Почему нам не разрешают охотиться? С таким вопросом в редакцию «СК» обратились наши читатели, возмущенные действиями региональных чиновников, которые вот уже третью неделю затягивают с открытием летне-осеннего сезона охоты на пернатую дичь.

Более того, стало известно о намерении вообще закрыть на территории нашей области охоту на год.

Ульяновские охотники, а их в нашей области насчитывается 30 тысяч человек, пишут жалобы во все инстанции, в том числе в природоохранную прокуратуру. В связи с этим правление Ульяновской областной общественной организации охотников и рыболовов подготовило обращение к губернатору Сергею Морозову. В нем, в частности, говорится, что «на сегодняшний день ограничение летне-осенней охоты не имеет под собой объективных оснований и вызывает недовольство среди охотников. Дальнейшее затягивание вопроса открытия охоты на пернатую дичь может вызвать взрыв недовольства, привести к массовой браконьерской охоте, и ни охотопользователи, ни специально уполномоченные государственные органы не смогут проконтролировать ситуацию. Охотники надеются, что при принятии дальнейших решений по охоте будут играть роль только объективные данные, и надеются на помощь в реализации их конституционного права на охоту».

Пока под обращением идет сбор подписей, корреспондент «СК» встретилась с начальником отдела охоты и рыболовства Ульяновской областной общественной организации охотников и рыболовов Еленой Лычкиной. Сама она – потомственный охотник, любит охотиться на уток и зайцев.

– Елена Игоревна, что происходит? Получается, что охотников ограничивают в правах?

– Если у кого-то в семье есть заядлый рыболов и охотник, тот поймет, что значит лишить человека его любимого занятия, увлечения всей жизни, если хотите. Суть же возникшей проблемы в том, что нынешним летом вышло постановление областного правительства об ограничении в этом году летне-осенней охоты, которая, как правило, у нас открывается в третью неделю августа. То есть 30 тысяч охотников ждали 21 августа с нетерпением. Но открытия не произошло, несмотря на то что пошли дожди. В минувшие выходные в Кузоватовском районе я собирала белые грибы, трава сочная, изумрудная, очевидно, что засухи уже нет.

– Ведь причиной запрета, как поясняли, была сухая погода?

– По нашим данным, готовилось постановление открыть охоту с 11 сентября. Но у нас в области, оказывается, объявлена чрезвычайная ситуация с пятой степенью пожарной опасности. Кто это объявил – мы концов не можем найти. На сайтах региональных МЧС, министерства сельского хозяйства есть ссылка на распоряжение губернатора по этому поводу, но нет ни номера документа, ни даты. 31 августа мы сделали запрос в гидрометцентр и получили ответ, что в области – вторая степень пожарной опасности, и только в некоторых районах – третья. Получается, что официальных бумаг мы найти не можем, соответственно, не можем охотникам толком разъяснить, что происходит. Эта неизвестность людей еще больше будоражит.

– Если намерение областного правительства о запрете охоты на год будет все же осуществлено, то чем это чревато для наших лесных угодий, птиц, зайцев-беляков, лосей, косуль и кабанов? Я так понимаю, это основная добыча охотников?

– Наша общественная организация существует только за счет членских взносов и продажи путевок, обслуживает почти два миллиона гектаров, где расположены охотничьи хозяйства.

Мы охватываем фактически всю нашу область, кроме Ульяновского, Базарносызганского и Старокулаткинского районов. Если на год охоту закроют, то егеря, охотоведы останутся без зарплаты, не на что будет проводить охрану угодий и, следовательно, они останутся без присмотра.

– Кроме меркантильного вопроса о зарплате, насколько я поняла, параллельно возникает другой: кто тогда будет выполнять функции егерей, охотоведов?

– Большинство готово выполнять их и бесплатно, наши работники – фанаты своего дела.

Но ведь если не будет охоты, не будет денежных сборов, то не будет денег ни на корма, ни на их доставку – на бензин. Сейчас даже самые плохонькие зерноотходы стоят семь рублей за килограмм, в прошлом году было два рубля. А подкормка в любом случае обязательна. Иначе птицы и животные начнут гибнуть, особенно если придет суровая и снежная зима.

– Вы подкармливаете только копытных?

– И птиц тоже. Кормим их зерновыми, проводим биотехнические мероприятия. Делаем для них кормушки, завозим песок и гальку, для того чтобы у птиц работала пищеварительная система. Это необходимо, чтобы отвлечь тетеревов, глухарей от дорог, чтобы они на них не выходили.

– То есть получается, что животные и птицы останутся бесхозными?

– Сами посчитайте. Государственный контролирующий орган – Управление по надзору и контролю в сфере использования объектов животного мира и среды их обитания, – на который, собственно, и возложены такие функции, как охрана и контроль охотничьих угодий, насчитывает по всей области шесть-семь инспекторов. Естественно, одно управление проконтролировать такие огромные территории не сможет.

– А у вас какой штат?

– Полторы сотни егерей, охотоведов. Это люди, которые принимают непосредственное участие в охране лесных угодий и во всех биотехнических мероприятиях. Но я хотела обратить внимание еще на один момент по поводу запрета летне-осенней охоты на водоплавающую дичь.В лесу она не идет, лес сейчас охотников не интересует, там водоемы все высохли. А речь идет об охоте на крупных водоемах – Волге, Суре, Черамшане, Барыше. Или крупных озерах и прудах. Туда летят пролетные утки.

Местные уже отвалили в теплые края. В Нижнем Новгороде, Чувашии, Татарстане вовсю уже охотятся на пролетную утку.

– Вы говорите, что местные чиновники ссылаются в своих запретах в том числе и на то, что дичь надо сохранять?

– Да, ссылаются на это. Что так сохранят охотничьи ресурсы. Но таким образом, когда везде на пролетных уток идет охота, мы по-любому их не сохраним. Для этого нужна глобальная программа, чтобы на всем пути пернатых во всех странах охота была бы запрещена.

– В летне-осенний сезон охотятся не только на пернатую дичь, но и на сурка-байбака?

– А тут уже время упущено. Он ушел в спячку.

– Вообще в Ульяновской области как дела обстоят с дичью? Кто-то говорит, что всех постреляли, кто-то, наоборот, что численность увеличивается.

– В последнее время, по данным зимнего маршрутного учета, все стабилизировалось. В область снова пришли лоси, косули, кабаны.

Связываем это с отлаженной работой в угодьях. У нас есть эффективные первичные коллективы, которые обслуживают закрепленный за ними участок. Самое главное – идет подкормка животных и птиц, их охрана от браконьеров. Больше ничего там придумывать не надо.

– Вы сказали, что в области насчитывается где-то 30 частных охотничьих угодий.

По ним запрет охоты на год тоже ударит?

– Конечно. Затраты у них на тот же корм, бензин огромные, а охоты-то не будет.

– Чего вы ждете от власти?

– Мы хотим привлечь внимание, чтобы чиновники увидели, какое огромное число людей заинтересовано в открытии охоты, чтобы чиновники наконец приняли адекватные меры.

Пока готовился этот материал, в редакцию пришел охотник со стажем Иван Александрович. Он долго возмущался, что чиновники лишили его последней радости – охоты. Предположил, что если бы в руководстве области был хотя бы один заядлый охотник, то и вопроса-то такого не возникло, а так каждый год палки в колеса вставляют. По мнению Ивана Александровича, от запрета пострадали не только охотники, но и коммерсанты, торгующие охотничьими приспособлениями.«Только на одних патронах разорятся, – сказал он. – Их, как все остальное, не покупают. А зачем, если охоты нет?».

Наталья Жидких