Забавно слушать бесконечные победные реляции местных чиновников о том, что в регионе «многое делается для улучшения демографической обстановки», что область «переживает демографический взрыв», что ведущая партия и правительство «огромное внимание уделяет демографии». Позволю не согласиться.

Показатель стабильности?

В этих победных формулировках многое – от лукавого. И не в последнюю очередь оттого, что чиновничество, по-прежнему абсолютно глухое к лингвистике, просто не понимает сути проблемы. Дан партийный наказ – увеличить рождаемость, и вот он, долгожданный демографический взрыв! Меж тем демография – наука о народонаселении и его изменениях – исследует все процессы воспроизводства населения: и рождаемость, и смертность, и продолжительность жизни. Более того, в сферу этой науки входит изучение зависимости данных показателей от социально-экономических и культурных факторов. Да что там наука – даже демографическая статистика обязана опираться на все эти стороны бытия.

В этой связи, что-то я давненько не встречала в местной прессе отчетов специалистов о том, сколько умерших приходится на каждую тысячу родившихся в нашей области, какова перинатальная и младенческая смертность, какова средняя продолжительность жизни мужчин и женщин в городах и селах нашего региона. Победные слова о повышении рождаемости почему-то не подтверждаются такими же радостными данными улучшения социально-экономических и культурных факторов. К сожалению, это означает лишь одно: женщины рожают не благодаря, а вопреки заботе о семье, набившей уже оскомину.

Да и как можно всерьез считать заботой несчастные 270 тысяч рублей, положенные при рождении второго ребенка? Сколько ни индексируй эту сумму при нынешней инфляции, она останется значительной и вожделенной лишь для очень молоденьких и мало знающих жизнь молодоженов. Или для очень хорошо знающих цену этим деньгам одиноких мам. В сухом остатке Россия получит, быть может, количество, но никак не качество населения. Когда ученые мужи вещают, что рождение второго ребенка – это показатель стабильности семьи и государства, мне становится грустно. Я не понимаю, почему условием устойчивости семьи, а тем более, государства, выдвигается наличие в «ячейке» минимум двоих детей. У Абрамовича их пятеро, что никак не повлияло на развал семьи. А государство, напротив, даже не чихнуло.

Семеро по лавкам

Несколько лет назад в одном из сел Сурского района мне посчастливилось отыскать молодую семью. У 23-летних мужа и жены было в ту пору уже семеро детей. Ни мама, ни папа, начавшие рожать с восьмого класса, нигде ни дня не работали. И в деревню-то они перебрались по той простой причине, что ни свекровь, живущая в пригороде Ульяновска, ни теща, живущая в самом областном центре, не захотели «радостного» совместного существования с детьми и внуками. Отец молодого папы, Юры, повесился, когда он ходил в первый класс. Отец молодой мамы, Маши, подзадержался на этом свете и повесился, когда дочери было уже 20. В кухне того дома, где обитало семейство, по-прежнему торчал из потолка тот злополучный здоровенный крюк.

Впрочем, дом – это не совсем правильно. Скорее, сарай, мало приспособленный к жизни в нем не только семерых детей, но и одного взрослого. На стенах – грязные обрывки обоев, на полу – грязь и мусор. Заросшие паутиной окна, гора грязного белья в углу, замурзанные постели и такие же дети, канючащие хлеб. В сенях – разбитое оконце, поваленный вокруг дома забор, невозделанный огород…

Старшая дочь заканчивает первый класс, остальным – пять, четыре, три, два, один год и последнему, седьмому, нет месяца.

– Маша, зачем столько детей?

– А я у мамки одна была, так ничего хорошего. Я вообще-то хочу десять детей.

– Зачем?!

– Хочу!

– Но у вас даже хлеба нет.

– Вот, пособие по рождению получу на маленького, будут.

– А до пособия – как?

– Да здесь люди – добрые. Кто молока бесплатно приносит, кто картошки. Юрка вон с утра на рыбалку ушел. Ягоды летом в лесу собираем, яблоня в огороде есть.

– А почему сами ничего не сажаете?

– Возни много.

– Но ведь муж не работает.

– Что за копейки-то работать? Мы же не просим ни у кого – сами приносят.

