25 сентября 2008 г.в Димитровграде отмечалось 60 – летие создания Министерства среднего машиностроения и важной его составляющей – военно-строительных частей. «Частям шестьдесят, и пятьдесят лет с того дня, как я связал с ними свою судьбу»,– размышлял я в зале, где в скромной обстановке отмечали эту знаменательную дату. За те короткие часы, что мы, ветераны, общались, многое вспомнилось, промелькнуло как мгновение трудных, но интересных лет. Сейчас эти из двадцати семи с хвостиком кажутся счастливыми, и вспоминаешь их с теплотой, трепетом души.

1

В августе 1958 года я прибыл в Новосибирск, где располагалось военно-строительное училище. Вступительные экзамены сдал успешно. Учиться бы-ло интересно. Тревожило меня одно – неизвестность дальнейшей службы. Среди нас было много ребят, уже отслуживших год и более в частях Министерства среднего машиностроения. О своей службе они рассказывали неохотно, с оглядкой по сторонам.

Производственную практику после первого курса мы проходили в Управ-лении войск, занимавшемся строительством Академического городка под Новосибирском. Наша рота работала на возведении нулевого цикла главного корпуса Института ядерной физики. А я весь месяц во главе четырнадцати моих сокурсников ремонтировал помещения нашего училища. Кое-что о наших частях стало нам известно только после преддипломной практики. На три месяца разъехались мы по стройкам от Урала до Байкала. Части дислоцировались в строго засекреченных городах, строили предприятия, о которых толком ничего не знали даже местные жители.

Курсантские годы пролетели быстро. И вот я лейтенант, техник – строитель, получил назначение в Красноярский край.

Вдали от железнодорожной магистрали, на берегу быстрой таёжной реки Кан, у самых Саянских гор раскинул первые свои улицы маленький городок. В то время в нём было только две улицы: Ленина – с одним рядом домов, второй её стороной была набережная реки Кан, и Комсомольская – тоже с одним рядом домов. Прямо за рекой начиналась тайга, а к шоссе вплотную подступала высокая гора, поросшая густым лесом, который, видимо, и дал подлинное название городу – Зеленогорск.

База строительной индустрии располагалась сразу за КПП города, где службу несли вооруженные гражданские мужчины и женщины. Строивший-ся строго засекреченный завод располагался в десятках километров от города вниз по Кану. Его охраняли уже части внутренних войск.

В зимнюю стужу 1956 года рота капитана Ивана Порфирьевича Шадрина высадилась с поезда на станции Заозёрная и пешком направилась на место будущей стройки. Большие армейские палатки, продовольствие, инструмент и прочий скарб везли на четырёх подводах, выделенных властями посёлка Заозёрный.

Дороги к месту будущей стройки не было. Сорок километров пути шли от деревни к деревне по занесённым снегом просёлкам, помогая лошадям тащить тяжёлые сани. Когда вошли в деревню Орловка, представитель строи-тельного Управления, оно временно располагалось в станционном посёлке Заозёрный, вынул топографическую карту и компас, сориентировался на местности и сказал: «Вон на том пригорке будем рубить лес и ставить палатки».

К слову сказать, примерно так же начинали строить объекты и заводы городов Красноярск -26 (подлинное наименование Железногорск), Томск-7 (Северск), Челябинск – 40 (Озёрск), Арзамас -16 (Саров) и многих других.

Долгие годы всё, что касается создания ядерного оружия, где оно создавалось, кем и как, кто построил в отдалённых местах в рекордно короткие сроки десятки уникальнейших заводов и современных городов, было глубокой тайной. И только в годы перестройки, когда, наконец, рассекретили чертежи винтовки Мосина, знаменитой трёхлинейки, стали открыто говорить и писать и о нашей ядерной энергетике, а на картах появились неизвестные россиянам города рядом с заводами этой отрасли хозяйства.

В конце шестидесятых мне, студенту исторического факультета Томского государственного университета заместитель начальника управления «Химстрой» Л. В. Виноградский, предложил написать историю строительства «Сибхимкомбината» – этого уникального предприятия атомной энергетики. Мой научный руководитель согласовал с учёным советом университета тему закрытой дипломной работы. Но режимные органы города Северска работу над этой темой не разрешили. Воспользовавшись распоряжением начальника Центрального управления войск министерства Среднего машиностроения генерал – майора И.Т. Камышана о написании исторических справок войсковых частей, в 1976 году я собрал некоторые материалы по данной тематике. Мной была написана историческая справка войсковой части 11102, в которой в то время проходил службу. Не оставлял я без внимания всего, что попадалось об истории наших частей и все последующие годы.

В девяностые годы после отказа от надуманной секретности о городах Средмаша стали публиковаться материалы по истории создания ядерного потенциала СССР. Сегодня в нашем распоряжении имеется обширная, пока ещё разрозненная по отдельным стройкам и необобщённая в масштабах, хотя бы отрасли, литература. Из-за имевшей многие годы строгой секретности в закрытых городах Средмаша отсутствовали периодические издания, режим-ные органы запрещали гражданам бесконтрольно фотографировать. В конце шестидесятых для фотографирования культурно – массовых мероприятий на улицах Северска я должен был получать у заместителя начальника управления «Химстрой» по режиму тов. Амамбаева С.А. специальное разрешение. Поэтому материалы по истории этих строек сегодня очень трудно собрать и систематизировать.

2

Строительство предприятий атомной промышленности СССР началось с сооружения комбината «Маяк» в г. Озёрске Челябинской области. В мае 1944 года генерал А.Н. Комаровский был назначен начальником Главпромстроя НКВД СССР. До этого он руководил сооружением оборонительных укреплений на Сталинградском направлении, а после Сталинградской битвы вместе со своими инженерами, техниками и шестью тысячами рабочих был направлен на строительство металлургического комбината по производству высокопрочных сталей в город Челябинск.

В 1944 году заканчивалось сооружение металлургического комбината. И коллективу Челябметаллургстроя поручают строительство плутониевого комбината. Условное наименование комбинат носил 817. Из Челябинска на новостройку были направлены сотни инженеров, техников и квалифицированных рабочих.

