Литература начала 20-х годов двадцатого века приобрела в Советской России особый политический оттенок, благодаря Революции, которая внесла в писательские ряды большую сумятицу. Бурная общественно-политическая борьба, смена политического строя в стране требовали появления писателей нового типа, выходцев из рабочей и крестьянской среды, которые объединя-лись по всей России в литературные кружки (в одной Москве их насчитывалось около 30-ти). Не остались в стороне от литературы и тюремные сидель-цы, и в исправительных учреждениях, как правило, на деньги заключённых, стали на постоянной основе выпускаться журналы и газеты. Скромное изда-ние на жёлтой обёрточной бумаге, без всяких ярких красок и излишеств, от-печатанное строгим типографским шрифтом, но украшенное виньетками, пережитком эпохи модернизма, – вот так выглядел подобный журнал того времени. Распространялись они на продажу: стоимость на обложке журнала «За решёткой», (издававшегося в Вятском исправдоме) за 1924 год: для граж-дан – 1 руб. 20 коп., для заключенных – 60коп.

Журнал делился на несколько разделов, в которых печатались рассказы и стихи заключённых, переписка с читателями, и злободневные заметки, яркие события того времени (амнистия, посвящённая Дню Октябрьской Революции, смерть В.И.Ленина), так же печатались научные работы по криминологии, публиковалась статистика, обсуждались проблемы содержания и исправления преступников. Журнал не имел строгой цензуры, но пристальное внимание уделялось тому, чтобы в публикациях отсутствовала пропаганда преступности, однако это не мешало сидельцем свободно практиковаться в литературном мастерстве.

Крестьяне, отбывавшие срок за мелкое хулиганство, были главными авторами изданий, доносивших бесхитростную и немного грубоватую речь до массового читателя. Герои исправдомской литературы обычные люди, каждый из которых ведёт незамысловатый рассказ своей истории в стихах, тут и самогонщик, мечтающий что «…по всей России чистым шпиртом закурят»; сводня, оплакивающая свою судьбу «…Ах, зачем в Исправдом Посадили меня..?»; ответственные работники, с тоской вспоминающие «в три аршина мандаты» и не считавшие «расходов своих» – их жизненные истории

это истории падения и искупления, оформленные особым народным стихом.

Конечно, современным читателям тюремные журналы могут показаться слишком простыми, примитивными, но всё же они важны для понимания народной культуры начала 20-го века

Мы имеем возможность привести краткий список издававшихся в 20-х годах прошлого века в СССР тюремных журналов.

1. «Всюду жизнь». Орган заключённых. Изд. учебно-воспитательной части

Орловского изолятора. (Гектограф).

2. «Голос заключённого». Еженед. орган культпросвета при Пензенском

губисправдоме. Пенза.

3. «Голос заключённого». Еженед. культ-просветительская и трудовая газета

Курского губисправдома. (Газета в два листа, гектограф). Курск.

4. «Голос заключённого». Барнаул.

5. «За железной решёткой». Журнал заключённых Вятского исправтруддома.

6. «Заключённый». Журнал лишённых свободы. Изд. ГИМЗ Череповецкой

губернии. Череповецк.

7. «Заключённый». Симбгубисправдом. Ежемес. журнал. Тир. 500 экз.

Симбирск.

8. «Исправдом». Баку.

9. «Красный луч». Череповец.

10. «Красный октябрь». Изд. учебно-восп. части Псковского гит. дома.

Псков.

11. «Красный путь». Челябинск.

12. «Мысль за решёткой». Иркутск.

13. «Мысль заключённого». Ежемес. журнал заключённых Витебского дома

Предварительного заключения и Витебского исправ. труд. дома. Тир. 500

экз. Витебск.

14. «Наша мысль». Издание учебно-воспитательной части Иризолятора.

Иркутск.

15. «Новый путь». Ежемес. журнал заключенных Челябинского исправдома.

Челябинск.

16. «Пробуждение стен». Царицын.

17. «Сброшенные цепи». Журнал заключённых Башцентрисправдома. Уфа.

18. «Соловецкие острова». Журнал УСЛОН. Остров Соловки.

19. «Тюрьма». Москва.

20. «Труд заключённых». Журнал Воронежского губисправтруддома. Тир. 35

экз.