– Мне в деревне рассказывали, что вам картошку с моркошкой привезли, свалили возле дома, так вы не удосужились еду в дом перенести.

– А кто будет таскать, я, что ли? У меня по дому дел полно.

– Чем же вы детей кормите?

– Картошку варю, рожки. Мяса, естественно, нет.

– Говорят, ваши дети нередко у магазина хлеб просят.

– Ну и что? Нам две буханки на день не хватает. Обеднеют, что ли?

– Но ведь можно в детский сад детей определить – там хоть накормят.

– Мне детский сад бесплатно положен, но невыгодно. Это надо утром встать, собрать – тяжело. Да и чего этот детский сад? Всего-то работает с 9 до 3. Не успеешь отвести, а уж за ними надо идти. Сидят дома, и ладно. Дома же лучше – спят, до скольки хотят.

– Что-то я не игрушек, ни книжек не вижу.

– Были игрушки, да они дрались из-за них. Юрке это все надоело, он игрушки и покидал в подпол. А книжки покупать смысла нет – все равно раздерут.

– Вы как с мужем познакомились?

– Никак. В классе вместе учились. А в восьмом классе поженились – меня прямо со свадьбы в роддом увезли.

– Нельзя было сначала повзрослеть немножко, а потом рожать?

– А я хочу! Никто ведь не умер, хоть и в больнице ни разу не были. Все эти прививки – химия. Растут и растут. А мне рожать легко – я привыкла.

– О будущем что-то думаете?

– Подрастут маленько – огородом займутся. Одежку добрые люди дают. В школу пойдут. Чего думать-то? Потом кто в армию, кто – замуж.

– Вы давно из одежды себе что-нибудь покупали – вы же такая молодая!

– А зачем она мне, одежда-то – я дома сижу. И Юрке незачем.

– Вы говорите – дома сижу. Но детей воспитывать надо!

– Как это? Я всегда с ними – чуть баловство, ремень есть. В школу пойдут, воспитаются. Не ваши дети, чтобы советы давать.

– Не думаете о работе?

– Рожать я думаю – уже говорила.

Вот такой «демографический взрыв» в отдельно взятой семье.

Дозированная госзабота

Примеры из сегодняшнего дня тоже не слабее. Молодая семья: ему – 23 года, ей – 19, ребенку – год. Он, папа, из семьи, где отец по пьянке сгорел, мать любит хорошо выпить. Она, мама, воспитывалась в детдоме, окончила коррекционную школу. Оба не работают, но пьют безбожно и ежедневно. В квартире с утра до полега – музыка на всю катушку, причем самое «свежее» – гнусавое: «Белые розы, белые розы…». Ребенок еле-еле научился стоять и чуточку ходить. Из словарного запаса – «мама». Грандиозные скандалы, когда молодые матом орут друг на друга, дико визжат и плачут, когда крушатся остатки так называемой обстановки – минимум пять раз в неделю. У ребенка ни игрушек, ни сказок, ни песен, ни ласки. Во время скандалов и попоек на него вообще никто не обращает внимания. А он заходится в совсем не детском и по смыслу, и по содержанию плаче: «Ой-ей-ей-ей», – по-старчески причитает маленький россиянин. Маму и папу много раз решали лишить родительских прав, но приходили к выводу, что «ребенку в родной семье лучше». Как об этом продолжает талдычить власть (кратос), спешно закрывающая детские дома.

В другой, с позволения сказать, семье ребенка только ждут. Но это такой стилистический оборот – на самом деле его никто не ждет, включая 15-летнюю «мамашу». С отцом будущего ребенка ее связывает лишь взаимная ненависть. Она и рожать-то собралась только назло ему. Скандалы, драки…Так новый представитель демоса (народа) воспитывается еще в утробе.

Безусловно, есть и хорошие семьи. В одной из них, к примеру, ребенку едва минуло полтора, а на подходе – братец или сестрица. И не потому, что мама с папой такие сознательные граждане, или просто безумно любящие детей родители. Все проще – негде жить, и «материнский капитал» должен исправить квартирный вопрос.