23 ноября 1945 года геодезисты забили первый колышек и начали съёмку местности, а геологи – исследования горных пород на берегу озера Иткуль в 160 километрах на север от Челябинска. Уже в январе 1946 года на выбранную площадку прибывают 583-й и 584-й батальоны. С марта по май прибыли ещё 586-й, 587-й, 588-й и 585-й батальоны. Это были инженерные, дорожные, сапёрные подразделения сокращавшейся после войны армии. Поступали подразделения в распоряжение руководства МВД, начинавшего стройку. Воины начали рыть для себя землянки, строить дороги, заготавливать лес, строить всё необходимое для начала ведения строительных работ на площадке.

Первые строительные батальоны состояли из солдат призывников последних военных призывов, которые или не попали на фронт, или воевали всего несколько месяцев, солдат, служивших во время войны в тыловых частях, солдат, освобождённых из плена и не отслуживших четыре, положенных в то время, года. (Годы пребывания в плену в срок службы не засчитывались.) Эти парни уже прошли суровую школу испытаний в годы войны, были опытны, закалены невзгодами, к выполнению поставленных задач относились исключительно добросовестно. Возраст многих из них был далеко за тридцать. В 1945, 1946 и 1947 годах на стройку в Челябинскую область прибывали воинские части из Белорусского, Одесского, Уральского и других военных округов страны.

Первыми начальниками строек атомной индустрии были прошедшие дорогами Великой Отечественной войны опытные генералы и старшие офицеры. В войну они строили оборонительные укрепления, дороги, мосты и другие объекты, нужные воевавшей многомиллионной армии. Нашими стройками, кроме уже вышеназванных, руководили генералы: Царевский М.М., Штефан П.Т., Журавлёв М.И., Шевляков И.И., Курганов и другие. Первым начальником Димитровградского управления строительства был генерал – майор Семён Николаевич Бурдаков. При Управлении строек были политотделы, которые и руководили воинскими частями непосредственно. В 1947 году воинские части строительных управлений объединяются в Управления военно-строительных частей.

Кроме военных строителей на сооружении комбината 817 работали заключённые лагерей, мужчины, мобилизованные в годы войны в трудовые армии, спецпереселенцы, «указники», выпускники различных учебных заведений страны, разного рода специалисты, направленные с других строек.

19 июня 1948 года комплекс объектов завода 817 приступил к работе по выработке плутония для первой советской атомной бомбы. К тому времени руководству страны стало ясно, что для вооружения армии, авиации и флота ядерным оружием подобных комплексов нужно строить много и они должны быть рассредоточены на большие расстояния. На той же площадке Челябинской области уже велось строительство ещё двух комплексов и принимается решение о строительстве подобных комбинатов в других регионах страны. Сотни инженеров и техников, офицеров и целые воинские коллективы, пост-роившие комбинат 817, были направлены на другие подобные стройки в Свердловскую, Томскую области, в Красноярский край и другие регионы.

Для руководства стройками и развития атомной энергетики страны 25 сентября 1948 года Указом Верховного совета СССР создаётся Министерство среднего машиностроения. В министерство передаются все строящиеся предприятия, строительные, научно-исследовательские учреждения ядерной энергетики. Министерством Обороны прикомандировываются в Минсредмаш и все военно-строительные части, занятые на сооружении предприятий атом-

ной энергетики. Из состава МГБ туда же передаются и управления лагерей.

3

Александра Васильевна Карелова, в девичестве Сафронова, родилась в селе Архангельском Чердаклинского района, ещё в том, что ныне на дне Волжского водохранилища. В 1950 году она окончила Астраханский медицинский институт. После выпускных экзаменов в институте появился сотрудник МГБ, который отобрал нескольких выпускников ребят и девушек, и они были направлены на стройку в г. Томск-7. По прибытии на стройку Саша явилась в политотдел и получила направление на работу врачом лагерного госпиталя. В огромных лагерях отбывали наказание мужчины и женщины вместе. Жили они, естественно, в разных бараках, но контакты между заключёнными лагерей, очевидно, были самые тесные, так как при каждом исправительном учреждении был и дом младенца. Заведующей таким домом ребёнка одно время и была хирург Александра Васильевна. Численность ребятишек в её доме ребёнка доходила до трёх сотен.

Как видим, реорганизация структурных подразделений «Средмаша» проходила не одномоментно. В Томске-7 до 1950 года ещё сохранялся политотдел при управлении строительства.

После смерти Сталина в 1953 году все лагеря политических заключённых ликвидировали, очень много осуждённых по уголовным статьям амнистировали. А вместо них с разных концов страны стали прибывать на стройку воинские части, солдаты которых и становились строителями. Самой крупной воинской частью Томска-7 была бригада в/ч 11102. Прибыла она воинскими эшелонами с оружием и боевой техникой с Дальнего востока, где в 1945 году принимала участие в разгроме Квантунской армии Японии. Одно время в ней было 32 отряда, каждый из которых насчитывал до тысячи человек.

Участник Великой Отечественной войны, бравый артиллерист Василий Потапович Карелов, ныне полковник в отставке, прибыл в Томск-7 после рас-формирования механизированной дивизии. Штаб дивизии находился в г. Уссурийске. Артиллерийский полк, в котором служил Василий Потапович, дис-лоцировался в селе Раздольное под Уссурийском. В 1953 году дивизию спешно расформировали. Часть офицеров демобилизовали, а часть направили в распоряжение начальника управления «Химстрой» г. Томск – 7 и на другие подобные стройки. Туда же эшелонами были отправлены и все солдаты дивизии, срок службы у которых ещё не закончился. В Томске-7 Василий Потапович поступил в распоряжение начальника Управления военно-строительных частей (УВСЧ). Все военно-строительные части подчинялись Министерству внутренних дел. Командование знало о неприязненном отношении офицеров, прибывающих из боевых частей, к офицерам МВД. А тут получилось так, что офицеры боевых частей попадали под командование «краснопогонников». (Так офицеры МО именовали офицеров войск МВД). Поэтому зачисляли в состав войск МВД вновь прибывающих офицеров в тайне от них. После того, как вновь прибывшие офицеры немного освоились на новом месте и разобрались в ситуации, они стали протестовать против их зачисления в МВД, отказываться одевать погоны и форму МВД. Ещё более неприязненные отноше-ния были между солдатами войск МВД и солдатами, прибывавшими из бое-вых частей, возникали стычки. Командованию пришлось принять серьёзные меры, чтобы остановить мордобой и разрядить ситуацию. Видимо, это сыграло не последнюю роль в переводе всех военно-строительных частей и офицеров, в первую очередь, в Министерство обороны. Части МВД с тех пор занялись только охраной города и строившихся объектов.

