Николай Николаевич Благов – впервые я это имя встретил в 50-х годах на страницах областных газет и в сборнике стихов «О самом дорогом», изданным газетой «Ульяновская правда». Стихи, периодически публиковавшиеся под этой фамилией, уже тогда поразили меня, человека, выросшего в сельской местности, среди полей, лесов, родников и рек, среди простых деревенских тружеников, правдой жизни, своеобразной образностью, точными метафорами.

На меня поэзия Благова воздействовала да и воздействует в настоящее время особо, как будто он рассказывает о моей жизни, моём детстве и юности, о моих встречах с людьми и природой. Он своими стихами напоминает мне о том, что до некоторой степени стёрлось в моей памяти.

Но личные встречи с Николаем Благовым ещё свежи, ещё не все эпизоды жизни утратила память.

О наиболее памятных встречах с Николаем Благовым мне и хочется вспомнить.

На телестудии

Летом 1962 года я был принят на кинооператорскую должность Ульянов-ской студии телевидения.

Надо отметить, что я к тому времени не имел специального кинооператор-ского или журналистского образования (его я получил позже, обучаясь заочно).

По образованию я был лесовод и уже десять лет проработал в экспедиции «Леспроект» в должности инженера-таксатора. Экспедиция работала в лесах Поволжья, Урала, Сибири и мне посчастливилось побывать во многих замеча-тельных местах нашей Родины, встречаться с интересными людьми.

Одним из увлечений в то время (да оно осталось и сейчас) была фотография, а позднее и киносъёмка. Вот это и привело меня на Ульяновское телевидение.

В это же время на телестудии возглавлял литературную редакцию Нико-лай Благов. О внешности его, я думаю, напоминать нет смысла. Но меня с пер-вой же встречи поразила тогда его богатырская фигура, его широкое добро-душное, как и его душа, лицо, его то задумчивый, то озорной с хитринкой взгляд. Во всей его натуре чувствовалась какая-то природная доброта, жизнерадостность и надёжность.

Я не могу сказать о том, что я очень сблизился с Николаем Благовым, но мне было всегда приятно протягивать ему при встрече руку и чувствовать его могучее рукопожатие. Почти всегда при встречах мы обменивались нескольки-ми фразами, частенько в них чувствовались шутки и юмор. Зная, что я люби-тель охоты и рыбалки, он непременно старался пошутить на эту тему. Эти шут-ки были совершенно безобидными и ничуть не затрагивали моего самолюбия.

Так однажды к новогоднему вечеру художники телевидения приготовили дружеские шаржи, а подписи попросили написать Николая Благова. К моему изображению он написал следующее:

Из болот и из лесов

Прибыл к нам Борис Тельнов.

Всех поднимет на дыбы

Плёнка, сосны да дубы.

Думаю, что и другими сотрудниками его шутки и эпиграммы восприни-мались доброжелательно.

В то время только что произошло объединение областного радио и теле-видения. Председателем объединённого телерадиокомитета был И. Н. Милю-дин. Его кабинет находился в доме «Свободы», рядом с площадью Ленина, а телевидение размещалось, как и сейчас, на проспекте Нариманова. Милюдин не часто появлялся на телевидении, и по этому поводу появилась эпиграмма:

Не знаком я здешним людям,

Познакомимся – Милюдин.

Я на радио сижу

И оттоль руковожу.

За пределами служебных кабинетов, когда хотелось несколько рассла-биться и пропустить рюмку-другую, а это проходило на природе, Николай Бла-гов был душой компании. Именно в такой обстановке родились его эпиграммы на некоторых товарищей. Одного из них, который неохотно раскошеливался на застолья, хотя, участвовал в них, Благов «пропесочил» так:

А третий наш все трёт очки,

Всё трет и думает о доме.

Пропились в доску дурачки,

А я рублёвку сэкономил.

Другого сотрудника, который постоянно просил взаймы денег, а возвращал неохотно, «увековечил» следующими строками:

Ходит в студии Ильин,

Мелочишкой динь-динь-динь.

То в носу поковыряет, то засунет палец в рот,

Никто денег не даёт.

В то время мы были довольно молоды. Обращались друг к другу только по имени, поэтому в своих воспоминаниях я придерживаюсь нашей старой ма-неры общения.

