Сколько разговоров о достижении «дна» кризиса российской экономикой и выходе из рецессии. Сначала все верили пессимистичному Кудрину, который говорил о второй волне кризиса. А теперь все поверили оптимистичному Кудрину, который забыл о второй волне и дает только радостные прогнозы. Такое ощущение, что на встрече министров финансов и председателей ЦБ в Лондоне его просто подменили.

Между тем, встреча в Лондоне просто сопровождалась оптимистической риторикой. Ничего оптимистического в экономике стран Запада не происходит. Перед встречей был всего-навсего пересмотр прогнозов в лучшую сторону – и только это обеспечило ей столь оптимистичный фон. Но принимающие решение люди, которые собрались в Лондоне и радостно обсуждали жизнь после кризиса, на самом деле себя не обманывали. Главное решение, которое принято – это продолжение политики господдержки экономики, продолжение активного замещения выпавшего частного спроса государственным (что и является основой антикризисной политики в Европе и США). То есть

ничего в экономической ситуации не изменилось, и никакой переломный момент в экономической политике пока не наступил.

Бизнес оценил реалистичность политиков и отреагировал ростом множества финансовых показателей. Но оценил он не столько оптимистические заявления, сколько понимание западными политиками, что дно кризиса еще не пройдено и господдержка экономики остается в полном объеме. А что у нас?

А у нас такое ощущение, что власти сами поверили в свою риторику, уговорили сами себя, что все плохое кончилось и впереди маячит только рост экономики. Или это они нас столь активно убаюкивают?

Что на самом деле происходит с российской экономикой?

Российская промышленность после обвала в ноябре 2008-го – январе 2009-го до – 15% к прошлому году фактически весь 2009 год остается на этой отметке. Роста нет, спада тоже. По официальной статистике, которая заведомо приукрашена. И это на фоне неожиданно очень благоприятной для России динамике мировой экономики.

Очевидно, что стабилизирующую роль играет нефтедобыча, ориентированная на внешний спрос (и выросшие почти вдвое мировые нефтяные цены), высокие цены на бензин в России и пищевая промышленность, отталкивающаяся от потребительского спроса населения. А вот производство легковых автомобилей в России упало (7 месяцев этого года к 7 месяцам прошлого) почти в 3 раза, грузовых – в 4 раза, автобусов – в 2,5 раза и т. д. Никакой стабильностью и «дном» кризиса здесь даже отдаленно не пахнет: в августе автомобилестроение практически встало – производство легковых автомобилей упало втрое к июлю (в 7 раз к августу прошлого года).

Производство легковушек – это вообще лакмусовая бумажка того, что происходит в России с экономической политикой. В США за время кризиса обанкротились «неприкасаемые» сотню лет автогиганты, не менее градообразующие, чем наш «АвтоВАЗ». И теперь заводы, поменявшие владельцев, а один частично национализированный, наращивают объемы производства. Стимулирующая продажи автомобилей программа в Германии привела к тому, что продажи легковушек уже несколько месяцев держатся выше докризисного уровня, при этом происходит активная смена владельцев автозаводов – на других частных владельцев. У нас господдержка «АвтоВАЗа» и программа стимулирования автокредитов привела к его завуалированной частичной национализации через непрозрачные схемы в госкорпорацию и резкому обвалу производства автомобилей… И это – через год реформ. И это – в нашей властной вертикали, когда власть никто не критикует, она делает, что считает нужным. А там, на Западе – разгул демократии, публичная политика, нелицеприятные обсуждения в конгрессе, автомобильный «царь» и т. д. Такая вот эффективность политики господдержки экономики.

Откуда взялся миф о достижении «дна» российской экономикой? Трудно понять. Для этого нужно очень избирательное зрение… Вряд ли стоит слушать статистические сказки о росте ВВП в июле, хотя бы потому, что это – лишь грубые оценки, не более. И легко могут выдавать желаемое за действительное. Росстат считает только квартальный ВВП по более или менее приемлемой методике. Все остальное – от лукавого и невозможно проверить в принципе.

Сейчас вопрос не в промышленности, не в производстве. Главная проблема – в совокупном спросе. Очевидно, что в конечном счете промышленность может производить только то, что можно продать. А что можно продать? Совокупный спрос делится на 4 части – внешний (работа на экспорт), инвестиционный, потребительский, государственный.

Основная идея экономической политики США и Европы – заменить падающий частный спрос на государственный. Идея Китая – заменить внешний спрос на внутренний. Наша антикризисная идея – рассчитывать на рост внешнего спроса. Чувствуете разницу?

Никаких особых усилий прикладывать не надо – рост внешнего спроса от нас практически не зависит. Иван-дурак на печке и щука, выполняющая его желания.

Но пока российская антикризисная идея работает: рост нефтяных цен с $40 до $70 за баррель – вот основа стабильности нашей экономики в ходе кризиса. По нефтеэкспорту мы обогнали арабов и стали мировым лидером, на что они (сдерживающие свою добычу) отреагировали очень нервно – разразились обвинениями в адрес России в захвате рынка. И в чем-то они правы. Они стараются вести себя ответственно, как полноправные долгосрочные игроки на мировой арене, а мы просто наращиваем экспорт по высоким ценам, снимаем пенки…

Пока внешний спрос поддерживает нашу экономику. Но если нефтяные цены вновь начнут падать? Понятно, внешний спрос пойдет вниз…

А что у нас с внутренним спросом? А тут все плохо. И перспективы просто мрачные. Никаких «ростков», никакого «дна»…

Инвестиционный спрос. Мы очень радуемся, что у нас положительный торговый баланс. Но за счет чего он положителен? За счет резкого сокращения импорта. А сокращение импорта происходит не потому, что у нас в экономике импортозамещение нарастает, а из-за тупого обрушения импорта предметов, прежде всего, инвестиционного спроса. Если у нас начнется реальный рост инвестиций – торговый баланс сразу уйдет в глубокий минус. Что приведет к девальвации рубля и развитию (может быть) импортозамещения. Но ничего такого не происходит. А что происходит?