В Томске-7 наш герой артиллерист и симпатичная врач Сашенька Сафронова, познакомились, сыграли свадьбу и по сей день живут в мире и согласии в городе Ульяновске.

4

В городе Северске с конца 60-х и до начала 80-х мне много пришлось пора-ботать на строительстве градирен Пятого объекта, на реконструкции второго здания Первого объекта, Северной нитки 25-го объекта. Я и сегодня не знаю подлинные наименования этих заводов и поэтому называю их именами условными, хотя во время службы в Северске имел допуск к документам, со-держащим государственную тайну. Наши города были огорожены колючей проволокой с контрольно-следовой полосой, с вышками и солдатами часовыми на них. Город Томск-7 и его объекты охраняла целая дивизия МВД. Строившихся нами городов не было на географических картах, нам строго запрещалось рассказывать об их существовании посторонним. В гости не могли приехать друзья и родственники. Моей маме пропуск на постоянное проживание в моей семье я оформлял несколько месяцев. Бедная старушка долго переживала, боясь как бы не разгласить государственную тайну, за ко-торую с неё взяли подписку. Она не могла взять в толк, что же она не должна никому рассказывать, ведь никакой тайны она так и не узнала, прожив шест-надцать лет в городе Северске. Первые строители Томска-7, из города могли выехать только по специальному разрешению органов, многим не разрешали привозить семьи. Ни о каких родственниках и гостях речи, естественно, ник-то и не вёл. А в начале девяностых по первому каналу телевидения я увидел репортаж из города Северск. Бывший первый секретарь горкома комсомола, к тому времени директор первого объекта, Валерий Никитич Мещеряков на всю страну поведал о том, что стоит он на крышке первого за Уралом атом-ного реактора. «Реактор полностью выработал свой ресурс и вот сейчас он будет навсегда остановлен» – сказал Валерий, подошёл к пульту управления и нажал кнопку. То было первое здание завода, а рядом с ним почти на кило-метр протянулось второе здание, которое мы когда-то спешно вводили в строй после длительной реконструкции.

За годы службы мне много раз приходилось бывать в служебных командировках на многих наших стройках. Когда я побывал на объектах Красноярска – 26, Ангарска, Подмосковья, Новосибирска, был поражен масштабами сделанного нашими частями, моими сокурсниками и однополчанами.

В Москве проживает Борис Михайлович Максимов. С ним мы вместе заканчивали училище в Новосибирске, потом служили в одном полку в Зелёногорске. В начале 60-х СССР серьёзно отставал от вероятного противника по сооружению шахтных ракетных комплексов. В наших Управлениях войск было сформировано несколько отрядов. Им поставили задачу помочь достроить объекты в бескрайних степях Казахстана. И боевые позиции ракетных комплексов были построены. Ракеты встали на боевое дежурство в срок. Солдаты разъехались по домам, а офицеры средмашевцы продолжили службу в строительных частях Министерства обороны. Через пустыни Кызылкум и Каракум они протянули газопровод Бухара – Урал. Строили испытательные полигоны на Новой земле и в Семипалатинске, принимали участие в сооружении пусковых комплексов в Плесецке, работали на многих других важнейших стройках МО и народного хозяйства СССР.

На сооружении автозавода в Тольятти многие годы работали военные

строители 26 УВСО МО. После завершения стройки в Тольятти это управле-ние отрядов было передислоцировано в Ульяновск. Многие годы им командовал мой однокашник ныне покойный полковник Виктор Павлович Парыгин. Сейчас в бывшем городке 26 УВСО размещается 31 Десантно-штурмовая бригада.

Благодаря военным строителям-средмашевцам в Казахстане на безлюдном когда-то полуострове Мангышлак стоит прекрасный город с уникальными промышленными предприятиями. Много лет этой стройке отдал мой однополчанин, ныне проживающий в Заволжском районе Ульяновска, полковник Калинин Алексей Николаевич. В пустыне Узбекистана стоят современные города Навои и Заравшан. В Читинской области в короткие сроки появился г. Краснокаменск с уникальным Горно-обогатительным комбинатом. На берегу Балтики легли улицы красивого города Ломоносов, и даёт электроэнергию Ленинградская АЭС. В г. Протвино Московской области работает ускоритель заряженных частиц, с помощью которого советские учёные на много лет опередили всех зарубежных в исследованиях ядра атома. Прекрасны и города: Обнинск в Калужской , Дубна в Московской, Озёрск в Челябинской областях, Железногорск и Зелёногорск в Красноярском крае, и многие другие в областях и республиках необъятной России и бывшего СССР.

5

Когда начинали строить предприятия Зелёногорска, строители уже имели в своём распоряжении мощную строительную технику: бульдозеры и экскаваторы, краны и мощные грузовики. Строительные площадки во многом представляли собой площадки монтажные, потому как колонны, ригели, стеновые панели, плиты перекрытия, вся столярка, вентиляция и прочие конструкции зданий, изготавливались в специализированных цехах предприятий строительной индустрии. И, тем не менее, все мы испытывали колоссальные труд-ности по сооружению и вводу в строй огромных цехов. Не хватало машин и механизмов, не хватало рабочих рук. А нужно было спешить – вводить и вводить в строй цеха, предприятия. Работы часто велись круглосуточно. Помню, однажды на совещании начальник стройки генерал Курганов сказал: «Товарищи, мы отстаём. Американцы уже имеют изделие, а мы ещё не закончили строить цех, который будет изготавливать подобное». На строительство того цеха из нашего автомобильного отряда было выделено 30 самосвалов. Велась отсыпка грунта на коммуникационном канале. Шестьдесят солдат водителей работали по 12 часов в сутки. На объект их привозили и увозили автобусом. Специально оборудованный грузовик привозил обед, завтрак и ужин. Горючим заправлялись самосвалы тоже на объекте. Новые автомобили круглосуточный темп работы не выдерживали, часто ломались. Их цеплял тягач и тащил ремонтироваться на автобазу, оттуда тут же пригоняли другой на замену. А солдаты работали, на трудности не жаловались. Все понимали важность строившегося завода, срабатывало чувство ответственности. Работали из последних сил. Однажды один солдат-водитель так устал, что больше не мог работать. Он положил голову на баранку руля и сказал мне, старшему на смене: «Всё, товарищ лейтенант, я больше не могу». Я подвинул его на место пассажира, сел за руль сам. Солдат тут же и уснул.

