Сломанный дом – как выбитый зуб. Зияет дырка, остаётся память.

На старинных открытках с видами Симбирска, на его главной, Большой Саратовской улице, можно видеть приземистый двухэтажный дом, украшенный по фасаду вывеской: «Типография Дмитриевых».

Но речь мы поведём не о братьях-совладельцах, Симбирских мещанах Андрее и Михаиле Давыдовичах Дмитриевых. В типографии Дмитриевых трудился, и даже обитал в том же доме типографщик Николай Григорьевич Нефедьев, личность замечательная и яркая во многих отношениях.

Самое рождение его оказалось не совсем обычно. Матушка, бедная и незамужняя 54-летняя дворянка Елена Семенова родила 2 октября 1870 года двоих незаконнорожденных сыновей-близнецов. Крёстным отцом Николая стал Симбирский мещанин Григорий Нефедов. От крёстного и позаимствовал Николка звание, отчество и фамилию, которую позже слегка переменил на «дворянский» лад – Нефедьев.

Престарелая мать трудилась белошвейкой, тяжело сводя концы с концами. Небольшое семейство скиталось по съёмным углам. И вот удача – директор народных училищ Илья Николаевич Ульянов сдаёт под жильё во дворе своего дома по Московской улице флигелёк, «переделанный, видимо, из домашней бани, который стоял в нескольких саженях от дома, близ сада». Так 12-летний Николай Нефедьев оказался в соседях у своего сверстника, будущего вождя мирового пролетариата Володи Ульянова! Мальчики сблизились, и позже Николай Нефедьев вспоминал о совместных досугах:

«Летом любимыми удовольствиями Володи были рыбная ловля с удочками и купанье. Рыбачили больше на Свияге, закидывая удочки с водовозного моста по правую сторону винного завода. Во дворе этого завода была тогда глубокая грязная канава, где мы как-то решили попытать счастью и закинули удочки. Эта попытка чуть не стоила жизни Володе, который, закидывая удочку, упал в илистую канаву, и он захлебнулся бы, но на наши крики прибежал рабочий завода и спас его!

Осенью мы ловили птичек, до которых Володя был большой охотник. Помню, как однажды «на птичьей почве» произошла между нами ссора и я столкнул будущего вождя мирового пролетариата с сеновала. К счастью он не ушибся, но этот случай сильно напугал его мать…

К Илье Николаевичу Ульянову ходило много народу, но я помню только Константина Андреевича Маторина, учителя пения, известного всему Симбирску своими чудачествами. Он по 20 лет носил одно и тоже пальто, торговался из-за пятачка с парикмахерами, базарными торговками и т. д. Этот анекдотический педагог был любимым объектом шалостей Володи.

Помню следующий случай. У Маторина, когда он приходил к Ульяновым, из кармана пальто почему то всегда торчала французская булка. Однажды по моей инициативе, мы вытащили булку из кармана Маторинского пальто и спрятали ее. Заметив исчезновение булки, Маторин пожаловался Илье Николаевичу и, когда дело было разследовано, Володя принял всю вину на себя, боясь, чтобы мне не закрыли доступа к нему».

Беззаботные досуги скоро закончились. Четырнадцати лет Николай Нефедьев пошёл работать наборщиком в типографию. Со временем, труды и таланты позволили типографщику подкопить деньжат и на пару с мещанином Иваном Сергеевичем Самойловым, владельцем писчебумажного магазина, открыть в 1906 году собственную типографию.

То было бурное, тревожное время, время 1-й русской революции. Вместе со всей Россией, Симбирск митинговал, выступал, клеил листовки и варганил бомбы, чтобы метать их в постылое начальство. Друг детства вождя мирового пролетариата не остался в стороне от общего бурления страстей. Николай Нефедьев возглавлял симбирских «миллиционеров», крепких и решительных рабочих, обеспечивавших порядок на митингах, охранявших их участников от атак полиции и лоялистов-«черносотенцев». В революционных кругах хозяину типографии дали подходящую партийную кличку – «Буржуй»!

Счастье предпринимателя непостоянно, тем более, если частник грезит революцией. Типография И.С. Самойлова и Н.Г. Нефедьева скоро прогорела. Буржуй начал трудиться у Дмитриевых, а потом на крестьянку Надежду Петровну Сидневу, перекупившей дело у братьев. Скоро добрая женщина предложила Николаю Григорьевичу место управляющего в своём заведении. На подобное назначение, однако, требовалось личное разрешение Симбирского губернатора Ключарёва. Отзывы полиции о бывшем «миллиционере» оказались положительными: «под судом не был, к дознаниям не привлекался, образа жизни трезвого» – но губернский начальник своего разрешения не дал.

Говорили, будто, губернатор проведал о детской дружбе Буржуя и государственного преступника Ульянова. И ладно только это – уж очень раздосадовался тем, что типографщик «уронил» Ильича с сеновала без особых для того последствий!..

На снимке:

Здесь помещалась типография Дмитриевых, в которой работал Николай Нефедьев.

Тоже место, в наше время. Фото автора.