ОЛЕГ САМАРЦЕВ

На столе немолодой женщины-пенсионерки две бумаги. Она показывает их, растерянно улыбаясь, поскольку, кроме растерянности, их сочетание не может вызвать ничего иного. Одна о начислении пенсии. Пенсия у женщины минимальная – так уж сложилось за ее долгую жизнь, что большего государство ей дать не смогло. Вторая бумага – счет управляющей компании на уплату коммунальных услуг. Если просто вычесть сумму, указанную на второй бумаге, из первой, то ей остается на жизнь что-то около тысячи двухсот рублей в месяц. Женщина не плачет, потому что плакать в этом случае бесполезно. Это происходит не в первый раз и не только с ней – это обычная ситуация.

Любому нормальному человеку понятно, что одна из этих бумаг неправильная – ведь нельзя же всерьез думать, что государство действительно предлагает своему гражданину – пусть и не заслуженному, а просто человеку, имеющему паспорт и прожившему в этой стране всю жизнь, выжить на тысячу двести рублей в месяц. Выжить на эти деньги нельзя физиологически. В тюрьме, например, пожизненно заключенному убийце, маньяку и насильнику на пропитание полагается около 7-8 тысяч по норме. Значит, этой женщине, никогда не совершившей ни одного преступления, а, напротив, честно проработавшей всю жизнь, полагается хотя бы не меньше…

Трудно предположить, что неправильна первая, пенсионная бумага. Ее утвердила Дума, обосновало государство, и оно же эти деньги выплачивает. Значит, неправильная – вторая. Логика людей, знающих, что подобные вычитания сумм производят тысячи пенсионеров с таким же ошеломляющим результатом, должна быть особой. Либо они просто не думают об этом и просто позволяют присылать счета, обрекающие пенсионеров на голодную смерть, либо здесь что-то иное. Управляющей компании все равно, кто получит и как заплатит по счету. Ничего личного – чистый бизнес. Чиновников органов опеки тоже можно понять – ни они эти счета получают и ни им их оплачивать…

Получается, что те, кто должен подумать об убийственной арифметике в формуле «пенсия минус ЖКХ» – а ведь кто-то же должен об этом подумать, – следуют логике какого-то людоедского равнодушия. Дескать, не можешь оплатить коммунальные услуги, поскольку хочешь кушать, сдай заработанное за годы труда жилье, которое тебе не по карману, и переселяйся в канализационный коллектор, например, где тепло. А на четыре с небольшим тысячи там, без коммунальных услуг можно прожить припеваючи. Иную логику увидеть здесь трудно…

В Москве с 2007 года неработающим пенсионерам доплачивают «лужковские» надбавки, пусть небольшие, но все же… В этом году в столице минимальная пенсия станет больше – 10 тысяч 275 рублей. Значит, там кто-то подумал и нашел средства. Конечно, это Москва, столица. Но, может, и нам тоже стоит задуматься и не торопиться стать авиационной столицей (давайте просто делать самолеты) – может, нам сначала попробовать стать Столицей Милосердия, обеспечив всех, кого обделило государство, правом на жизнь?

Странная сила таится в бумаге, даже если она очевидно неправильная. Какая-то кафкианская неизбежность есть в этом монотонном перечислении наших долгов, которых, как и судьбы, избежать нельзя. Печать на бесполезном, исписанном бредом клочке бумаги зачастую делает ее приговором.

Недавно такая неправильная бумага убила ветерана Финской и Великой Отечественной войн Михаила Ширшикова. Подписанный самым высоким муниципальным чиновником отказ от постановки ветерана в очередь на жилье даже теоретически не мог быть правильным, поскольку отменяет решение Президента. А такого не может быть ни по совести, ни по закону, ни по иерархии решений…Бывший солдат об этом не знал. Он поверил в неправильную бумагу, а потом умер.

Пенсионерка, перед которой на столе две бумаги – правильная и неправильная, – верит в святую непогрешимость документа. Ей не приходит в голову, что неправильную бумагу можно просто выбросить или пойти с ней в суд. А может, она не верит в то, что судья, сделав простое вычитание сумм, скажет, что это неправильно, и все останется как есть.

Пенсионерка, как и все, сделает то, что велит ей бумага. Пойдет платить…