После творческих споров и напряжённой работы под объективами теле-камер и осветительных прожекторов хотелось расслабиться не только рюмкой водки, поэтому неслучайно в свободное от работы время многих можно было встретить на спортивной площадке.

Любимой игрой был волейбол, который собирал не только игроков, но и болельщиков. Естественно, что со своим ростом Николай Благов был далеко не последним игроком. У нас сложилась, по нашему мнению, приличная команда, и мы сделали заявку на участие (если мне не изменяет память) в соревнованиях общества «Спартак». На первую встречу (не помню с кем, но довольно силь-ным соперником) все явились без опоздания. Николай Благов пришёл со своим сынишкой Мишей. Игра для нас, не имеющих опыта соревнований, складыва-лась довольно трудно. Как ни старался наш лучший игрок оператор Владимир Тихонов, Николай Благов, да и все остальные, мы проиграли эту встречу. Неудачу переживали все, но, по-моему, больше всех был расстроен Благов. Он взял за руку сына Мишу и ушёл. После этого в соревнованиях он больше не участвовал, но на нашей спортивной площадке играл с удовольствием.

Поездка к Константину Селиванову

Литературно-драматическая редакция, возглавляемая Благовым, готовила передачи о писателях и литераторах Симбирской губернии. Исследованием ли-тературного краеведения занимался и считался одним из знатоков его, директор Карлинской средней школы, заслуженный учитель РСФСР Константин Сели-ванов. Книги, написанные этим автором, можно было часто видеть на рабочем столе Николая Благова. Поэтому неслучайно одну из передач он решил посвя-тить его исследованиям. Заявка на передачу была подана и мы, я, кинооператор Борис Тельнов, режиссёр Юрий Ершов и возглавлявший эту поездку Николай Благов, отправились в село Карлинское Майнского района.

Было зимнее время года, хорошо помню солнечный день, какие иногда бывают зимой после снежных буранов и метелей. Слева и справа от нас по ходу движения открывались искрящиеся под лучами солнца белоснежные поля, ино-гда прерывающиеся ажурными лесополосами. Настроение у нас, а больше всего у Николая Благова в ожидании встречи с интересным человеком, было отлич-ное. После полуторачасового путешествия, проехав село Абрамовка, мы подъ-езжали к лесу. Николай попросил остановиться. Все вышли. Нашему взору от-крылась чудесная картина.

Раскидистые, отдельно стоящие заснеженные сосны напоминали могучих великанов, удерживающих непосильную тяжесть на своих плечах. Белостволь-ные берёзы с заиндевевшими плакучими ветвями, словно раздетые невесты, кружились в своеобразном хороводе вдоль лесной опушки. И всё это зрелище искрилось, ослепляло, заставляло прикрыть глаза и о чём-то задуматься. Кто его знает, может в этот момент у Николая, любовавшегося неповторимой картиной зимнего леса, и возникли строки его стихотворения:

Падет ли на душу тревога,

В своей ли правде усомнюсь,

Приду я в этот лес – и богу,

Неверующий помолюсь.

Село Карлинское встретило нас сугробами и нерасчищенными дорогами. Для того чтобы добраться до школы, находящейся в центре села, нам неодно-кратно приходилось выходить из нашего автомобиля и, разгребая снег ногами, усиленно толкать его, добавляя к его мощности ещё три человеческие силы.

Здание школы, построенное из красного кирпича в конце прошлого века, было двухэтажное. Рядом в пристрое размещалась квартира директора, Селива-нов нас ждал и сразу предложил отобедать с дороги. Мы согласились. На стол гостеприимная хозяйка поставила различные соления, дымящиеся золотистые щи, сметану, тушёную со свининой картошку.

Было и то, что возбуждает аппетит, хотя он у нас и так был зверским.

Сразу после обеда мы пошли знакомиться со школой. Экскурсоводом был сам Константин Селиванов. Он познакомил нас со школой. Мы осмотрели классы, актовый зал, библиотеку, школьный музей. Музей был главной досто-примечательностью школы, его экспонаты рассказывали о славных традициях этого учебного заведения. Селиванов познакомил с письмами бывшего учени-ка, дважды Героя Советского Союза генерала Ивана Семёновича Полбина.

