Одной из главных новостей весны, о которой бодро рапортовали ведущие газеты и информационные сайты нашего региона, было сообщение о том, что Ульяновская область готова к проведению Единого государственного экзамена по русскому языку. Цитирую дословно комментарий пресс-службы администрации Ульяновской области: «Об этом заявила руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Любовь Глебова в ходе своего визита в Ульяновскую область, состоявшегося 21 апреля»…

«То, что мы увидели в школах региона, внушает оптимизм. Мы увидели активную слаженную работу, готовность к ЕГЭ как организаторов экзамена, так и учащихся, которые его сдавали…» – отметила Глебова.

Как было сообщено, делегация работала в двух школах в течение одного рабочего дня и благополучно отбыла в Москву.

Однако ни один человек ни из московской делегации, ни из администрации области не поинтересовался тем, что происходило с работами одиннадцатиклассников в последующие три дня.

А самое главное, что происходило с учителями, на тяжкую долю которых выпала проверка вышеназванных пробных работ.

А в эти дни (22-24 апреля) случилось следующее.

Для проверки свыше 11000 работ выпускников по ЕГЭ, выполненных 74% от общего количества учащихся 11-х классов Ульяновской области (26% выйти на пробные экзамены отказались), было выделено… около 180 преподавателей русского языка и литературы, которые должны были проверить их всего за три дня, поскольку именно такой срок проверки установлен законом. Для проверяющих были арендованы две аудитории УГТУ.

Чтобы представить себе объем работы, проделанной учителями за столь короткое время, и понять всю абсурдность поставленной перед ними задачи, нужно для начала вспомнить эпизод из сказки «Золушка», где мачеха ей дает задания перед балом, а уж затем объяснить непосвященным, что ЕГЭ по русскому языку состоит из трех частей: «А» – тесты, «B» – письменный ответ на вопрос, а часть «С» представляет собой сочинение, объемом не менее 150 слов.

Сочинения-то и должны были оцениваться опытнейшими учителями области, имеющими высшую категорию.

Особенностью проверки части «С» является то, что каждое сочинение проверяется двумя независимыми экспертами. Кроме того, работы, по которым оценки двух экспертов расходятся, должен, согласно правилам, проверять третий эксперт. Это значит, что фактически каждому предстояло проверить работ в два-три раза больше.

Нормативная скорость проверки одной работы – 15 минут; оценка работ производится по 12 критериям. На каждого ученика заполняется протокол установленного образца.

В час учитель проверяет, по нормам, четыре работы. Рабочий день проверяющего длится шесть часов. Значит, за день учителю нужно проверить 4 х 5 = 20 работ. Остальное время уходит на составление протоколов.

Именно по столько работ выдали в первый день для проверки каждому учителю. Однако на следующий день (23.04.08 г.) утром оказалось, что, несмотря на добросовестно выполненную каждым педагогом работу, проверено окончательно всего 6% от их общего количества.

В связи с этим обстоятельством во второй день каждому учителю выдали уже по 40 работ для проверки, что означало (по нормам) 10 часов труда.

Учителя вынужденно ускорили темпы, чувствуя, что не укладываются в отведенное им время. «Мы ждали третий день…» – не случайно цитирую стихотворение «Бородино» Лермонтова, так как обстановка была напряженной уже, как на поле брани.

В следующий (и последний) день каждый учитель получил для проверки 60 работ! (это уже на 18 часов, учитывая заполнение протоколов). Таким образом, проверяющие должны были бы трудиться (по нормам) с 8.00 до 23.00 часов – в первую – и с 14.00 до 5.00 утра следующего дня – во вторую смену.

Даже привыкшие ко всяким невзгодам педагоги стали роптать. У части поднялось давление (или наоборот), болела голова, перед глазами плыли круги. Тем не менее, для того чтобы успеть, было принято решение еще больше ускорить темпы проверки.

О каком-либо качестве работы проверяющих уже не могло быть и речи. В таком состоянии и на такой скорости просмотра работ, как в последние часы, пропуски ошибок были явлением неизбежным (двоечникам на радость).

Исполняя просьбы учителей, их руководители умоляли по телефону приехать Надежду Васильевну Солдаткину – начальника отдела общего образования департамента дошкольного общего и дополнительного образования министерства образования Ульяновской области, чтобы она увидела происходящее своими глазами. Однако в 15.00 последнего дня было сообщено, что она не приедет.

При этом стоит отметить, что руководители групп проверяющих учителей работали самоотверженно. Зуева Светлана Витальевна, Воронина Нина Владимировна – преподаватели кафедры русского языка педагогического университета, казалось, не уходили домой вовсе.

Руководители успокаивали учителей. В то же время они тщетно пытались дозвониться до начальства, чтобы доказать ему, что ни учителей, ни времени для проверки не хватает: необходимо как минимум 250 человек. В эти три дня на них страшно было смотреть – ведь руководители учителей работали в две смены.

