Приволжский Сенгилей, уездный городок Симбирской губернии. Городок неболь-шой, ремесленный, торговый. Таких много было по великой матушке Руси. Так много, что грозный император Павел I взял да и «упразднил» уездный Сенгилей в 1798 году, обозвал его «городом заштатным». Но прекраснодушный император Александр I в 1802 году уб-рал обидное прозвание, вернул местечку утраченный статус.

Жизнь текла здесь тихим, размеренным чередом. Но случалось, в малых городах вдруг вскипали бурные страсти!.. Достойные перьев драматургов, они остались лишь в сухих протоколах судебных заседаний. И всё же, живое слово рвётся к потомству даже сквозь дебри казённого слога:

«Муж мой Василий Цыков по сочетании со мною браком с 1795 года, 39 лет вел себя в семействе своем как глава оного честно. Мне был по закону муж, а сыну нашему Степану чадолюбивый отец. Но 1834 года, как стал купцом и снял в селении Тушне мель-ницу, он завел с тамошнею вдовою Маврою Крайневой любовные интриги, начал с нею жить без зазрения совести, как бы и с законною женою.

Крайнева же, утопая в сладострастии, потеряв добродетели христианские, вынуж-дала его гнать свое семейство. И он впоследствии времени, по неограниченной к ней люб-ви, забыв клятву пред Алтарем Господним, ненавиствовал на все семейство. Меня истязал ругательством и побоями. Сына с его семейством грубостью своих поступков удалил от совокупной жизни, который платил родному отцу за квартиру в собственном доме каждо-годно по 120 рублей!

Наконец, в глазах жителей целого Города, настоящего 1839 года в Январе месяце муж изгнал все свое семейство из благоприобретенного общими трудами дома, не дав да-же и дневного пропитания, не говоря о капиталах, которые начал расточать блудно. Поль-зуясь нашим изгнанием, оставшись один в доме, послал он на Пасху за вдовою Крайне-вой, женщиной, закоренелою в дурных поступках, которая была привезена в дом наш, и у мужа моего заступила место законной его жены».

Так горюнилась об супружней измене Сенгилеевская купчиха Катерина Тимофеева Цыкова. Долгие годы делила она с супругом, мелочным торговцем Василием Никифоро-вым Цыковым семейные невзгоды: умирали в младенчестве дети, росли, за войнами с На-полеоном, налоги. Сорок лет беспрестанных трудов увенчались заслуженною наградой. В 1834 году Сенгилеевский мещанин Цыков, выправив документы, стал Сенгилеевским 3-й гильдии купцом: 20 тысяч целковых капиталу, собственный дом, две баржи-расшивы, хлебные амбары на волжском берегу, арендуемая мельница.

Жить теперь и радоваться! – решил купец Цыков, и мигом сошёлся со «сладостра-стною» вдовою. Поездки к любушке легко маскировались под коммерческие предприятия – тем более, что возлюбленный купец определил Мавру кухаркой при мельнице.

Дело ладилось до времени, покуда Катерина Тимофеевна не прознала про измену мужа. Купчиха отнюдь не смирилась с горькою долею – наоборот, пошла в атаку! «Не мне – так никому!» – решила она и взялась извести блудливого мужа. «В прошлом 1838-м году найдено мною в подушке и перине ею положенный ворожейный состав: в узелке собачья шерсть и оной же животной сухое естественное испражнение. Особо найден мною того ж года в великий пост в приготовленных для меня женою на холодное грибах маленький узелок с какою-то землею», – жалился властям перепуганный Василий Никифорович.

«Жена подала пример и сыну Степану против меня вооружиться неповиновением и потому я его от себя удалил, – продолжал Сенгилеевский негоциант список обид, – В 1834-м году при посылке в Астрахань сына понесено им убытку 2000 рублей. В 1836-м году послано было в Астрахань с сыном хлеба на 17000 рублей, понесено убытку 9000 рублей. В 1837-м году выдано сыну 10000 рублей в которых им мне отчету не отдано».

Изгнав ненавистную супругу и неблагодарного отпрыска, купец, тем не менее, медлил ввести тушнинскую вдовицу под крышу своего сенгилеевского жилища. Он боял-ся, не столько внушительной длани жены, сколько строгости российских законов, свято стоявших на страже семейных очагов. Ведь супружеская измена являлась деянием, в том числе и уголовно наказуемым. Но любовь делает людей решительными и безрассудными. В канун Пасхи 1839 года Цыков послал кучера за Маврою.

Мавра Крайнева приехала к любимому в самый день Светлого Христова Воскресе-нья, 29 марта 1839 года. Василий Никифорович велел истопить баню, «и отправился в оную вместе с означенною Крайневою». Купец и вдовица млели от счастья до самого ве-чера. Они уселись ужинать, и тут в идиллию любящих сердец грубо вмешалась сенгилеев-ская полиция!.. Явление стражей, под водительством грозной Катерины Тимофеевны по-рядка поначалу весьма переполошило купца. «Цыков хотел Крайневу запереть в сундук, но по случаю тому, что она там задохнется, ее не запер в оный, а зарыл ее в мякину в ко-пешке».

Но потом, справясь с волнением, он пошёл в контратаку: «Относительно описыва-ния женой моей про вдову Мавру Крайневу, будто бы о взаимной со мной связи, это жена марает меня по ненависти. Хотя Крайнева и приехала в дом мой, но сама собой единст-венно для того, чтобы я взял ея сына по случаю знания грамоты в работники, к приобуче-нию по торговле»! А в мякину вдовица залезла единственно потому, что не имела «паш-порта»!..

На том судебное дело заканчивается. Чем закончилось у купца с его дамами, бог весть. Хочется верить, что жили они ещё долго и счастливо. Именно жили, в своём 170-летнем, уездном далеке…

На снимке:

Так выглядел Сенгилей в начале XX столетия.