Все программы по оборудованию на предприятиях практически свернуты – нечем финансировать. Строительство – в этом году достраивали то, что начали в прошлом, еще до кризиса. А нового почти не закладывали. Для понимания ситуации: прогнозируется, что объемы жилищного строительства в Москве в будущем году упадут в 2,5–3 раза. Кстати, в этом – они почти не упали… Наконец, все бюджетные инвестиции пойдут под нож сразу, как только наметится нарастание экономических проблем. Это – жертва номер один.

Строительный кризис в России еще не начинался – он реально разразится только в будущем году. Вот тогда он будет носить очистительный характер, выбьет финансово неустойчивые строительные организации, поддержит цены на новостройки.

Потребительский спрос. Его падение нарастает. Не так быстро, как я предполагал, но неуклонно. С зимы начал падать розничный товарооборот. В I квартале он спустился до уровня прошлого года, съев весь прирост 2008 года. Во втором квартале показал уже 5% спада, в июле (последние данные) – уже 8,2% спада. Население теряет реальные располагаемые доходы: в июле – уже более 5% к прошлому году. Сохраняется высокий уровень безработицы.

Пусть никого не обманывает то, что рост безработицы в России прекратился. Бесконечно сдерживать рост безработицы административными методами все равно не получится. Вода дырочку найдет. «АвтоВАЗ» уже объявил свою программу сокращения персонала на 30 тысяч человек – треть всех работающих, несмотря на всю госпомощь, которую он реально получил. Резко нарастает численность работающих неполный рабочий день и находящихся в отпусках или простое, численность этих людей уже превысила 1,6 млн человек, по данным Минздравсоцразвития на 14 сентября 2009 г. А их зарплата – падает.

Государственный спрос. Здесь можно констатировать попытку госстимулирования экономики. За последние 8 месяцев в среднем госрасходы были выше, чем в прошлом году, на 40% (номинально, т. е. без учета инфляции), несмотря на то, что доходы упали на 30%. Возникший дефицит бюджета финансировался за счет Резервного фонда, т. е. инфляционно. Однако эффект роста госспроса практически сразу срезался жесткой денежной политикой Центрального банка. Деньги, выпускаемые в обращение через бюджет, отсасывались Банком России. Никаких инфляционных последствий бюджетная эмиссия не имела. Что в итоге?

Главная причина того, что российский кризис оказался глубже, чем в странах G7 или БРИК, – это зависимость российской экономики от внешнего спроса (нефтяные цены и кредиты частному сектору).

Падение внешнего спроса предопределило падение российской экономики. И что сделали российские экономические власти, чтобы развязать этот узел? Ничего. Они по-прежнему ориентируются на внешний спрос. Наступаем на грабли вторично. Что в планах на 2010 год? Да все то же самое, разве что замена части финансирования из Резервного фонда на внешние государственные займы.

Все экономические достижения России 2009 года имеют под собой гнилое основание. За ними прячутся очень неприятные экономические явления. За нулевой инфляцией, о которой власти так долго мечтали, но не могли достичь, – падение потребительского спроса. За позитивным торговым балансом – резкое падение инвестиционного спроса. За сильным рублем – стагнация промышленного производства. За стабилизацией безработицы – административное давление на директоров и собственников предприятий. Достижения это или обратная сторона провалов экономической политики?

Вы думаете, кризис в России достиг «дна»? Кризис в России, по большому счету, еще только начинается. Впереди кризис, вызываемый падением потребительского спроса, строительный кризис, а в случае падения внешнего спроса (мировые нефтяные цены) – кризис госфинансов и девальвация рубля.

И банковский кризис – «плохие» кредиты (т. е. с просроченными выплатами) населения и предприятий никуда не делись. Они по-прежнему на балансах банков. И их сумма только растет.

Вся российская антикризисная политика настолько неэффективна и бездарна, что невольно задаешься вопросом – может, она преследует совсем иные, не макроэкономические цели? Нестандартные, что ли… совсем не по учебнику.

В самом деле, в России происходит крупнейшее со времен «раздела» ЮКОСа перераспределение собственности, сравнимое, наверное, только с приватизацией 1992–1994 годов. Российской экономикой все больше управляют не бизнесмены, а сами чиновники непосредственно. От явной смены форм собственности (как в случае с «АвтоВАЗом»), так и просто в форме получения контроля (как в случае назначения руководства «Норникеля»). У нас же вся экономика заложена в банках – на сотни миллиардов долларов. И «плохие» кредиты означают переход этой собственности под контроль банков – прежде всего государственных.

Может, это и есть истинная цель российской антикризисной политики? Окончательный реванш чиновника, его победа над частным сектором в России. Но тогда чиновнику и не нужен выход России из кризиса.

Именно сейчас, пользуясь затруднительными обстоятельствами, в которые попал бизнес, чиновник – царь и бог в экономике. А кончится кризис, бизнес снова станет более самостоятельным. Чиновник заинтересован не в анти-, а в прокризисной политике. И российская экономическая политика почему-то все больше приобретает именно такие черты…