Поскольку во второй и третий день проверка работ учителями первой смены затягивалась на неопределенное время, а вторая смена приходила ровно в 14.00, то в эти несколько часов в аудиториях находилось в два раза больше людей, чем должно было находиться, что также не способствовало качеству работы и нормальному физическому состоянию педагогов.

Теперь – о хлебе. Обед в буфете: салат (капуста с маслом), пирожок и чай,- стоил для желающих 40 рублей.

Если брать второе, то обед обходился уже в 70 рублей. Если учитель добирался из нового города на маршрутке, он тратил в день на езду как минимум 36 рублей. А если хотел добраться до дома ночью, то, можно представить, во сколько ему обходилось доехать на такси, чтобы хоть на несколько часов передохнуть от адского труда. Каково же приходилось тем, кто был приглашен для проверки из Ульяновской области. В любом, даже самом лучшем случае, каждому проверяющему за это время нужно было потратить никак не менее трехсот рублей своих денег!

Когда учителя стали спрашивать, сколько им за их сверхурочный труд заплатят, то через некоторое время с удивлением поняли, что нисколько. До настоящего времени не оглашены приказы по поводу прибавления за эти три дня отгулов! А ведь часть учителей пришла на проверку в свой методический день либо после работы в первую смену в своей школе.

При этом учителя знали, что в Москве за каждую проверенную работу официально платят 25 рублей. И хотя всем известно, что Москва государство особое, понимать, что твой труд в буквальном смысле ни в грош не ставят, было тяжело.

Между тем нормативные документы по ЕГЭ предусматривают заключение с каждым обученным учителем договора на возмездное оказание экспертных услуг, в котором предусмотрена оплата за фактически произведенную работу.

Оплата услуг исполнителя осуществляется в соответствии с Постановлением правительства Российской Федерации от 12 августа 2005г. №509 «О порядке оплаты труда независимых экспертов, включаемых в составы аттестационной и конкурсной комиссий, а также комиссии по соблюдению требований к служебному поведению федеральных государственных гражданских служащих и урегулированию конфликта интересов, образуемых федеральными государственными органами», из расчета 80 рублей за час работы.

Как предусмотрено более ранними документами, изданными Рособрнадзором, финансирование на эти цели осуществляется из трех источников: федерального, регионального и муниципального бюджетов.

Как поняли учителя, вопросы финансирования экспертов, принимающих участие в проведении ЕГЭ, руководителями министерства образования Ульяновской области не решались вовсе, посчитали, видимо, что ульяновский учитель все стерпит.

В одной из газет я прочитала объявление, что 30 апреля, с 17.00 до 18.00, на все вопросы, связанные с ЕГЭ, отвечает Н.В. Солдаткина – начальник отдела общего образования департамента, и решила озадачить руководителя не только тем, как отчитаться перед Москвой о том, как у нас в области все замечательно с ЕГЭ, но и тем, что нужно проявить действительную, а не мнимую заботу о людях в столь ответственный для них момент, каковым является выпускной экзамен. И тем, что учителям, работавшим 22-24 апреля на пробном экзамене, нужно отдать долги.

Однако, ответив мне, что с преподавателями она встречалась и что никаких проблем у проверяющих не было, Надежда Васильевна передала трубку своим помощникам, которые вежливо дали мне понять, что центром ЕГЭ должен быть ученик, сдающий выпускной экзамен, а вовсе не учитель.

Единый государственный экзамен по русскому языку будет проходить в нашей области уже совсем скоро – 29 мая.

Этот день приходится на четверг.

Еще большее количество работ, чем было в тот раз (так как по разным причинам не все выпускники участвовали в пробных экзаменах), учителям придется проверять их работы в пятницу, субботу и воскресенье.

Если проверка будет организована так же, как и на пробном экзамене (то есть с демонстрацией полного пренебрежения к нуждам проверяющих и единственным желанием: пользоваться их трудом бесплатно), ученики, их учителя и родители готовы открыто заявить о своем протесте.

Существующее положение дел не выдерживает никакой критики. Ни в одном приказе о проведении ЕГЭ в нашей области оплата учителей до сих пор не оговорена. Налицо – дискриминация труда работников сферы образования.

Есть вероятность, что люди, не получившие ни денежной компенсации, ни отгулов, лишенные возможности элементарно выспаться, 2 июня 2008 года должны будут выйти в совершенно неработоспособном и нервном состоянии на устные экзамены в одиннадцатых и письменные – в 9-х классах, что непременно отразится как на ходе, так и на результатах итоговой аттестации.

Работать в таком изнуряющем режиме они будут вплоть до 20 июня – дня окончания выпускных экзаменов.

Размышляя о начальствующих лицах, глухих к нуждам добросовестно исполняющих свой долг людей, поневоле вспомнишь ставшие хрестоматийными строки поэта Александра Блока: «И жгут им слух мольбы о хлебе…».