Николай Благов заинтересовался музеем, особенно литературно краевед-ческими рукописными журналами. Вместе с директором он остался в музее, а мы с Ершовым пошли снимать натурные планы села и школы. Когда мы верну-лись, Николай предложил нам сценарный план и подсказал на что необходимо обратить особое внимание. По всему было заметно, беседа с интересным чело-веком, каким был Селиванов, произвела на него доброе впечатление. Это хо-рошее настроение передалось и нам, благодаря чему киносъёмки прошли ус-пешно.

Весь обратный путь прошёл в разговорах об этой встрече. Все были до-вольны. Киноматериал получился добротный, зрелищный, телепередача заин-тересовала многих и была отмечена как одна из лучших.

Встреча у Пластова

Однажды, примерно в 1965 году, летом мы возвращались с редактором телевизионных новостей из Сурского района. День склонялся к вечеру, но солнце стояло довольно ещё высоко, его лучи высветили перед нами присло-нившиеся к поросшим лесом холмам домики, знакомой для нас, деревни Прислонихи.

У нас родилась мысль: навестить находящегося как раз в родных пенатах знаменитого художника Аркадия Александровича Пластова и, может быть, снять киносюжет о великом мастере.

Мне до этого приходилось бывать в доме Пластовых. Оставив машину с водителем у сельского магазина, мы пошли к усадьбе художника. На наш стук вышла домработница. Выслушав нас, что мы работники телевидения и хотели бы поговорить с Аркадием Александровичем, она удалилась. Не прошло и пары минут как она вернулась и говорит, что у него уже сидят двое собеседников с телевидения, но, тем не менее, велено входить. Мы вошли. В комнате за столом сидел Аркадий Александрович, рядом с ним по одну сторону сидел Василий Апполонович Дедюхин, несколько в стороне, напротив – Николай Благов. Николай повернул голову в сторону вошедших, и на его лице я увидел какое-то недоумение, по-видимому, для него было полной неожиданностью встретить в этот момент своих сотрудников.

Аркадий Александрович, не спрашивая цели нашего визита, предложил присесть, явно подчеркивая этим нежеланным наш визит. Мы молча присели на сундучок и на оказавшуюся рядом табуретку. По всему чувствовалось, что мы прервали какой-то важный, не совсем складывающийся разговор. Художник был возбуждён. Через некоторое время разговор возобновил Благов, и я сразу всё понял. Они с Дедюхиным приехали для того, чтобы обговорить с Аркадием Александровичем сценарий кинофильма, который задумал снять Благов о вели-ком художнике. Разговор продолжился. И как мне казалось, стремился приоб-рести доброжелательное русло и вот-вот закончиться положительно для всех собеседников. Но под конец беседы Аркадия Александровича заинтересовало, насколько правильно передаст киноплёнка цветной колорит его полотен. Когда услышал от собеседников, что фильм будет сниматься в чёрно-белом варианте, категорически отказался от всяких съёмок, сославшись на то, что уже его рабо-ты снимали кинохроникёры в цвете, но истинной передачи цвета его картин до-биться не могли.

Николай пытался убедить художника о необходимости съёмок, о том, что телевидение чёрно-белое (тогда еще не было цвета не только на Ульяновском, но и на центральном телевидении) и даже цветной фильм телезрители увидят чёрно-белым. Пытались и мы уговорить Аркадия Александровича, приводя, может быть, не совсем аргументированные доводы.

Аркадий Александрович поднялся, распорядился на счёт ужина… По все-му чувствовалась, что разговор на данную тему закончен. За вечерней трапезой разговор о кинофильме никто не возобновлял. Беседы велись об искусстве, о художниках, об академии художеств. Аркадий Александрович рассказал нам о том, что получил разнарядку (то ли от министерства культуры, то ли от акаде-мии художеств) представить несколько полотен для передвижной выставки, ко-торая будет отправлена в Китай. Он был против такого комплектования пере-движных выставок. «Ни один китаец, привыкший любоваться изображением невзрачных корявых деревьев, не поймёт мои прислонихинские берёзки» – возмущался великий художник.

В неважном настроении покидали мы дом Пластовых, особенно, чувство-валось по всему, был огорчён Николай Благов.

Аркадий Александрович вышел нас проводить за калитку. Вечерело… Солнце приближалось к закату и добрая половина его скрылась за распластав-шимися по всему горизонту слоистыми облаками, часть которых приобрела нежно багряный оттенок, готовый перейти в багряное зарево.

