В истории есть даты, отмеченные венцом печали. Именно такой датой является 22 июня 1941 года

В этот день синоптики ошиблись. Они прогнозировали осадки и облачность. А день почти по всей стране выдался ясный, с голубым небом и ослепительно ярким солнцем.

В этот ясный день фашисты напали на Советский Союз. Почти двести отборных дивизий двинулись на страну в четыре часа утра 22 июня 1941 года. Поход на восток стал логическим продолжением взятого нацистами курса на завоевание мирового господства.

Вздрогнула советская земля… Посыпались фашистские бомбы на мирные города. Полилась кровь. Прервав мирный труд, многонациональный народ, народ миролюбивый, вынужден был взяться за оружие.

Корреспонденту нашей газеты удалось встретиться с димитровградцами, кто в четыре часа утра 22 июня держал в руках оборонное оружие. О них газета расскажет сегодня.

Александр Миронов

В первый день войны он совершил три боевых вылета. Был ранен. Его мать получила на сына две похоронки. Вот итоги его боевого пути: семь сбитых лично и в групповом бою самолетов противника, несколько ранений, медали «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина», «За отвагу», орден Красного Знамени, два ордена Отечественной войны I-й степени, орден Красной Звезды. А еще… В Волгограде, в Сталинградском мемориале и на обелиске на орловщине его имя высечено золотом среди имен погибших в боях.

Истребительный авиаполк, в котором служил А.Миронов, базировался под Львовом.

22 июня 1941 года, в 4 часа 20 минут, раздался сигнал боевой тревоги. С северо-запада послышался нарастающий гул моторов, а потом уже четко обозначились ромбовидные крылья. Немецкие штурмовики поливали пулеметным огнем аэродром. Наши самолеты горели. (Вчера, 21 июня, утром, на построении была команда 1-й, 2-й, 4-й и 5-й эскадрильям снять пропеллеры, промыть баки. В таком виде они и остались на аэродроме). Появились первые потери.

– Миронов, – это голос дежурного по части, – слушай приказ: вывести самолет из ангара – и в воздух. Не дать немцу бомбить город!

Совершив три боевых вылета, Александр поставил машину на заправку. И опять налетели немецкие штурмовики. Здесь же, на земле, у своего самолета, Миронов был ранен в обе ноги. Раненого летчика отвезли во Львов, потом санитарным поездом – в Москву. Через два месяца Александр вернулся в свой полк.

Командование полка направило пятерых летчиков, в том числе Александра, на аэродром Серебряково-Михайловское осваивать новый истребитель Лавочкина. Там собрались летчики-истребители от сержантов до подполковников со всех частей ВВС. Учеба была напряженной. Враг рвался к Сталинграду. Однажды ночью по тревоге летчики, около 800 человек, совершили марш-бросок в сторону Белой Калитвы. Во время марша группа была преобразована в учебный полк. Полк влился в 27-ю стрелковую дивизию. Людей вооружили, и с ходу – в бой. Батальон получил приказ очистить железнодорожный вокзал от противника. Почти весь батальон погиб, но приказ выполнил. Полтора месяца Александр воевал на Мамаевом кургане. Летом 1943 года Миронов поднялся в небо на ЛА-5. Бои были напряженные: три-четыре боевых вылета в день.

18 июня 1943 года истребитель Миронова был подбит, сам летчик ранен. Шесть месяцев пролежал в госпитале, а затем был направлен в распоряжение Приволжского военного округа. Его комиссовали на три месяца. Но он отказался и уехал в свой полк. Вел бой с фашистами в небе над Берлином.

В 1946 году вышел приказ министра обороны: весь летный состав, имеющий ранения, списать с назначением пенсии. В нашем городе Александр Алексеевич женился, вырастил детей.

Петр Жулин

«И здесь, в Литве, такие же назойливые комары, как и в моем родном Мелекессе», – Петя вышел из палатки на свежий воздух. Нахлынули воспоминания: рассвет на берегу Черемшана, родные, любимая девушка. Он вернулся в палатку, уснул.

