– Раньше я говорил, что самая лучшая специальность, которая может быть на свете, – это только хирургия.

А сейчас я сделал поправку. Не худшей профессией является преподавание хирургии, – таково мнение известного в нашей области хирурга с 50-летним стажем Валентина Константиновича Земскова, заслуженного врача РСФСР, доцента кафедры факультетской хирургии медицинского факультета УлГУ, почетного профессора УлГУ.

Его портрет висит в большом зале ученого совета этого вуза рядом с фотографией нобелевского лауреата Жореса Алферова, чем наш доктор очень гордится. Свою карьеру врача он выбрал в середине прошлого века. В июне этого года исполнится 55 лет, как он получил диплом об окончании Саратовского медицинского института. В 1957 году Валентин Константинович вернулся на свою родину, в Ульяновск, поступил на работу в областную больницу. И с тех пор вся его судьба связана с ней.

– С чего все начиналось?

Расскажите немного о себе.

– Вначале я был врачом-ординатором хирургического отделения. А в связи с организацией отделения грудной хирургии (ныне торакальное) перешел туда. В 1971 году мне предложили должность главного хирурга области. Им я был 21 год. И сейчас мне повезло. Официально я сотрудник Ульяновского государственного университета. Но наша кафедра факультетской хирургии базируется в областной больнице. Кстати, заведующий торакальным отделением – мой ученик Ильдус Гумеров – очень известный хирург. Как только стал организовываться медфакультет, появилась необходимость преподавания хирургии, я перешел на работу туда. И вот уже 17 лет преподаю студентам хирургию.

А вот благодаря тому, что я еще одновременно руковожу студенческим научным кружком, даю своим ребятам задания подготовить сильные доклады, и они это делают блестяще, ищут везде, я в курсе всех новостей в области хирургии.

– Сразу же хочется спросить, что нового там происходит?

– В отношении техники, думаю, для всех это будет интересно. В 2004 году во Франции, в Страсбурге, оперировали молодую женщину 21 года. У нее был холецистит на почве желчно-каменной болезни. Операцию выполнял медицинский робот с красивым названием «Да Винчи». Им из своего кабинета в Нью-Йорке управлял хирург. Свои команды роботу он посылал по трансатлантическому волоконному кабелю. Компьютер, который был подключен к аппарату «Да Винчи», следил за действиями хирурга.

Очень интересно. Если у хирурга немножко руки трясутся, компьютер это убирает, убирает каждое неверное движение человека, все сам корректирует.

На подобном компьютере делают урологические операции. То есть видите,какая техника теперь существует, какой прогресс!

– Такие операции, насколько я поняла, не носят массового характера. Почему?

– А зачем нам «Да Винчи», когда у нас свои руки есть.

(Смеется.) У нас – отличные специалисты. Просто это пример того, насколько медицина шагнула вперед.

Французы пытаются делать операции в состоянии невесомости. Эксперименты проводят. Поднимались на самолете, и когда он по определенной траектории снижался, возникал эффект невесомости, хирурги выполняли небольшие операции. Все это тоже пригодится, когда на Марс полетят.

– Ну а каков прогресс в области хирургии на Земле?

– Раньше считалось, что чем хирург опытней, большой, как мы между собой говорим, тем больший по длине разрез он должен делать. И все потому, что видно через него лучше. Сейчас тенденция изменилась. Чем «больше» хирург, тем меньше должен быть разрез. Я говорю о лапароскопических операциях, когда хирург смотрит не в рану, а на экран монитора. Наши ульяновские хирурги в этих операциях достигли большого совершенства. Если первая лапароскопическая операция, которую первым провел наш известный хирург Вячеслав Морозов, продолжалась более трех часов, то сейчас, например, желчный пузырь по такой методике удаляют минимум за 15, максимум за 25 минут. Здесь нужен большой практический навык.

– Валентин Константинович, а вот со временем хирургические заболевания как-то меняются, чем-то мы болеем больше или, наоборот, меньше?

– В свое время самой распространенной операцией было удаление аппендицита. Я этим вопросом занимаюсь давно, веду статистику на протяжении последних 38 лет. Так вот, в 1971 году в нашей области было сделано 7600 таких операций. Это очень много. В 2009 году таких операций сделано чуть больше 3000. По моим статистическим данным, можно сделать такой вывод: ежегодно на 125 операций по удалению аппендицита становится меньше. Я подсчитал, что где-то в 2030-2032 годах аппендициты станут единичными случаями. Своим молодым докторам я и говорю: «Вы доживете до этого времени и меня вспомните».

А вот со стороны желчнокаменной болезни дела обстоят хуже. Число операций растет, и их будет все больше.

Этим заболеванием в силу своей физиологии страдают каждая четвертая женщина и каждый десятый мужчина.

– Поясните, пожалуйста, для наших читателей, почему с аппендицитом такой «прорыв», а с желчно-каменной болезнью все наоборот?

– Связано со многими факторами. Во-первых, с характером питания. Раньше, возьмем 50-70-е годы, преобладало сельское население.

Чем оно питалось? Картошкой, свеклой, морковью, грубой пищей. Поэтому чаще случались завороты кишок, узлообразования, что приводило к воспалительным процессам, приходилось удалять аппендикс. Во-вторых, преобладал физический труд. Сейчас ситуация другая. Городского населения стало больше. Что оно ест? Бутерброды, фаст-фуды…

То есть изменился характер питания. И физических нагрузок стало меньше, люди мало ходят пешком. Ведь природа не зря поставила человека в вертикальное положение, заставила его ходить, чтобы освободить руки для труда.

Появились автомобили. Вон мои студенты до больницы две остановки с набережной Свияги едут на трамвае, пешком идти ленятся. Естественно, все и поменялось. Если раньше на первом месте среди хирургических заболеваний был аппендицит, то сейчас желчно-каменная болезнь.

– Это происходит во всем мире, России, Ульяновской области?

– Чем более страна индустриальная, тем больше таких изменений. Началось в США, на Западе, постепенно сейчас приходит к нам. Все связано с изменением образа жизни. Раньше люди получали удовольствие от пищи, от сервировки, ели первое, второе, третье блюда и десерт. Сейчас человек куда-то забегает, как машина заправляется бензином, перекусил и дальше побежал. Ведь нынешнюю молодежь мало интересуют природа, пение птиц.

Они сидят за компьютером.

Обычная жизнь переходит в виртуальную. Во всем мире так.

– А современная диагностика в уменьшении количества операций по поводу аппендицитов сыграла свою роль?

– Ну конечно. Раньше если что, ну давайте удалим аппендицит. Сейчас можно провести обследование. Сделать выводы… Уровень хирургии, медицины вон как вырос. Я вам такой пример приведу. У нас лечилась бабушка, приехала из Рыбной Слободы Сурского района. У нее – желчно-каменная болезнь. Раньше бы ей сказали: сколько тебе, бабка, жить осталось, столько и живи. А что сейчас? Открытой операции с наркозом не потребовалось, сделали ее через проколы, лапароскопическим методом. Я ее перед операцией спросил: «Откуда Вы о таких операциях знаете?». Она мне ответила: «Миленький. Я, чай, телевизор смотрю». Сделали ей операцию, она прекрасно себя чувствовала. Это разве не прогресс!

Беседовала Наталья ЖИДКИХ.