больше и не надо, поскольку и без того в его доме полно всякой живности. Во-первых, чистопородный боксер по кличке Барон, обожающий играть с… ржавым тазом, гоняя его по просторам Ерыклы. Есть у Витька штук 12 кроликов. «Как это – зачем они нужны? – удивился нашему вопросу повелитель ушастых. – Для похлебки они нужны! У меня их раньше вообще до ста ушей было! А еще и куры есть, только че-то не несутся, мерзнут, что ли… Зато летом я в Ерыклинке рыбу ловлю. Ты не гляди, что она с ручей – там столько красноперки – ужрешься!».

У Прохоровых, помимо приблудившихся кошек, тоже есть куры, и тоже «ненесущиеся». Насчет Кузяниных – у тех, вроде, только кошки. Что особо бросилось в глаза – животные в Новой Ерыкле образуют с людьми этакое редкостное сообщество, даже некое братство, какого не встретишь в густонаселенном пункте. Оно и понятно – жить-то надо, вот и помогают друг другу звери и люди: вторые забавляют и кормят первых, а первые – кормят и прикалываются над вторыми. И всем хорошо.

Вместо послесловия

Есть тут еще один обитатель – беспородный пес Ричард. Этот сам по себе, ни к кому так толком и не прибился. Еще осенью, вместе с пожилой хозяйкой, переехал Ричард в Красноборск. Но как-то вышел погулять, потерялся и… прибежал в Ерыклу. Так и живет здесь. Благо ночевать есть где – пустых домов хватает. Вот с пропитанием похуже. Но жив пока бродяга. Кто печеньицем одарит, а кто и вовсе полбулки с барского плеча отстегнет. Одним словом, вернулся Ричард на родину и, похоже, никуда отсюда не собирается. Как и Витек, то есть Виктор Алексеевич.

– Не, весной я отсюда не уеду, – говорит он. – Чего я там не видел? Людей, что ли, я не видел? Здесь у меня всё: и зайцы, и рыбалка, и вообще… Нет, ну, осенью, наверно, уеду. Куда? Ну уж точно не «в люди». Я хочу спокойно жить. А какое спокойствие, когда друг у друга на голове живут! Да и остальные, думаете, хотят? Да никто не хочет никуда уезжать. Просто трудно старикам вот так, в чистом поле жить. А я… Я поеду жить в другую «мертвую» деревню, где хоть что-нибудь живое шевелится. У нас таких «мертвых» в районе – как шерсти на Ричарде. Где-нибудь да приживусь… А вы приезжайте летом, пока я не съехал. Рыбку половим, пивка попьем – Серёга привезёт…

Алексей Пешков