«Какой необычный закат, – заговорил Аркадий Александрович. – Вот что надо писать! Как жаль, что не хватает времени». Из этих слов художника я по-нял как дорого он ценил время, с какой жадностью стремился запечатлеть в своих этюдах интересные явления природы.

Распрощавшись с великим мастером, мы выехали из Прислонихи. Николай был явно не в настроении, он упрекал нас за то, что мы своим внезап-ным визитом помешали беседе. Естественно, огорчены были и мы, но уже на подъезде к городу настроение у всех улучшилось.

Фильм о народном художнике Аркадии Александровиче Пластове на Ульяновском телевидении всё-таки сняли (Николаю Благову ещё раз пришлось ехать в Прислониху уговаривать художника). Он назывался «Земля Пластова», автор сценария Н. Благов, режиссёр А. Ивлиев, кинооператор А. Горшков.

В лесничестве

В коллективе молодёжной редакции, которая в то время входила в лите-ратурно-драматическую, появилась идея о создании молодёжного тележурнала «Волжанка». В первый выпуск этой передачи предполагалось включить кино-очерк о девушке, живущей и работающей на берегах Волги. Идея была одобре-на, осталось найти героиню. Александр Артёмов, который был в то время од-ним из редакторов молодёжки, договорился с ответсекретарём Чердаклинской газеты Геннадием Дёминым, чтобы последний подыскал достойную кандида-туру. Вскоре кандидатура была названа – это девушка, работающая садоводом в совхозе «Белый Яр».

Мы выехали к месту её работы. Но начальство совхоза было против в ви-ду «игривости характера» девушки. Короче, съёмки не состоялись и мы верну-лись ни с чем. Николай Благов, отвечающий также и за молодёжную редакцию, срочно велел искать новую кандидатуру.

Я посоветовал ему снять киноочерк о девушке-лесоводе, работающей в одном из лесничеств нашей области. Николай одобрил, и мы поехали с ним в Тереньгульский лесхоз. Лесничий оказался моим давним знакомым, поэтому нам не составляло особого труда уговорить девушку сниматься в нашем филь-ме. Обсудив план съёмок, собрав кинокамеру, мы незамедлительно отправились в лес.

В УАЗике, на котором мы ехали, Николай сидел рядом с водителем. Он то и дело смотрел по сторонам, с восторгом любовался открывающимися перед на-ми, по ходу движения, картинами лесного ландшафта. Наблюдая за ним, я понял, что природа, лес для него являются также источником вдохновения.

Лес в ту осеннюю пору представлял собой прекрасное зрелище. Мы ехали по лесной дороге и виды для нас открывались удивительные, радующие как глаза, так и душу. По всей правой стороне зарделся лес, забагрянился, пятнами выступали то жёлтые, то зелёные, то красные кущи. Та же картина налево, только рисунок пятен другой – больше, меньше бледней. То и дело на нашем пути попадались с ярко-красными листьями, как закат, стайки молодых осинок; огромные пожелтевшие берёзы, словно золотые фонтаны, сопровождали наш путь.

Вдруг наш водитель остановился. Ему показалось, что в молодой сосно-вой лесопосадке что-то промелькнуло. Я взял кинокамеру и вышел из машины. Сразу за мной вышел и Николай. По бороздам, в которых росли сосёнки, мы пошли с ним в заинтересовавшую нас сторону. Не успели мы пройти и два де-сятка шагов, как нашему взору открылось необыкновенное зрелище: на небольшом песчаном пригорке стояла молодая лисица, усердно разрывавшая, по-видимому, мышиную нору. Я незамедлительно прильнул к окуляру и включил кинокамеру. Услышав шум электромотора, лисичка сначала обернулась, уста-вилась на нас своими любопытными глазами, замерла на какое-то мгновение, и, отбежав на несколько метров, опять встала. Я продолжал снимать, а Николай, любуясь и наслаждаясь этой встречей, стоял и улыбался. Недолго задержалась рыжая плутовка, может, нервы её не выдержали, может мы для неё не пред-ставляли особого интереса, она неспеша скрылась за кустарником. Николай бросил в сторону удалившегося зверька яблоко. И вдруг, к нашему удивлению, из кустов опять выскочила лиса, подбежала к брошенному яблоку и медленно стала его обнюхивать. Обследовав для неё, по-видимому, несъедобный плод она удалилась в глубь леса.