Замечательно, если дети рождаются здоровыми. А если…? Как тогда семье жить дальше? Госзабота на лечение ребенка не распространяется. Где возьмут родители деньги, чтобы облегчить страдания ребенка, не говорю – вылечить? Продавать квартиру, за которую надо расплачиваться еще лет 30? Продавать свои собственные органы? А ведь в России каждый день диагностируется десять случаев заболевания детей только раком, причем более 70 процентов – уже в запущенных стадиях.

Медный таз и реформы

Тем не менее, призыв кратоса «плодитесь и размножайтесь», действительно нашел в массах широкий отклик. Что это? По-прежнему неистовая вера в правительство, в улучшение жизни, в собственные силы, наконец? Или ничем не вытравляемая управляемость: партия сказала – надо, комсомол ответил – есть! Что и кого мы плодим, если по стране на тысячу свадеб – 800 разводов?

Растущая рождаемость, на мой взгляд, никак не сопрягается с растущим самосознанием. Ну, не растет оно. Жить одним днем вообще-то никогда не было характерной чертой российской семьи. Если вменяемые родители хотели большую семью, они рассчитывали на годы вперед, потянут ли. Кстати, в советские времена – при действительно бесплатном образовании, лечении, отдыхе – расчет был не так уж и сложен. Сейчас загадывать даже на год вперед – полнейшая бессмыслица. Уже накрылась медным тазом пенсионная реформа, которой и всего-то отроду 6 лет. Реформы здравоохранения и образования так увязли в болоте перемен, что на поверхности этой жижи оказались только деньги, без которых твоя продолжительность жизни и умственное развитие будут равны нулю. Сейчас к этому же сводится и реформа ЖКХ. Но вот что удивительно: кратос внимания не обращает на вопли отчаяния демоса, а демос, вопя и неумело сопротивляясь, все же идет на поводу у кратоса. Вся эта нелепица обозначается гордым словом «демократия» – то есть государственным устройством, основанным на признании народа (демоса) источником власти (кратоса). А то, что этот «источник» смертельно болен – его личные проблемы.

Карл предупреждал…

В принципе, оптимизм мне нравится. Но оптимизм, основанный на незнании – решительно нет. Зная немного историю государства российского, могу с уверенностью сказать, что все планы развития страны до 2020 года не что иное, как полузабытый план завершения строительства коммунизма к 1980. Только тогда кругом пестрели лозунги «Планы партии – в жизнь», теперь – «План Путина – в жизнь», где любимая фамилия скоро, по всей вероятности, сменится фамилией «младшего президента». Но планы – одно, а жизнь – другое. Тем более, жизнь в ломаемом через колено государственном устройстве. Какая страна будет дышать оптимизмом, если менее чем за век ее народ то загоняется палкой из капитализма в социализм, то такой же палкой гонится обратно? Надо еще радоваться, что все мы не сошли с ума. Изучать в школах и вузах десятилетия подряд преимущества социализма перед капитализмом и в итоге оказаться в «железном Миргороде» – это дорогого стоит. А ведь старик Маркс предупреждал: «Мало того, что на одном полюсе выступают условия труда как капитал, а на другом полюсе – люди, не имеющие для продажи ничего, кроме собственной рабочей силы. Недостаточно также принудить этих людей добровольно продавать себя. Организация развитого капиталистического процесса производства сламывает всякое сопротивление. Внеэкономическое, непосредственное принуждение, правда, еще продолжает применяться, но лишь в виде исключения. При обычном ходе дел рабочего можно представить власти «естественных законов производства», т.е. зависимости от капитала, которая создается самими условиями производства, ими гарантируется и увековечивается». Карл хорошо знал, о чем пишет, ибо сам всю жизнь жил на средства своего верного друга-капиталиста Фридриха.

Чтобы дать читателю пищу к размышлению, позволю в заключение небольшую цитату от 1966 года из Пражских тетрадей» пламенного Че Гевары: «Ошибка СССР состоит в том, что все проистекает из ошибочной концепции – желания построить социализм из элементов капитализма, не меняя последние по существу. Это ведет к созданию гибридной системы, которая заводит в тупик, с трудом замечаемый, который заставляет идти на все новые уступки господству экономических методов, т.е. вынуждает к отступлению». Ничего не напоминает?