Дельта плюс

СЕРГЕЙ ГОГИН, обозреватель

Читаю «Раковый корпус» Солженицына. Неимоверно тяжелая тема, но какая мощная литература. Там есть один персонаж, Ефрем Поддуев, который ходил как маятник по больничной палате и всем капал на мозги: и ты умрешь, и ты умрешь, и вообще мы тут все смертники. Потом ему подсунули книгу рассказов Льва Толстого, и мужик притих. К концу жизни Ефрем, живший как перекати-поле и книг не читавший, задумался: чем жив человек? Версии соседей по палате: едой, профессией, служением общественному благу, любовью, творчеством… С этим вопросом – чем жив человек? – вплотную, стык в стык, идет и другой: что остается людям? А вот чем жил человек, то и остается. Если жил едой – остаются продукты переработки еды, то есть прах, и более ничего. Если служил людям – остаются результаты служения и память. Жил любовью – значит, умножил ее. Жил творчеством – привнес на землю что-то новое, уникальное, свое, дал, по выражению Бердяева, творческий ответ Богу. Понятно, что люди уходят, таков закон жизни. Но иногда так хочется, чтобы для некоторых этот закон сделал исключение. Ну почему, например, так рано должен был уйти Борис Александров? Ведь это неправильно, несправедливо… Мощнейший же был актер, и человек душевный. Мое первое воспоминание о нем связано со спектаклем «Мамаша Кураж» (это начало 80-х), где он, совсем еще молодой, играл одного из сыновей Кураж. Не мог он не запомниться и в роли Яу в «Шлюке и Яу» Гауптмана, и как Тартюф, чеховский Иванов, Лир, конечно же, Павел Первый, яркая роль у него была в «Играх с привидением» по Мрожеку – да мало ли было ярких ролей… Одним словом, с его уходом образовалась такая пустота, что я даже не знаю, может ли она быть заполнена. Это как у Платонова: «Без меня мир неполный». Ушел человек, кусок мира отвалился, зияющая дыра, и нечем залатать. Когда она зарастет? Через годы или через поколения? И вот ведь парадокс: все, что он делал, – нематериально. Потому что роль остается только в памяти зрителя (ну да, есть видеозапись, но это уже не то). Это как радио: прозвучала новость и унеслась навеки в эфир, и сгинула там, но запустила какой-то процесс в мозгу тех, кто ее услышал. Так что остается людям? Момент сопричастности творчеству. Это сродни любовному экстазу. А может, и покруче. Но, кому повезло, тот унесет из театра какое-то приращение к своей душе некой иррациональной, но такой важной величины. Помните школьные уроки? «Плюс дельта». Вот это самое плюс дельта. Причем, у кого не произошло этого приращения, у того, мне кажется, автоматически что-то отнимается. Но дальше начинается самое страшное: начинаешь себя спрашивать – а какая дельта останется после тебя? Хорошо если дети. Но это хорошо, когда дети умные и добрые. А если они получились глупые и злые? Или их вообще не получилось? Вот Борис Александров – огромная «плюс дельта». Люди, каждый в отдельности, помнят человека, который занял какое-то место в их душе. То же, наверное, и с народом. Кто великий русский поэт? Пушкин. Был, есть и будет. Подумать только: ведь когда-то у России не было Пушкина. А когда он еще был, мало кто понимал, что он «больше, чем поэт». Великий человек «проявляется», как пленка, сквозь время. Мысленный эксперимент: представьте, что у России нет Пушкина. В какую пропасть свалится русская культура без этой опоры? Впрочем, нет: нация, скорее всего, обязана была бы родить другого титана, сопоставимого по силе духа, дарования, прозрения. Хотя – не факт. Есть же страны, у которых нет Пушкина.

Так же, наверное, и в политике, и в экономике, во всех сферах. Ельцина, например, будут помнить: он в нужное время оказался на танке. При всех минусах этого политика, спасибо ему: на год-другой дал людям почувствовать себя народом, а не быдлом. Жаль, что мало. Помнят, кстати, не только за реальные дела, но и за мифы. Тут ведь кому что приклеется. Ельцин ушел вместе со своим «крепким рукопожатием президента». Горячев надолго запомнится как «красный губернатор»: талоны, селекторные совещания, но также – детская многопрофильная больница и госпиталь ветеранов. «Социализм с человеческим лицом», «Россия встает с колен», «вертикаль власти», «страна в кольце врагов», «суверенная демократия», «консервативная модернизация» – все это заголовки мифов. Только миф – дело ненадежное: с уходом из жизни мифотворца или даже при его жизни миф перестает подпитываться и умирает. Миф – это тоже социальный капитал, только вложенный в ненадежный банк, не дающий прибыли в долгосрочной перспективе. Хорошо бы пораньше разобраться с тем, что останется людям, когда окончится твоя жизнь, – миф или реальное приращение правильно вложенного духовного капитала. Потому что, как сказал классик, человек не просто смертен, а внезапно смертен, и для кого-то Аннушка уже пролила масло.

Задачка на сообразительность: пока живы, найти свою «плюс дельту».

“Я научился смотреть на смерть просто как на старый долг, который рано или поздно придется заплатить.

Альберт Эйнштейн”