Два бульдозера таскали каменистый грунт в огромные кучи. Меж этих куч, словно туннель, в глубоком снегу была проложена дорога. Экскаваторы кубовыми ковшами черпали из куч грунт и сыпали в кузова медленно двигавшихся самосвалов. Вот мой самосвал полностью загрузили, я прибавил газу и переключил передачу. Через минуту машину сильно тряхнуло, она рванула вперёд и чуть не врезалась в задний борт впереди идущего грузовика. Я ещё не понял, что произошло, но с ужасом увидел бегущего ко мне генерала Курганова. Генерал что-то кричал, сотрясая воздух своей тяжёлой тростью. Как оказалось, спавший водитель моего самосвала сполз с сидения и коленом ле-вой ноги упёрся в рычаг подъёмника кузова. Переключая передачу, я выжал сцепление. Нажатый спящим солдатом рычаг подъёмника переместился вперёд, кузов самосвала поднялся, горная порода высыпалась, перекрыв узкую дорогу. Движение самосвалов и вся работа остановилась. Стоявший на сугробе и наблюдавший за ходом работы начальник стройки увидел остановку и поспешил к месту происшествия. Перепуганный, я открыл дверь кабины, взобрался на сугроб и замер в стойке «смирно». Генерал, не ожидая увидеть за рулём самосвала офицера, в метре от меня остановился. После гневного взгляда на меня заглянул в кабину. Увидев спящего солдата, сказал:

– Почему не заменили?

– Некем, товарищ генерал – майор. Заменил сам, – ответил я.

Генерал тяжело вздохнул, левой рукой поправил папаху, маленьким, аккуратным сапожком из лосиного меха пнул ком снега и пошёл к своей единственной в городе «Волге».

Через несколько лет уже в г. Северске мы тоже штурмовали пуск в эксплуатацию одного цеха. Южная его нитка была сдана в эксплуатацию давно, а Северная до поры была законсервирована. Отношения между СССР и США опять до предела обострились, потребовалось увеличение объёмов продукции строившихся нами объектов. Недостроенный цех срочно расконсервировали и начали спешно достраивать. Все офицеры полков, работавших на том объекте, и все мы офицеры штаба Управления войск ежедневно пребывали на той площадке. Работы велись круглосуточно, без выходных, с продлённым рабочим днём. За нами, офицерами, были закреплены конкретные участки работ. Мы контролировали поставку раствора, бетона, кирпича, пиломатериала и других стройматериалов, помогали ИТР в организации труда наших воинов.

Однажды мне надо было пройти на незнакомый участок, подменить офицера, который убыл в командировку. Я не единожды просматривал чертежи того здания и поэтому не взял, как полагалось по инструкции, сопровождаю-щего. Был уверен, что сам найду нужный участок. Когда спустился на минус шестнадцатый этаж, там никого не оказалось. По узкому бетонному коридору я прошёл в одну, потом в другую сторону, обошёл несколько боковых кори-доров и решил выбираться обратно. Стал искать лестничный пролёт, по кото-рому спустился, но его нигде не было. Меня охватил страх, я шёл и шёл по бесконечному коридору в надежде куда-нибудь выйти. Несколько раз оста-навливался, затаив дыхание, прислушивался в надежде услышать голоса лю-дей или шум работавших механизмов. Но тщетно. Стояла жуткая тишина, хотя на объекте работало два полка солдат и несколько сотен гражданских специалистов. Коридор, освещаемый тусклыми фонарями в защитных колпаках, то расширялся, то сужался. Наконец стали появляться проёмы, замурованные толстыми, как в бомбоубежищах да в хранилищах банков, толстыми брони-рованными дверями. Стали появляться предупредительные знаки об опаснос-ти пребывания людей без защитных средств. Я уже решил поворачивать в об-ратную сторону, когда увидел в боковом проёме уходящую вверх металлическую лестницу и услышал где-то наверху голоса людей. Я вихрем понёсся вверх по гулким ступеням. Пробежал один этаж, второй и увидел небольшой зал и работавших в нём мужчин. Они укладывали на пол глазурованную керамическую плитку.

– А как вы здесь оказались? – почти в один голос спросили меня удивлённые мужчины.

– Я шел на ось … минус…, но не нашёл, заблудился и вот иду обратно.

– Мы не знаем где это. Можем вывести вас в цех …, если у вас есть пропуск.

– Я входил там, где пропуск не требуется. Вы проводите меня до часового, а там я свяжусь с начальником участка, и меня выведут.

Высокий, пожилой мужчина отложил в сторону киянку, которой простукивал, выравнивая свежеуложенную плитку, открыл боковую дверь и, пригласив меня следовать за ним, стал подниматься вверх по широкому лестничному маршу. Миновав пять или шесть этажей, мы оказались перед проходной, перегородившей отделанный в светлые тона, ярко освещённый коридор. Рослый солдат подскочил со стула, приветствуя меня, выслушал моего проводника и стал звонить по телефону, вызывая на пост начальника караула. На моё счастье пришёл знакомый мне старший лейтенант, который, посмеявшись, вывел меня на центральную проходную завода и, пожелав больше не блудить, отпустил на все четыре стороны.

После этого случайного путешествия я смог по настоящему представить себе объёмы и сложность работ по строительству комбината.

