Задержавшись в нескончаемом «переходном периоде», народ российский в числе многих труднопреодолимых загогулин, заковык и заморочек всерьез столкнулся с проблемой осмысления и переосмысления многовекового опыта -исторического, политического, культурного.

В поисках святынь и идеалов

В последние годы, в череде бесчисленных обретений и потерь, чрезвычайно важной для всех нас оказалась необходимость выделить в жизненном пространстве такие объекты, в которых символически представлены национальные ценности. И – о, чудо! – в воздухе остро запахло настоящим, родным, слегка прогорклым «дымом Отечества». Это был долгожданный запах: слишком долго россиян потчевали чужими, заемными идеями, ловко упакованными в звонкие иноязычные слова: «атеизм», «нигилизм», «капитализм», «социализм», «коммунизм», теперь вот – снова «капитализм»…

Еще лет 20 назад нам такие объекты навязывали – разумеется, по идеологическим соображениям. Как известно, в Ульяновске сакральными (священными, связанными с важнейшими ритуалами) местами традиционно были площадь В.И. Ленина с памятником знаменитому земляку работы скульптора Манизера и дом-музей Ленина. Позднее этот ряд пополнился Ленинским мемориалом и парком Дружбы народов.

Пришло время перемен, и ульяновцы потянулись в православные храмы и мечети, а также к другим святыням, нередко осененным музами, – памятнику Карамзину, дому Гончарова, дому Языковых, устремились в места идиллические – Винновскую рощу, в Языковский и Поливановский (с. Акшуат Барышского района) парки.

Подобная переоценка ценностей произошла и в области русской словесности. Вместо монументально-плакатных фигур Павла Власова и Павки Корчагина современному читателю стали интересны герои Пушкина, Гоголя, Чехова. Родовые поместья русских писателей стали местами поклонения и паломничества. Например, в Тульской области как зеницу ока берегут Ясную Поляну – музей-заповедник Л.Н. Толстого, а на орловщине лелеют поместье Спасское-Лутовиново, где прошли детские годы Тургенева. В современном Ульяновске Центр города – это Дом Гончарова. Соответственно, у жителей Симбирского-Ульяновского края признанным «брендом» является Гончаров и его колоритный герой Обломов, воплотивший в себе, как принято считать, черты национального характера.

Обломов вне конкуренции

Безынициативный и тяжелый на подъем, удостоившийся гневных филиппик и уничижительной оценки со стороны революционно-демократической критики, Илья Ильич Обломов, тем не менее, оказался вне конкуренции в хит-параде «национальных героев» из числа литературных персонажей. Своего рода Илья Муромец середины XIX века…

Немаловажную роль в канонизации идеолога «обломовщины» сыграло то, что этот герой Гончарова пришелся по душе любителям изящной словесности из стран Старого Света. Деморализованные, смертельно напуганные беспощадной методичностью ночных бомбежек и ужасами концлагерей, жители Западной Европы после второй мировой войны довольно сдержанно встретили пронизанные антифашистским пафосом книги мастеров гуманистической прозы XX века. Слишком свежа была память о войне, слишком острой болью отзывалось в сердцах любое напоминание о третьем рейхе и инициированной им бесчеловечной бойне. И тут европейскому читателю подвернулся Гончаров с его Обломовым. Рядом с ним все самые именитые пацифисты выглядели бледно и плоско. «Чистая, как хрусталь» душа Ильи Ильича мягко освещала неторопливый уклад его жизни и незлобливый характер. Роман Гончарова успокаивал и вселял надежду. Мирная спокойная жизнь становилась повседневной реальностью.

Еще раз о «лишних людях»

Взрослому читателю со времен школьных уроков литературы помнится бесконечная галерея «лишних людей». К счастью, нашлись исключения: некоторые герои широко известных книг не вписались в этот ряд: пылкий и честный юноша Петруша Гринев (тоже, между прочим, с чистой душой), наивно-простодушный, по-детски лживый, охочий до женщин и дармовых денег «ревизор поневоле» Хлестаков, плутоватый, погрязший в меркантильных хлопотах Павел Иванович Чичиков да еще Иудушка Головлев – главный лицемер и негодяй русской литературы.