21. «Уральский заключённый». Ежем. журнал, изд. УВЧ Екатеринбургского

исправтруддома и уральской инспекции мест заключения. Екатеринбург.

Тир. 600 экз.

Как видим, в этом достаточно обшир-ном списке фигури-рует журнал «Зак-лючённый», изда-вавшийся в Сим-бирском Исправдо-ме, в котором не было врагов советс-кой власти, содер-жались только «со-циально близкие» новому государст-венному строю осуждённые: само-гонщики, растрат-чики, «несуны», ко-нокрады, бытовые хулиганы и мелкие жулики.

Эту публику сер-дечно опекал старый коммунист, помощ-ник губернского прокурора «дедуш-ка» Жуков, ко-торому в день его шестидесятилетнего юбилея тюремные сидельцы устроили восторженную ова-цию, преподнесли приветственный адрес, а спецкор журнала заключённый Бочкарёв опубликовал на страницах издания обстоятельный отчёт об этом незаурядном событии.

Сейчас всё это может вызывать только улыбку, но тогда Советская власть всерьёз собиралась в считанные годы ликвидировать в стране уголовную преступность и совершить перековку оступившихся граждан в энтузиастов коммунистического строительства. Этими благими намерениями, видимо, объясняется тот либеральный режим, что царил в местах лишения свободы.

В краеведческом отделе Ульяновской Областной научной библиотеки хранятся два номера этого любопытного издания, 1923 и 1924 года выпуска, и наши читатели сегодня могут ознакомиться с некоторыми их страницами.

Заключённый Бочаров

Казну не считающий

Я сижу за решёткой и вижу с тоской

Как печально закат догорает.

Вновь приходят былые мечты предо мной,

И туманом глаза застилает.

Вспоминаю о том, как пошёл в ресторан,

Как расселся на мягком диване,

И совсем позабыл, когда сделался пьян,

Про казённые деньги в кармане.

Испытать захотел, есть ли рай на земле:

Заказал мне сыграть «У камина».

И под звуки оркестра тонули во мгле

Папиросы, запуски и вина.

Как заснул я тогда и теперь не пойму

Полетел я к заоблачным странам,

Я проснулся потом кандидатом в тюрьму

С перерезанным бритвой карманом.

О, поверьте, что жизнь – это тот же камин,

Только топится спиртом и ромом,

Разгорается пламенем раз лишь один.

И кончается всё Исправдомом.

В народном суде

Сценка

Сцена представляет суд. За столом народные заседатели. Обвиняемый невзрачный, взлохмаченный, рыжий мужичок Вид у него робкий, приниженный. Взор тупой и удивлённый. Его подавляет обстановка – он растерялся и ничего не понимает.

Судья читает приговор, на словах:

– …приговорил обвиняемого Кузьму Чихиркина к поражению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав, на 3 года…

Обвиняемый перебивает:

– Товарищ судья, сделай милость, мы таво, значит, народ тёмный, объясни: чаво это значит?

-Это, значит, – объясняет судья, – что вы лишены прав избрания – вас не будут выбирать в …

Мужичок радостно встрепенулся и низко кланяется.

– В Со…, – продолжает судья.

Мужичок кланяется ещё ниже.

– В сотские и десятские, – доканчивает свою речь судья.

– Покорнейше благодарю, – дрожащим от радости и волнения голосом произносит обвиняемый и добавляет:

-Батюшка, товарищ судья, нельзя ли ещё там прописать, чтоб от подводной повинности избавить, это было бы гоже…

Заключенный В.

Благополучно

(Оригинальный рапорт)

14 февраля из больницы бежали известные бандиты: Перепелкин, Яцмаев и Шутов, разбив голову надзирателю отнятым у последнего револьвером.

(Из летописи Исправдома).

Дежурный пом-нач: Товарищ Инспектор, во вверенном Вам Исправдоме в заключении находятся 278 человек. Во время моего дежурства всё обстоит благополучно…

Только трое убежали, надзирателю голову проломали, револьвер отняли и в одних халатах из больницы удрали.

Инспектор: Действительно всё благополучно.

«Регнол»

Аверина Мария Николаевна родилась в 1980 году в Ульяновске.

Окончила Ульяновский государственный педагогический университет.