6

Начинали строить Сибирский химический комбинат в конце сороковых. Работали на стройке военные строители и заключённые. Сначала солдат-строителей на стройке под Томском было мало. Занимались они строительст-вом жилья для ИТР и специалистов комбината, несли караульную службу, работали на предприятиях, обслуживавших стройку. Основные строительные работы вели заключённые. В городе было несколько лагерей заключённых по политическим и уголовным статьям. Огромные котлованы рыли вручную. Грунт, да и все строительные материалы, перевозили, в основном, гужевым транспортом. В составе управления Химстрой было два полка, которые зани-мались перевозками грузов на лошадях. На стройке в первые годы, практи-чески, не было ни экскаваторов, ни подъёмных кранов. Даже на строительстве первого промышленного реактора на комбинате 817 работало всего четыре экскаватора устаревшей конструкции. Мёрзлый и скальный грунт дробили кирками, ломами, взрывами. Тяжёлые грузы поднимали ручными, кое-где электрическими лебёдками, или полуручными кранами. На вращающейся вручную платформе крепилась стрела с блоком на конце. В центре платфор-мы стояла ручная, иногда электрическая лебёдка, которой тросом поднимали грузы. При помощи таких механизмов вынимали из огромных котлованов грунт, опускали туда строительные материалы. Стены и перекрытия зданий возводились из кирпича и монолитного бетона.

За годы войны наши строители научились строить сложнейшие объекты в рекордно короткие сроки и качественно. Резко тормозило строительство до шестидесятых годов отставание в проектировании зданий и сооружений. Многие объекты часто начинали строить без проекта и каких-либо чертежей. Например, постановление Совета Министров СССР о строительстве первого плутониевого завода в стране было принято 1 декабря 1945 года. К лету 1946 года в районе озера Кызылташ Челябинской области уже было сосредоточено около 15 тысяч рабочих и специалистов, готовых приступить к строительству. А окончательное решение по вертикальной схеме размещения будущего реактора было принято учёными лишь 8 июля 1946 года. Только после этого проектировщики смогли приступить к разработке проекта. Но строительное управление 859 приступило к ведению подготовительных работ. На стройку для работ в скальном грунте доставили всего два компрессора.

Только к началу октября 1946 года была получена разрозненная проектная документация на ряд зданий. На здание атомного реактора был получен проект на рытьё котлована глубиной в 10 метров. В середине октября пришли новые чертежи на котлован под тот же реактор. Теперь глубина котлована должна быть 24 метра. А в середине декабря поступают чертежи котлована уже глубиной в 43 метра. Но котлован должен быть сдан под бетонирование к концу 1946 года! В сроки, естественно, строители не уложились. Начали бетонирование котлована только в начале мая 1947 года. Точно также без технической документации 15 января 1947 года на той же площадке начали готовить котлован под радиохимический завод.

И избавиться от этого было невозможно. Ведь только-только создавалась совершенно новая отрасль. Учёные физики и химики непрерывно вели исследования, делали одно открытие за другим, а проектировщики вносили и вносили изменения в технологию получения высокообогащённого урана. Бывало, мы в спешном порядке готовим объект к сдаче в эксплуатацию, ждём приёмочную комиссию из Москвы. Но поступает приказ отделочные работы остановить, стены и кровлю здания осей… разобрать, приступить к долбёжке монолитных коммуникаций нулевого цикла – пришли новые чертежи.

В городе Тольятти проживает Вадим Васильевич Фадеев. В начале шести-десятых он руководил группой высококлассных специалистов комбината в г. Красноярск – 45 (Зелёногорск). Группа Фадеева принимала от монтажников оборудование цехов, запускала его и передавала эксплуатационникам.

Однажды Вадим, изучая проектную документацию строившегося огромного цеха, который ему предстояло принимать, нашёл массу недостатков в схеме энергообеспечения. Возвращаясь с работы, он зашёл ко мне и предложил вместе помозговать над упрощением системы энергообеспечения здания. Я ничего не понимал в энергетике, и моя роль сводилась к консультированию новатора по части изменений строительных чертежей. На листе ватмана по памяти Вадим набросал схему здания, отметил места расположения транс-форматоров, силовых шкафов, машин и механизмов, как было в проекте. По-том взял другой лист ватмана и стал чертить свою, более простую и надёжную схему их размещения. На следующий день Вадим принёс с работы тетрадку с таблицами каких-то цифр. Я попросил у строителей и принёс арифмометр. Несколько вечеров допоздна мы сидели в «тёщиной комнате» трёхкомнатной квартиры, его домашнем кабинете, и считали, считали. Вадим называл мне числа, а я на логарифмической линейке или на арифмометре их складывал, делил, умножал. Когда мы закончили расчёты, Вадим дал строи-телям новую схему энергоснабжения здания. Строители до того привыкли к постоянным изменениям чертежей, что без проблем и положенных формаль-ностей выполнили все работы по его схеме. Когда началась работа госкомиссии по приёмке строительной части здания, отклонение от проекта было обнаружено. Вадим от работы был немедленно отстранён. Из Москвы срочно приехала группа проектировщиков энергетики цеха, и началось расследование. С Вадимом беседовали работники прокуратуры и сотрудники Комитета госбезопасности, он писал бесконечные объяснительные по поводу самоуправства, готовился к самому худшему. Все специалисты завода, некоторые члены приёмочной комиссии признавали правильность внесённых измене-ний, огромную экономию средств, материальных ресурсов, трудозатрат и большую надёжность смонтированной энергосистемы в сравнении с тем, как было запроектировано. Только потому, что цех надо было срочно вводить в эксплуатацию и докладывать в ЦК КПСС о вводе в строй объекта, проектировщики энергетики признали правильность Вадимовой рационализации и утвердили новую схему энергоснабжения цеха.

Правительственную награду Вадиму не дали, но директор комбината вы-писал ему премию в 1500 рублей. На премию он купил жене дорогущую шубу, кое-что из мебели, отремонтировал квартиру. В ходе ремонта его жена Людмила, работавшая в возглавляемом мною комитете комсомола полка зав-сектором учёта, настояла на ликвидации в спальне кладовой – нашего с Вади-мом кабинета. Сколько бессонных ночей мы там провели! Сколько разного рода тем и фантастических проектов обсудили два друга-романтика!