Все остальные персонажи оказались и впрямь лишними, ненужными, с исковерканными судьбами. А ведь именно такие герои, как некогда считалось, должны были придать «ускорение» веками складывающемуся неторопливому ходу национальной жизни. Да не тут-то было! На службе они не особо отличились. Женщины их либо отвергали, либо они сами не верили в любовь. Почти всем им «запудрила мозги» европейская либеральная идея, на почве которой взошли ростки атеизма, индивидуализма и нигилизма. Вот эти имена: Чацкий, Онегин, Печорин, Рудин, Базаров, Раскольников.

Впрочем, была и другая крайность – Пьер Безухов, носитель утопической идеи всеобщего братства. Ему критики и позднейшие исследователи единодушно пророчили прямую дорогу в стан декабристов, прекраснодушная идеология которых в конечном счете обернулась заурядным разбоем и неправедной кровью. Что же качается Обломова, то этот литературный персонаж всегда стоял особняком и не вписывался ни в какие «обоймы».

К родным пенатам

По нынешним временам, Обломов просто обречен на то, чтобы стать медийной фигурой. Его изображения должны быть узнаваемыми. Ведь как было бы замечательно, если бы доброе лицо Ильи Ильича на нас смотрело с баннеров и растяжек. Его одутловатый профиль просто обязан быть оттиснутым на сувенирах, которые станут увозить с собой гости города. Но прежде чем это произойдет, такие изображения должны появиться. Точнее, так: должен появиться изобразительный канон.

И тут, возможно, ничего не надо изобретать. Есть иллюстрации целого ряда художников к роману «Обломов», так что можно ими воспользоваться, опираясь на закон об авторских правах. Есть, наконец, кинематографический образ, талантливо созданный Олегом Табаковым (его голос стал голосом кота Матроскина, а его визуальный образ – Ильей Обломовым). Все остальные роли Олега Павловича меркнут рядом с его работой в фильме Н. Михалкова «Несколько дней из жизни И.И. Обломова».

И, конечно же, нашему городу совершенно необходим памятник Обломову. Уж если мы обзавелись памятником одной-единственной букве алфавита, то теперь настала очередь установки монументов героям словесного искусства. Илья Обломов – первый, кому следует такой памятник воздвигнуть.

Следующим может быть памятник герою пушкинской «Капитанской дочки» Петруше Гриневу. Почему Гриневу? А вот почему. Во-первых, Пушкин -«наше все». Во-вторых, Пушкин, создавая «Капитанскую дочку», думал, что пишет повесть. На самом деле вышел роман. Жанровые признаки романа налицо: есть герой, возмужание и становление которого и составляет содержание книги, есть любовная история, есть, наконец, сочный исторический колорит, составивший тот фон, на котором разворачиваются события.

Что нам это дает? А вот что. «Капитанская дочка» – первый настоящий роман в русской литературе. Впрочем, предоставим слово специалисту – профессору Т. Алпатовой: «Капитанская дочка» – первый русский реалистический роман, это роман о чуде, совершаемом любовью. Завязка сюжета происходит в городе Симбирске. Далее – Оренбург, Белогорская крепость, Казань, Петербург. В эпилоге – опять Симбирский край. Так что Петруша Гринев – наш, местный. К тому же это едва ли не единственный в русской литературе XIX века безусловно положительный герой: честный, прямодушный, благородный, отважный. Предваряющий текст эпиграф – «Береги честь смолоду» – Пушкин адресует и своему герою, и всем читателям. Разве не достоин такой герой памятника «у себя на родине»?

Древнеримские путешественники, возвращаясь из дальних странствий, приходили к родным пенатам – то есть скульптурным изображением богов, покровительствующих домашнему очагу. Пока в нашем городе только один монумент может претендовать на подобный статус – памятник Карамзину. Он напоминает о величии России, о ее истории, о наших великих предках. Нужны и другие памятники – те, в которых воплощена душа российского человека. Те, которые напоминают о доме, родине и любви.

Владимир Янушевский