Разбудила его не привычная команда: «Подъем, на зарядку становись!», а боевая тревога. Все вокруг было объято пламенем. Началась война.

524-й тяжелый пушечный механизированный артиллерийский полк, в котором проходил срочную службу сержант Петр Жулин, принял первый бой на немецкой границе, в Литве. Начались тяжелейшие дни отступления. С оружием выходили из окружения. И с ходу полк был брошен на защиту Москвы.

– Наш дивизион, – рассказывает Петр Андреевич, – был укомплектован личным составом, мы получили 45-миллиметровые противотанковые пушки. Я стал наводчиком орудия. Занимались до упаду. Наконец, нас одели во все новое: полушубки, валенки, шапки-ушанки, и мы двинулись на исходные рубежи. Это было первого или второго ноября. Проходили дни, и мы испытывали понятное волнение: когда же в бой? И вот 7 ноября, на рассвете, нас подняли по тревоге. Шел мелкий снег. Морозно. Завтрак. Нужно отметить, очень обильный, сытный. Построение. Прошли метров триста. Нас погрузили на автомашины ЗИС-5, и мы тронулись на очень малой скорости, без света. Въехали в город. Это была Москва. Машины ушли, и к нам обратился командир батареи: «Товарищи, нашему полку выпала большая честь. Сегодня здесь, на Красной площади, как всегда, состоится военный парад. И мы с вами пройдем в этом строю. Мы оправдаем высокое доверие – защитим родную Москву!»

В 10 часов с последним ударом Кремлевских курантов из ворот Спасской башни на коне выехал маршал Советского Союза Буденный, его встретил генерал Артемьев.

Мы прошли торжественным маршем мимо Мавзолея Ленина, на трибуне которого стояли руководители партии и правительства. Верховный главнокомандующий И.В.Сталин был в наглухо застегнутой солдатской шинели и в фуражке. Даже сейчас трудно описать те чувства, которые испытал каждый из нас. После парада на машинах мы вернулись на нашу временную стоянку. Опять-таки сытно пообедали, впервые получили «наркомовские» сто граммов. И двинулись на передовую, сменив артиллерийский дивизион, от которого остались «рожки да ножки».

Тяжелые кровопролитные бои были под Москвой. Сколько боевых друзей Петра остались в земле подмосковной… Оставшиеся в живых артиллеристы полка (всего около сотни человек) были выведены в тыл. Отмывались, отъедались.

Полк получил новенькие «сорокопятки» и 57-миллиметровые противотанковые пушки, пулеметы и личное оружие. Личный состав пополнился бывалыми воинами из госпиталей и новичками.

Ночью полк был поднят по тревоге и погружен в железнодорожный состав. Эшелон приближался к линии фронта, к Ленинграду. К Северной столице подъехали ранним утром 3 июля 1943 года. Выгрузились в районе Варшавского вокзала. Полк был передан стрелковой дивизии и в ее составе занял огневые позиции. Обороняя Ленинград, сражались по-сталинградски. Прорвав оборону фашистов, полк с боями прошел по дорогам своего же отступления и закончил войну там, где начинал, – в Литве.

24 июня 1945 года на Красной площади в Москве состоялся Парад Победы. Лучшие из лучших воинов в сводных полках фронтов прошли по брусчатке Москвы. Был среди них и Петр Андреевич Жулин. Редко у кого парадный мундир украшают медали «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За оборону Ленинграда» – знаки участия сразу в трех великих сражениях.

Прославленный артиллерист, участник двух парадов в Москве, бывшый механик-водитель артиллерийского тягача, наводчик противотанкового орудия удостоен двух орденов Великой Отечественной войны, двух орденов Красной Звезды, двух медалей «За отвагу».