На строительстве комплекса зданий «Б» в городе Озёрске в начале декабря 1948 года приёмочная комиссия проверила все сооружения комплекса. Приёмщики не обнаружили ни единой недоделки и готовы были подписать акт приёмки. Но тут поднялся начальник охраны объекта и спросил: «Предусмотрена ли проектом охрана предприятия?» Члены комиссии были шокированы. Проектом не было предусмотрено, а, следовательно, и не было построено здание проходной, караульные и другие необходимые помещения. В спешке забыли. Комиссия отказалась подписывать акт приёмки объекта. Но утром следующего дня начальник строительства генерал М.М. Царевский собрал членов комиссии, посадил их в автобус и повёз на сдаточный объект. Автобус остановился перед ярко окрашенными воротами и зданием проходной… Акт приёмки объекта тут же и был подписан.

7

В самом начале 80-х волею армейской судьбы я попал служить в Ульяновск, на берег матушки Волги. В июле 1982 года поздним вечером я подъезжал к городу, внимательно всматриваясь в ленту широкой дороги, в ожидании второго шоссейного моста над нею. «Минуете второй шоссейный мост над трассой и сворачивайте направо. Там стоят «три богатыря», (так и по сей день народ именует три наши одноподъездные девятиэтажки), а за ними часть, куда вам и надо» – сказали мне офицеры димитровградского полка, куда я был направлен для прохождения дальнейшей службы.

Автобус миновал ТЭЦ-2 и шум мотора микроавтобуса неожиданно перек-рыл рёв моторов заходившей на посадку «Тушки». Справа открылась панора-ма предприятий стройиндустрии, за ними едва просматривались гигантские корпуса Авиастара. При въезде в сам город прямо по курсу показались огни строений на высоком правом берегу Волги. Ярко светился венчик гостиницы «Венец», хорошо просматривалось здание Ленинского мемориала. «И это тоже результаты труда нашего брата, военного строителя», – подумал я, и мои воспоминания перекинулись на последний период службы.

Ульяновское управление войск, начальником отдела политработы которого я закончил свою службу, начиналось с военно-строительного полка города Димитровграда. Кстати, приехал я служить в Ульяновское Управление войск в июле 1982 года, а четырьмя месяцами раньше командиром димитровградского полка приехал служить мой командир полка из Томска-7 заводила и весельчак, богатырь Владимир Филиппович Кравченко.

В условиях гонки ядерных вооружений СССР приходилось постоянно совершенствовать ядерный потенциал страны. Для этого надо было опережающими темпами вести научные исследования. К тому времени в СССР уже ра-ботали десятки научных центров и лабораторий, исследовавших ядерные и термоядерные процессы. Но вместе с тем надо было на строго научной основе разрабатывать и совершенствовать оборудование предприятий, прежде всего атомный реактор. В середине пятидесятых и было принято решение построить научно исследовательский институт атомных реакторов. Местом строительства был определён город Димитровград, в то время – Мелекесс.

Вначале проектная документация института и привязка его была проведена к южной окраине города. В мае 1955 года железнодорожным эшелоном из го-рода Электросталь Московской области прибыла автомобильная рота воен-ных строителей под командованием капитана Заболотного. В Мелекессе, там, где сегодня расположен обелиск Славы, воины поставили палатки, начали строить для себя временное жильё барачного типа, возводить предприятия строительной индустрии. К концу года уже был сформирован полк, которым командовал полковник Г.П. Воронин. Полк организационно входил в состав предприятия п/я 83, которое создавалось для строительства НИИ.

Но на южной окраине Мелекесса геологи строить объекты института не разрешили. Подготовительные работы были приостановлены, и пока подбиралась новая площадка, воинская часть была расформирована.

К концу пятидесятых была подобрана площадка там, где ныне и находится НИИАР, началось строительство. Проживающий в Димитровграде участник ВОВ полковник в отставке Георгий Гаврилович Смолин служил в Арзамасе-16 (Саров). В декабре месяце 1959 года он во главе группы офицеров был командирован в Тбилиси за пополнением. Но новобранцев он привёз уже в Мелекесс. Вновь началось формирование воинской части. Смолин сначала был заместителем командира этой части по политической части, через полгода стал её командиром.

Тихий провинциальный городок Мелекесс имел в то время только деревянные тротуары, дороги кое-где были вымощены булыжником. К 1966 году основные объекты НИИАРа были построены. Было введено в строй 16 объектов, в том числе такие как: 106-е здание, радиохимическая лаборатория (здание 120), материаловедческая лаборатория (здание 118), реакторная установка «Арбус», здание 101, ТЭЦ, РМЗ, и другие. Возникли и первые улицы соцгородка, так в то время называли новые микрорайоны в городах. Объёмы строительно-монтажных работ у ДУС резко сократились и воинскую часть снова расформировали. Но в середине 60-х началось строительство автогиганта в Тольятти, а в городе Димитровграде развернулось строительство Автоагрегатного завода. И снова потребовались военные строители, и в 1968 году вновь сформировали эту воинскую часть.

Большое строительство в то время велось в самом центре Ульяновска. На живописном высоком волжском берегу, откуда наш знаменитый земляк в юношестве любовался красавицей Волгой, сооружался его имени Мемориальный центр, строилась детская библиотека, областной Дворец пионеров и многие другие объекты. Стройка развернулась большая, сил ульяновских строителей, чтобы всё качественно к апрелю 1970-го года построить, не хватало. Поэтому распоряжением правительства СССР Димитровградскому Управлению строительства было приказано принять участие в сооружении комплекса объектов на Венце. Естественно, что в первую очередь руководство стройки использовало самую мобильную рабочую силу – военных строителей. Все поставленные задачи и здесь были выполнены успешно.

А когда в левобережье Ульяновска в 1976 году началось сооружение гиганта российского авиастроения, вспомнили про Димитровградское Управление строительства. Скоро на улице Мелекесской в Заволжском районе Ульяновска высадились первые подразделения военных строителей, направленных из Димитровграда. Воины начали возводить жильё для себя, а также предприятия строительной индустрии, чтобы обеспечивать три строительно-монтажных управления, позже объединённых в трест, бетоном, раствором, землеройной и грузоподъёмной техникой, транспортом. С 1978 года началось формирование Управления войск – в/ч 05317, начал возводиться типовой военный городок, в котором было построено три пятиэтажные казармы, столовая и клуб на 750 посадочных мест, банно-прачечный комплекс, санитарная часть, трёхэтажные здания штаба полка и штаба Управления войск. Сейчас в нашем военном городке дислоцируется Заволжское управление внутренних дел, Заволжская прокуратура и суд. В бывшем здании штаба Управления войск работает Военный комиссариат Заволжского района.

