Новый спектакль театра драмы «Обломов» в постановке столичного режиссера Ювеналия Калантарова задумывался как хороший ход к предполагаемому Гончаровскому театральному фестивалю.

Ход получился холостой. В новой версии Штольцу (арт. Ярослав Андронов) достался только эпизод, Ольга Ильинская (арт. Юлия Ильина) оказалась амбициозной барышней, надежд которой главный герой попросту не оправдал, а сам Обломов (арт. Денис Верягин) – скорее родственником Недоросля.

Главным героем постановки стал некто Тарантьев (арт. Андрей Ефремов), символ грубости и пошлости. Хам и мошенник, он блестяще облапошивает Обломова и подчиняет его себе. Это, скажем, новое прочтение романа Гончарова меняет все. И прежде всего самого Обломова. Милый пухлячок, который поначалу обаятельно потягивается и капризничает со слугой Захаром, так и остается инфантильным лентяем. Его знаменитый монолог о «других» – всего-навсего монолог. Его щенячье восхищение немудреными вокальными талантами Ольги – немотивированная экзальтация. Его безволие и перманентная влюбленность во все движущееся женское население спектакля – сродни глупости. Да просто глупость.

Его обличение обломовщины – банальная истерика.

И где тот русский барин, которого уже третий век разгадывает читающая публика всего мира? Где та поэзия, без которой великий роман, что тело без души?

А вот она как раз присутствует. В театральной программке. Там так и сказано: «Обломов. Поэзия абсурда в 2-х актах».

Поэзии в спектакле, правда, не замечено, но абсурд остался.

Впрочем, все эти события объяснимы. За основу спектакля режиссер взял инсценировку, написанную в 1935-1936 годы. «Для БДТ», – подчеркивает Ювеналий Калантаров. Но не для Георгия Товстоногова, который в то время, наверное, был школьником, а не делал из БДТ лучший театр страны. Пьеса же отражает свое время, когда требовалось обличать и разоблачать. Вот Обломова и разоблачили. Его дело называлось «обломовщина». Только ведь с тех пор 70 лет минуло, Илью Ильича давно реабилитировали.

В этой истории есть пострадавшие. Во-первых, публика, которую как будто обманули: обещали высокую трагедию, а преподнесли банальную мелодраму, да еще с плохим концом. Во-вторых, актеры.

Действительно готовые играть гончаровского «Обломова». И Денис Верягин (Илья Ильич Обломов), прошедший через роли энергичных молодых людей в «Трехгрошовой опере», «Продавце дождя», через характерного героя в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше», очевидно готовый к переменам, к тонкостям настоящей чудной игры, к новым ролям и новым героям. И красавица Юлия Ильина – Ольга Ильинская, глубину натуры которой режиссер предпочел выразить через беспрерывные слезы и решающий обморок. И Ярослав Андронов Штольц, пронесшийся по спектаклю вихрем в белой карете, как на белом коне, так стремительно, что счет шел на минуты. Пожалуй, только Захар в исполнении Геннадия Родионова оказался наиболее близок к тому, гончаровскому, Захару. Актер уже входил в эту роль 30 лет назад, когда играл ее в спектакле «Сны Обломова», замечательно поставленном режиссером Анатолием Азаревичем. В зале еще была публика, помнившая те «Сны»: и как буквально втискивал Захар в халат Обломова (нар. арт. Борис Александров), и как шла к нему череда визитеров – то ли во сне, то ли наяву, и как вылупливался из человека, прилипшего к дивану, тот самый Обломов с нежной душой, чуждый пошлости жизни, нашедший свой путь, как ее избежать.

Творчество – не колея для сравнений. И все-таки какого Обломова увидят зрители спектакля, вдруг не прочитавшие роман? Какое суждение составит о нем публика? Впрочем, на этот счет есть разные мнения.

Антонина Лобкарева, директор музея Гончарова: – Активного протеста спектакль не вызвал. Но по деталям есть вопросы. Во-первых, Обломов слишком молод. Актер Денис Верягин вызывает симпатию, в нем чувствуется потенциал, но передать 24-летнему человеку переживания 33-летнего Обломова сложно. У гончаровского героя – усталость, сосредоточенность, а тут милый, симпатичный ребенок.

О Штольце вообще трудно сказать что-либо: он появился и ушел. Очень сложно передать актерам зарождение чувств Ольги Ильинской и Ильи Ильича Обломова, Никита Михалков в своем фильме ушел от этого вообще. В спектакле сделана попытка, но, мне кажется, лирические, любовные сцены не дотягивают. Всех смутила Агафья Матвеевна, этот рисунок роли совершенно не гончаровский, получилось что-то водевильное. Тарантьев, братец как будто пришли из другого мира, у Гончарова и прощелыги – все равно живые люди. Другого ожидали и от сценографии. Мы привыкли, что Обломов – это символический, емкий образ, ожидали от театра чего-то высокого. А получился рядовой спектакль. Мне сказали, что Владимир Кустарников играет Обломова более мощно, обязательно пойду посмотреть. В целом потрясения от встречи с «Обломовым» не случилось. Просто провели время в театре.

Владимир Рыжих, бизнесмен: – Обломов – персонаж более сложный, чем показан на сцене. Но я не ушел после первого действия.

Впервые массовка была приятной, уместной,как-то повеселее. Хотя своим друзьям не буду советовать ходить на этот спектакль.

Надежда Алексеева, доктор филологических наук, профессор педуниверситета: – Самое лояльное суждение, которое я слышала о спектакле «Обломов» – это любовная мелодрама.

Для меня это мало что значит. На мой взгляд, спектакль не состоялся.

Предполагалось, что он будет визитной карточкой на гончаровском театральном фестивале, но такой спектакль не может представлять наш театр, который значительно выше этого «Обломова». Обломов режиссером не прочитан – ни роман, ни сам герой. И спектакль не побуждает к чтению романа тех, кто еще не брал его в руки. С моей точки зрения, не понято ядро Обломова, за что его можно полюбить, даже если это все-таки любовная мелодрама.

Режиссер, по-видимому, решил осовременить спектакль мыслью, что все продается и покупается, она особенно очевидна во втором акте, в разговоре Тарантьева и братика. Наверное, эта мысль есть и у Гончарова, но она настолько третьестепенна в романе, что не из-за чего огород городить. Очень жалко актеров. Денис Верягин симпатичен, но Обломов в спектакле получился плаксивый, безпозвоночный, в нем нет намека на гончаровского героя. Я уже не говорю обо всех сценах «вальпургиевой ночи», когда некие существа кружат возле дивана Обломова, залезают к нему под одеяло. Это сделано с расчетом на обывателя? Обидно за Штольца, которого нет. Думаю, у этого спектакля нет будущего: любители пошлости не найдут в нем достаточного удовлетворения своих потребностей, а любители Обломова не найдут Обломова. С этим «Обломовым» получился облом.