В 1946 году Петр Андреевич вернулся в Мелекесс. Радостная встреча с родными… И горечь… Не было с ним его сверстников, тех, с кем учился в школе, дружил – война не пощадила никого из довоенного призыва.

Работал П.Жулин в разных организациях города, а с начала строительства НИИАРа поступил туда и до выхода на пенсию трудился бригадиром слесарей. Работал по-фронтовому. Свидетельство тому – десятки благодарностей и почетных грамот. За трудовые успехи, за честный, добросовестный труд бывший фронтовик Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд».

Василий Ендураев

– Наш корпусный тяжелый артиллерийский полк стоял на границе. Нас, артиллеристов, приучили утром совершать подъем и ложиться вечером спать по сигналу горниста. 22 июня 1941 года на рассвете горнист протрубил. Вскочив, я заметил, что не было еще зари, подумал, что рановато. Но что это? На территории автопарка, где стояли тягачи (в основном – ЧТЗ), стали рваться снаряды или бомбы – не поймешь. Гул, взрывы, огонь, все горит…

Гул со всех сторон нарастал, снаряды стали рваться совсем близко. Раздалась команда: «Орудия к бою, по вражеским танкам – огонь!» Наводчик моего расчета С.Малый по моей команде произвел первый боевой выстрел. Так для меня началась война… Это было около пяти часов утра…

…Утром второго мая 1945 года на нашей огневой позиции установилась неслыханная доселе тишина. Это была уже первая мирная весна в Берлине. На следующий день младший командир парковой батареи уговорил меня посмотреть город. Мы шли по разбитым кирпичам и мусору, Андрей дернул меня и показал на окно большого дома, где ясно было видно лицо мужчины в комнате. Мы решили зайти в дом, подумав о возможной опасности. Там, среди всякой разбитой мебели, стояла девочка лет девяти. Она пристально смотрела на нас, а дед, что стоял рядом с ней, произнес: «Шпилен («играть» по-немецки)», – и махнул в угол комнаты. Оказывается, в углу стоял рояль, обложенный тряпками, в пыли. Мы попросили девочку словами «битте, шпилен» для нас что-нибудь сыграть. Девочка, усевшись на сломанный стул, стала брать первые дрожащие аккорды. Я, вслед за музыкой, вслух стал произносить слова и мотив старинной песни «Мельник»:

В движении жизнь мельник

ведет

В движении.

Плохой тот мельник должен

быть,

Кто вечно хочет дома жить,

Все дома, все дома.

Дед не выдержал, всплакнул. Сквозь слезы сказал: «Гут, руссишен солдатен, гут». Хотел меня обнять, но воздержался. Девочка встала, и стул свалился на пол с треском. Дед успел промолвить: «Гитлер капут, наци капут!» Мы их покинули, сказали «ауфвидерзеен» и направились в дивизион. Утром наш полк совершил марш-бросок в Прагу…

Иван Поляков

Кровавый рассвет 22 июня он встретил на западной границе, недалеко от города Чоп. Тяжелые бои, окружение, с боем пробивались к своим. Все пережил солдат: и горькие дни отступления, и холод, и голод, и радость Великой Победы. В 1949 году демобилизовался, снял армейскую гимнастерку и принялся за труд, великий, благородный труд хлебороба.

О войне вспоминать не любит, о себе говорит мало, сказывается природная скромность…

Вот что он ответил на мою просьбу рассказать о первом бое:

– Из последних сил бились роты и батальоны, остатки полка. Делали все, чтобы сдержать наступление врага. О них не писали в те дни в газетах, не оформлялись наградные документы на отличившихся. Потому что всем было не до этого. Надо было остановить могучий вал войск противника, который, превосходя силы обороняющихся, продвигался вперед.