Мы вернулись к машине и всю дорогу, пока ехали до лесного питомника, рассказывали своим спутникам об этой удивительной встрече.

Лесной питомник встретил нас изумрудно-зелёными бархатистыми строчками сеянцев сосен-двухлеток. Этими посевами было занято более поло-вины всей площади. Кроме сосны видны были грядки с нежными, уже пожел-тевшими маленькими берёзками, серебристо-седыми всходами лоха и багряно-зелеными черноплодной рябины.

Наша героиня, рассказав нам о технологии выращивания посадочного ма-териала, о способах посадки деревьев и кустарников, направилась к бригаде женщин, работающих на прополке. Я, стараясь не мешать их работе, стал сни-мать наиболее интересные кадры. Когда я закончил съёмку и подошёл к Нико-лаю, я увидел в его руках целый букет различных трав: тут были и стебли ду-шицы, с розовато-пурпурными мелкими цветами, и золотисто-жёлтые метель-чатые веточки зверобоя, и лилово-белые чабреца. Он рассказывал нашему во-дителю о целебных свойствах этих растений. Меня, когда-то изучавшего лес-ную флору, поразили его знания по применению трав в народной медицине.

До конца дня мы ещё успели побывать на участке, где проводили уход за лесом, повстречались с лесниками на перечёте деревьев, отведённых в рубку, и перед закатом солнца подъехали к лесному кордону.

Типовой деревянный кордон (иначе дом лесника) вместе с надворными постройками стоял на краю небольшой, ещё довольно зелёной поляны, со стоящими на ней отдельными раскидистыми соснами, берёзами, которые пере-ходили в рощу. Роща обрамляла небольшой, кое-где заросший камышом пруд. На берегу пруда стояла ажурная деревянная, в центре со столом, беседка, почти рядом с последней располагалось аккуратное, окопанное дымящееся кострище, на вешелах которого висел довольно объёмистый чугунный котел.

За столом этой беседки, во время дружеского ужина, мы провели за раз-говорами с лесничим и нашей героиней весь вечер… Уснули довольно поздно.

На другой день нам нужно было доснять рукотворные участки леса, лес-ные культуры, созданные заботливыми лесоводами. Мы выехали довольно ра-но. Солнце уже встало, но оно ещё было не высоко над горизонтом, его лучи скользили по медным стволам вековых сосен. Дорога, по которой мы ехали, была песчаная. Иногда на ней попадалась щебенка и мелкие камушки. Разговор шёл о предстоящей работе.

Вдруг на дороге, метрах в сорока от нас, я заметил глухаря. Мы остано-вились. Глухарь сидел на обнажённой от травы обочине дороги и что-то клевал, по-видимому, мелкую гальку и настолько увлёкся своим занятием, что не заме-чал нас. Со мной было ружьё, и у меня сыграла охотничья страсть. «Стрелять?» – спросил я нашу спутницу. «Дело ваше», – ответила она. «Сними на плёнку», – сказал Николай. «Готовь камеру», – сказал я своему ассистенту, а сам быстро стал собирать ружьё. Оно уже было в моих руках, а помощник всё ещё возился с кинокамерой. В это время глухарь насторожился. Я взял, как говорят, его на мушку. Птица стала расправлять крылья. Я выстрелил. Взлетев метра на два над землёй, глухарь довольно медленно скрылся за поворотом. «Промазал! – съязвил Николай. – С такого-то расстояния». «Не может быть, – несколько обескураженный ответил я – Пойдем, посмотрим».

Я видел, что полёт глухаря был тяжёлый, неуверенный. Мы вышли из машины и пошли по дороге. В полуторастах метрах от неё в борозде, где были высажены сосёнки, распластав одно крыло, лежал мною подбитый глухарь. Николай поднял птицу, расправил крылья, потрогал мощный, несколько крюч-коватый с белизной клюв, подержал в одной руке, словно взвешивая её, и вдруг грустно сказал: «Нет, лучше охотиться с кинокамерой, а не с ружьём…».

________________________________

Борис Григорьевич Тельнов – родился в 1931 году, образование высшее. Работал на теле-студии оператором и тележурналистом..