На Авиакомплексе подразделения треста ДУС возвели: огромный, техни-чески сложный корпус 3/1, лабораторный корпус, корпус по изготовлению элементов крыла, здания складских помещений и другие объекты. Всего на Авиакомплексе Димитровградское управление строительства, большинство рабочих которого на этой площадке составляли военные строители, построило 990 тысяч квадратных метров производственных площадей.

Здесь и прошли последние четыре года моей армейской службы. Когда основные корпуса Авиастара совместно с Главульяновскстроем мы сдали в эксплуатацию, а планировавшееся и уже начатое возведение второй и третьей очереди завода из-за трудности финансирования затягивалось, стали сокращаться объёмы строительно-монтажных работ на ульяновской площадке. Встал вопрос о сокращении численности военных строителей, расформировании штаба Управления войск. Мне было предложено ехать на другие стройки. Предлагали Узбекистан, Казахстан, Кировскую область. Но я, к тому времени уже выслуживший установленный срок службы, никуда больше не поехал. Почему? А не знаю. Возможно потому, что, прослужив годы в том или ином городе и гарнизоне, вложив свой посильный труд в сооружение предприятий и жилых кварталов городов, испытываешь немалое потрясение, своего рода стресс, при расставании. Мне дважды пришлось пережить такие тяжёлые минуты. На третий раз терзать свою душу я не стал.

26 апреля 1986 года рванул реактор в городе Чернобыль. В числе первых ликвидаторов были офицеры, прапорщики и солдаты ульяновского и димитровградского полков. В Ульяновске на базе нашего полка был сформирован учебный центр по подготовке специалистов, направлявшихся на ликвидацию последствий аварии, на сооружение саркофага для аварийного реактора.

8

А автобус уже мчался по пустынной, слабоосвещённой улице Нового микрорайона Ульяновска. Вот и первая остановка. Выходят доехавшие до своего дома мои сослуживцы. Засуетился, готовясь выходить на следующей остановке, усач, бывший старшина военного оркестра, заядлый рыболов и охотник Виктор Золотов. Вот он на минуту уставился на меня своими добрыми, всегда чуточку прищуренными глазками и сказал:

– Вы какой-то сегодня грустный. Уединились, ни с кем в пути не разговаривали. Может, что случилось, неважно себя чувствуете?

– О, нет, Виктор. Всё в порядке. Смотрю вот на тебя и грущу оттого, что когда-то чёрные как смоль твои гвардейские усы, стали белыми. Что уже ни-когда не видеть мне ваш славный духовой и его старшину с надраенной тру-бой, – тихо сказал я.

– Да. Всё это грустно. Но что поделаешь, сколько уж лет прошло, как за-кончили службу. Но жизнь продолжается, и старости нам сдаваться ещё рано.

– Ты прав, – вздохнув, ответил я.

В это время автобус в очередной раз, взвизгнув тормозами, остановился. Виктор со всеми попрощался и растаял в ночи.

Закашлял, расправив широченную спину, гигант Олег Кирдянов.

– Сейчас выйдет и он, – подумал я, – он молодец, держится. Годы его пока не согнули, хотя и прошёл Чернобыль в числе первых. Пробыл там целых три месяца. За ликвидацию чьей-то безалаберности получил две медали за отличие в службе. А вот командира их полка, красавца Володи Великанова давно с нами нет …

Вот и моя остановка. Я низко поклонился остававшимся в автобусе моим дорогим однополчанам, пожелал всем здоровья и вышел.

Дойдя до дома, свернул в тихий, шуршавший под ногами сухой листвой небольшой скверик и продолжил свои воспоминания.

Вчера из Москвы позвонил Борис и сообщил, что умер Володя Карачабанов. Учились мы с ним вместе. Чуть раньше ушли от нас генерал – лейтенант, в курсантские годы известный боксёр, Слава Цветков и добрейший парень детдомовец, выпускник суворовского, кандидат в мастера спорта по спортивной гимнастике Яша Будилов. В своё время я очень тяжело перенёс известие о смерти Вани Аблова. Ещё мальчишкой он начинал службу в наших частях где-то на Камчатке. В самой близкой от США точке наши воины в условиях абсолютной секретности сотворили что-то такое, что если бы США развязали с нами войну, то получили бы так, что мало бы им не показалось. О той своей работе в суровых климатических, труднейших бытовых и производственных условиях Ваня ничего, никому, никогда не рассказывал. И только, когда я, вернувшись с очередного совещания из Москвы, стал рассказывать ему о том, что у нас была встреча с легендарным полковником Владимиром Степановичем Кухарчуком, бывшим долгое время начальником отдела политработы Центрального управления войск, Ваня сказал, что он с ним когда-то служил в одной части. Я тут же спросил его, уж не на Камчатке ли они с ним служили. Ваня с удивлением глянул на меня и спросил:

– Он что, рассказал о том, что там служил?

– Да, – ответил я.

– Во, дела, – сказал он, глубоко затянулся папиросой, выдержал долгую паузу и тихо с грустинкой протянул, – да, было дело. Было. Но что мы там строили – не спрашивай. Не скажу!

Уверен, ту тайну, которая давно таковой уже не тайна, Ваня так и унёс с собой на тот свет. Таким уж он был принципиальным. Если давал слово, в данном случае обещание не разглашать секретов, то никому, никогда, ни слова. А каким он был трудягой и скромницей! Высшего образования не имел, а потому долгие годы ходил в майорах. Сначала мы с ним служили в равных должностях. Потом я стал его начальником. Ваня ни разу и словом не заикнулся, даже не намекнул мне, чтобы я помог ему получить выдвижение. Но я ходатайствовал об этом, хотя терял в своём отделении замечательного работника. Когда его назначили начальником штаба нашего полка, а вскорости присвоили и звание подполковник, часто смыгая папиросу, каким-то не своим голосом он буркнул мне «спасибо», и опустил глаза.