Потом политработники и фронтовые журналисты найдут героев этих боев. Но, увы, только тех, кто остался в живых. Кто может рассказать о том, что делал сам или видел, как мужественно сражались другие. Ну а те, кто погиб в бою и совершил, может быть, самый главный подвиг? О них так никто и не узнает…

…Нет, Иван Михайлович, узнает. Узнает! Потому что Великая, Святая, Непобедимая Русь – это страна Иванов. Иванов-воинов, Иванов-тружеников, Иванов-созидателей.

И ваш подвиг, Иван Михайлович, подвиг воина, труженика, созидателя, будет в памяти сотен поколений Иванов.

Федор Вешняков

Маршал артиллерии В.И.Казаков пишет: «В 11 часов утра 20 апреля 1945 года пушки дивизиона майора Зюкина 30-й гвардейской артиллерийской бригады первыми открыли огонь по Берлину. Это было большой честью для личного состава первого дивизиона и всей бригады. Теперь одна из пушек батареи Ф.Вешнякова находится в музее артиллерии города Санкт-Петербурга вместе с планшетом, с картой, где нанесены координаты огневой позиции и обстреливаемый участок Берлина».

Службу в рядах Красной армии Федор Вешняков начал в 1936 году. Окончил военное училище и прошел по дорогам войны от западной границы до Сталинграда и обратно – до Берлина.

Первый выстрел по ненавистному врагу советский офицер Ф.Вешняков произвел в первый день войны, а последний, как сказано выше, 20 апреля 1945 года, по Берлину.

27 апреля 1945 года Федор Федорович был тяжело ранен в голову, потерял сознание, и только 2 мая уже в госпитале пришел в себя. После госпиталя еще два года служил в Германии. Но состояние здоровья не позволяло продолжать службу в рядах Советской армии. А в марте 1947 года его демобилизовали. До пенсии работал в отделе кадров в ДУСе.

О наградах (а орденов и медалей у гаврдии капитана много) он говорит так: самые памятные – орден Боевого Красного Знамени за Берлин, роспись на Рейхстаге и, конечно, тяжелое ранение.

Евгений Чуманов

Родился Евгений в ноябре 1922 года в семье рабочих-оружейников Тульского патронного завода. Окончив среднюю школу, пытался поступить в военное училище, но военно-врачебная комиссия не пропустила – уши подвели, слух был несколько понижен.

В октябре 1940 года его призвали в Красную армию. Служить пришлось на западе, в Белоруссии, в 311-м артиллерийском полку. За полгода Евгений стал отличником боевой и политической подготовки.

21 июня 1941 года красноармейцев Е.Чуманова и В.Борзенко вызвали в штаб. Командир полка был немного-словен:

– Вы, товарищи артиллеристы, зарекомендовали себя с положительной стороны. Это хорошо. Вы хорошие бойцы. Красной армии требуются хорошие командиры-артиллеристы. Командование полка направляет вас в Первое московское артиллерийское училище. На сборы – два часа. 23 июня быть в Москве.

Недолги солдатские сборы. Полк стоял на западной границе, недалеко от Бреста. Поезд Брест-Москва должен был отправиться в 5 часов утра.

В четыре часа утра начало твориться что-то невероятное: от взрывов дрожала земля, пламя охватило здание вокзала. Возникла паника, послышались крики, стоны раненых, были убитые… Началась Великая Отечественная война.

Евгений с другом попытался вернуться в свою часть, но дороги перекрыли немцы. Военный комендант посоветовал любыми путями добираться до места назначения – в Москву.

24 июня 1941 года Чуманов и Борзенко были в Москве, в артучилище. 25-го была назначена медкомиссия. Комиссию Евгений не прошел по той же причине – слух. Выдали продовольственный аттестат и направили в Гороховецкие военные лагеря в Горьковскую область. Оттуда – в Свирские казармы, где он стал командиром 85-миллиметровой зенитной пушки. Здесь ему присвоили звание сержанта. Отсюда он и пошел на фронт.

