Основное, что шокирует новоприехавших в Америку русских граждан — тотальность доносительства: если студент списывает задачу у соседа, практически любой американский соученик сочтет своим долгом пожаловаться начальству (после чего жулика зачастую выгоняют — санкции за списывание в американских университетах строжайшие). Детей младших классов и чуть ли не детского сада обучают распознавать наркотики и приучают сообщать о злоупотреблениях, в особенности о злоупотреблениях в кругу семьи. Причем по американскому законодательству, хранение и использование наркотиков в жилище может означать немедленную (без суда) конфискацию, в пользу Бюро по борьбе с наркотиками. Это привело к смешному случаю: ребенок 7-и лет обнаружил у своих родителей на полке белый порошок, и позвонил, как его учили, в полицию (инструктор D.A.R.E. обьяснил, что это для их же пользы, и им ничего не будет). Через полчаса вломилось тяжело вооруженное подразделение, выломали дверь (спец-подразделения не звонят, потому что опасаются ответного огня) и перевернули всю квартиру обыском. Порошок оказался питьевой содой, зато где-то на чердаке была обнаружена 20-летней давности забытая заначка марихуаны (а конопля, по американским природным условиям, отлично растет в диком состоянии почти по всем Соединенным Штатам, и поэтому 80% населения курит или курило анашу). В соответствии с законодательством, жилище было конфисковано, а семья выкинута на улицу, вместе с несчастным октябренком.

Когда-то я воображал, что ложь — это враг, враг абсолютный, враг жизни и враг всего достойного в жизни; чума, разлагающая все величественное и благородное в жизни; чума, равно унижающая истину и красоту; чума, бросающая гадкую тень на самое существование. Потом я понял, что истина и красота и благородство вечны. Не могут быть унижены ложью. Не могут быть разрушены ложью. Истина и красота и благородство живут всегда. Одно только человечество может быть унижено ложью. Одно только человечество может быть оставлено светом, вдали от истины, от красоты, от очищения. И когда человек унизится в достаточной степени, вечные ценности произнесут ему приговор, и будут его судьями, будут его присяжными, будут его палачами. Теперь я научился любить ложь. Я люблю яд, который она разносит, и люблю слабость, которая насаждается ложью. Я люблю семя разрушения, которое посажено ложью, и строгий суд, который приближается ложью. Ложь — это не враг истины, нет, ложь — это союзник истины. Ложь прокладывает дорогу, ложь подводит баланс в приходной книге, и очищает страницы. — Boyd Rice, NEVER

Уважение к правам спаммера – то же самое, что уважение к правам выродков и социальных паразитов. Либерализм устанавливает насильственное равенство шансов на продолжение жизни в потомстве между выродком-алкоголиком (текстом безнадежно испорченным, текстом с аномально высокой энтропией) и атлетом гением с высоким IQ (текстом вирулентным, имеющим в естественной ситуации гораздо больше шансов на продолжение жизни). Это приводит только к одному — увеличению уровня шума, генетическому вырождению. Точно также, постмодернистское-либеральное равноправие рекламного шумового текста (текста, со структурной точки зрения, испорченного, текста высокой энтропии) и текста сакрального (вирулентного, текста низкой энтропии) приводит к растворению сакральности в равномерном шуме испорченного текста — либерализм это сила, единственной целью которой является увеличение генетического и онтологического спама. Спам это самоорганизующаяся энтропия.

Либеральное общество основано на спаме, самораспространяющемся организованном шуме, и заполненные спамом страницы и экраны масс-медиа служат идеальным средством контроля и формирования субъектов либерализма.

У актуальной, деятельной революционной силы есть единственный способ выжить в ситуации информационного террора – быть более жестокой, более беспощадной, более аморальной, более агрессивной, более разрушительной, чем официоз. Атомной бомбе информационного мэйнстрима надо противопоставить выведенную в пробирке чуму простых, разрушительных, антиобщественных ценностей. Это тотальная война, и в тотальный войне нет недозволенного – погибает тот, кто стесняется идти до конца.