Сквер закончился, я подошёл к дому, где когда-то жил. Вон голубоватым светом телевизора отсвечивает окно Василия Борисовича Трощенко. Ему скоро восемьдесят. На сегодняшнюю встречу он не поехал, прихворнул стари-чок. Но, в общем-то, он ещё не сдаётся. А ведь, сколько выпало на его долю! В 1957 году служил командиром механизированной роты в Челябинске -40 (Озёрск). Когда произошел известный радиационный выброс из могильника отходов – участвовал в ликвидации последствий. С первого и до последнего дня трудились его солдаты бульдозеристы, экскаваторщики, скреперисты и крановщики. На освинцованном бульдозере солдат толкал в воронку бывшее-го могильника грунт, возвращался на исходное место и в бульдозер садился следующий. Как не мылись солдаты после минутной работы, но на них оста-валась радиационная пыль и они несли её в подразделение. Несколько раз дозиметристы проверяли роту на наличие «грязи». Во всех помещениях роты приборы дозконтроля зашкаливало. Их военный городок располагался рядом с объектом, на котором произошла авария. Полк в первый же день из опасной зоны вывели. На восстановительные работы и дезактивацию местности сол-дат возили автобусами. Но автобусов не хватало и через две недели полк вер-нули в прежний военный городок. Только несколько лет назад, уже после Чернобыля, Трощенко стал получать добавку к пенсии, как и чернобыльцы.

Вот здесь, подальше от нашего подъезда, я приказывал ставить автомобиль приезжавшим за мной водителям: долговязому, белокурому Женьке и всегда приветливо, тепло улыбавшемуся брюнету Акраму. Как только мы куда-нибудь приезжали с Женькой и я уходил по своим делам, он тут же на передние сидения УАЗика ложился и засыпал. Ему, как и всем водителям нашего авто-взвода, приходилось почти каждый день поздно ложиться и рано вставать, часто дежурить в штабе Управления. Но не только поэтому он постоянно не-досыпал. Знал я, что у него была подружка. Работала симпатичная толстушка на соседней автозаправочной станции. Вот там-то частенько мой Женя и проводил бессонные ночи. Патрули на автозаправку по ночам не наведывались, водку Женя со своей строгой подружкой не пил, и я его похождениям к ней не препятствовал. К тому же, в условиях вечного дефицита с горючим, его дружба с работницей автозаправки нас часто здорово выручала.

С некоторыми бывшими моими солдатами переписываюсь до сих пор, правда, только по Интернету. Из Германии пишет бывший наш механизатор Омар Джабраилов, из Ташкента Коля Шмидт, из Сибири Гена Васильев. Призывался Геннадий с Кубани. До призыва отсидел небольшой срок за хулиганство. С хулиганства начал и службу, но со временем остепенился и стал служить хорошо. Его самосвал всегда был исправен, закреплённые объекты он всегда вовремя и в полном объёме обеспечивал бетоном и раствором. Комсомольцем не был, но всегда принимал участие в наших комсомольских мероприятиях. После армии женился, да навсегда и остался в Сибири.

Года три назад в новостях на экране телевизора промелькнул министр сельского хозяйства Литвы. Глянул я тогда на высокого степенного господина и вспомнил комсомольского активиста нашего седьмого полка, призывавшегося из Вильнюса. До призыва он окончил сельскохозяйственную академию и работал мелким чиновником в министерстве сельского хозяйства Литвы. Очень уж похож был министр на того солдата нашего полка.

Сожалею, что прервалась переписка с Автандилом Оганесовичем Восканяном. Этого замечательного парня я в буквальном смысле растил от рядового

до старшего лейтенанта: настоял на назначении командиром отделения, потом командиром взвода, старшиной роты. Посоветовал и помог с направлением на курсы прапорщиков. Как только Автандил закончил курсы и прибыл в полк, я написал представление и добился назначения его на должность заместителя командира роты по политической части. Очень много усилий пришлось приложить мне, чтобы присвоить ему, лучшему замполиту роты не только нашего полка, офицерское звание. Прервалась связь с инженером Уралмаша Борей Исмаковым. Не общаюсь и с бывшим старшиной, солистом нашего ансамбля, а ныне профессором, живущим в Екатеринбурге Володей Марченко. Не поддерживаю, к великому сожалению, я связи и со многими другими дорогими моими ребятами, разлетевшимися по необъятным прос-торам России, ближнего и дальнего зарубежья, а их сотни и тысячи. В 1990 году с супругой мы посетили служившего в одной из частей СА сына. Часть дислоцировалась на территории к тому времени уже провозгласившего независимость Азербайджана. До Тбилиси добрались самолётом, до города Казах автобусом, а до самой части взяли такси. Лет пятидесяти седовласый азербайджанец на хорошем русском всю дорогу расспрашивал меня о жизни в России, возмущался по поводу того, что мы теперь граждане разных государств. Ругая политиков, разъединивших нас, он в сердцах сказал: «Как мо-жет быть для меня чужим городом Москва, когда вот этими руками я построил несколько больших домов на Ленинском проспекте?! Нет! Этому не бы-вать!» Когда я спросил, в какой части он служил и у кого, мой собеседник на-звал одну из частей Московского гарнизона, несколько фамилий знакомых мне офицеров. Я не сказал ему, что тоже служил в частях Министерства Среднего машиностроения, что двое из его бывших командиров мои сокурсники по военному училищу. И, тем не менее, когда приехали на КПП, оплату бывший военный строитель не взял, как мы с женой на том ни настаивали.

Неожиданно зазвонил мой сотовый: «Деда, ты где? Бабушка тебя заждалась». Длинноногому студенту колледжа я ответил, что гуляю у дома, дышу воздухом, скоро приду. Андрей попросил не задерживаться, несколько секунд помолчал и продолжил: «Я сегодня звонил Серёге. Он просил передать тебе привет и поздравление с вашим праздником».

Серёжка это тоже внук, курсант третьего курса погранинститута. Через два года будет ещё один лейтенант Перепелятников. Вот только не строитель, а погранец.

«Ну, что ж, пообщался с друзьями наяву и в воспоминаниях, а теперь домой», – сказал я себе и направился в подъезд своего дома.

Перепелятников Андрей Николаевич родился в 1939 году в городе Элиста.

Подполковник в отставке. Живёт в г. Ульяновске.

Автор ряда журнальных публикаций и сборника повестей и рассказов «Разведчики».