Октябрь 1941 года. Враг на окраине Брянска. Зенитное орудие Чуманова установлено на перекрестке улиц. Оно будет вести огонь по наземным целям, по танкам. И вот они показались. Несколько выстрелов – и две машины замерли. Возле орудия в живых остались только сержант Чуманов и красноармеец Егоркин. Рядом оказался комиссар полка Щукин, который стал подавать снаряды. Еще два выстрела – вспыхнули еще два танка.

Появилась пехота противника. Заговорил ручной пулемет Дегтярева. Огонь вели комиссар полка Щукин и сержант Чуманов. Раненный Егоркин заряжал диски. После боя комиссар, докладывая командиру полка, сказал:

– Сержанта представляем к званию Героя.

– Заслужил, – ответил комполка.

Реляция о представлении Чуманова к званию Героя Советского Союза пошла по команде. Командующий 50-й армии генерал Петров наложил резолюцию: «Ходатайствовать о звании Героя после оставления Брянска неудобно. Наградить орденом». Первый бой – и первый орден. И это в 1941 году. Награды тогда особо не раздавали, не до того было.

В музее города Брянска хранятся воспоминания бывшего командира полка майора Харука, ставшего впоследствии генерал-лейтенантом: «Героически дрался весь личный состав батареи, особенно отличилось орудие сержанта В.Чуманова. Враг разбил пушку и храбрый сержант вдвоем с комиссаром полка Щукиным отбил атаку немцев огнем пулемета. Я Чуманова тогда представил к Герою». (По просьбе автора музей Брянска выслал копию воспоминаний генерала Харука в редакцию нашей газеты – Р.Радецкий.)

Полк, в котором служил Чуманов, перебросили под Москву. Батарея Евгения была брошена на самое танкоопасное направление – Волоколамск. На огневые позиции, где стояло орудие Чуманова, пришел командир дивизии со словами: «Сержант Чуманов, за исключительное мужество и храбрость, за умение организовать бой вам присвоено офицерское звание младшего лейтенанта. Вы назначены командиром огневого взвода. Желаю боевых успехов!»

…Батарея лейтенанта Чуманова была временно передана польской дивизии в боях под поселком Ленино. Бои были очень тяжелыми. В течение нескольких минут батарея уничтожила пять танков врага, в их числе два «Тигра». В ходе боя было подбито еще три фашистских танка. Командира батареи наградили Серебряным крестом. Эта высокая польская награда сегодня находится в Димитровградском музее.

Наши войска подошли к границам Германии. 2 августа 1944 года на наблюдательный пункт командира батареи Е.Чуманова позвонил начальник артиллерии.

Начарт, полковник, совсем не командным языком, как-то очень просто, спросил:

– Ну, что ты там видишь, комбат?

– Впереди Германия, товарищ полковник, – ответил Чуманов.

А полковник продолжил:

– Да, комбат, впереди – Германия. Понимаешь, комбат? Германия! И город Шервин – сильно укрепленный узел сопротивления. Нам с тобой, пушкарям Красной армии, выпала честь первыми послать снаряд по Германии. Иди, комбат, пошли снаряд в Шервин…

За все время войны Евгений не слыхал, чтобы так просто разговаривал старший начальник. Понял: начарт был взволнован.

Чуманов выпрямился, одернул гимнастерку и скомандовал:

– Первому орудию первого взвода по фашистскому логову – огонь!

152-миллиметровая гаубица за номером 3922 под командованием Е.Чуманова первая в истории Великой Отечественной войны произвела выстрел возмездия по немецкому городу. Это орудие вошло в историю, и сегодня его можно увидеть в Центральном музее Российской армии.

После демобилизации Евгений Васильевич учился в Ленинграде. В наш город был приглашен одним из руководителей ДААЗа – Израилем Коднером. Работал начальником инструментального отдела на заводе. Сорок два поощрения значатся в его трудовой книжке.

За боевые подвиги он награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского, тремя – Отечественной войны. Медали «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» – вехи ратного пути гвардейца.

Ростислав РАДЕЦКИЙ