С 14 по 25 октября страна переживала Всероссийскую перепись населения.

По масштабности это мероприятие может сравниться разве что с общенациональными выборами. Но на избирательные участки у нас, как известно, приходят далеко не все, а здесь не должен быть упущен ни один человек. Автор этих строк проникся государственной важностью дела и принял участие в нем в качестве переписчика.

40 «нехороших» квартир

– Переписаны должны быть все, но никто – дважды, – передает нам установку на Всероссийскую перепись Надежда Александровна. Заведующая переписным участком предпенсионного возраста создает впечатление доброй учительницы истории. Потому миссия обучить десяток переписчиков правильно заполнять переписные бумаги служит для нее вполне привычным делом.

Наш штаб находится в здании музыкальной школы, поэтому речи нашего наставника постоянно аккомпанирует отбиваемый кем-то снизу ритм барабана и доносящиеся через стенку звуки фортепьяно. Публика собралась разношерстная. Пять студенток, еще один – студент, две женщины средних лет, оставшиеся в кризис без работы, две активные, несмотря на почтенный возраст, пенсионерки, и я – готовый бегать по квартирам в свободное от основной работы время.

Сразу стоит оговориться, что всем нам достался, наверное, один из самых лучших участков города – достаточно тихий квартал в центре. Основной частью здешних жителей обещали быть интеллигентные пенсионеры и домовитые семьи с детьми. Из полутора десятков многоквартирных домов местный участковый заботливо составил список из сорока «нехороших» квартир. В них обитали трудные подростки с родителями, «не справляющимися со своими обязанностями», судимые или просто тихие и не очень алкоголики, еще одна одинокая женщина значилась в качестве пациентки больницы имени Карамзина. По этим адресам страж порядка отрекомендовал ходить с ним, хотя и не настаивал.

– Знаете, наверное, на нашем участке живет бомж, – осторожно, чтобы не напугать нас, произносит Надежда Александровна. – Обустроился у контейнерной площадки с мусором. Холодно уже, а он ночует прямо на улице! Его тоже надо будет переписать. Благо вопросов для бездомных немного.

В стране есть только два города

На языке госстатистики каждый из нас живет не в доме или квартире, а в «помещении». Такое универсальное определение было придумано потому, что довольно часто люди в нашей стране обитают в таких местах, что и жильем-то не назовешь: времянки, землянки, бытовки, бараки.

– В каждом помещении нас интересуют в первую очередь те, кто живет там постоянно, то есть больше года, – инструктирует Надежда Александровна. Тот, кто служит в армии по призыву или сидит в тюрьме, нам не интересен, зато находящийся в СИЗО – наш клиент.

Среди четырех десятков вопросов (для разных категорий людей их количество отличается) есть такие, на которые человек должен отвечать лично.

«Задавая вопрос о национальности, ничему не удивляйтесь и пишите то, что говорят», – предупреждает наставник.

Для женщин вторым особым вопросом обычно становится: «Сколько детей Вы родили?». Согласно рекомендациям, его переписчик должен озвучивать тета-тет, чтобы ответа, не дай Бог, не услышал муж. Кстати, если муж с женой проживают совместно, в переписном бланке полагается указывать номер супруга. Но не по счету, как сострил наш слушатель-студент, а по очередности указания в списке постоянно проживающих лиц.

Еще два вопроса никого не смутили, но лично мне они представились показательными. В первом из них человеку нужно было назвать место своего рождения, во втором – работы. Во всех случаях, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, требовалось указать лишь регион РФ. К чему бы это?

Синенький шарфик

На третий день обучения каждого из нас познакомили с инструктором и раздали портфели. Ольга, женщина чуть за тридцать, оказалась очень заботливой и пунктуальной. В ее обязанности входило контролировать трех своих переписчиков, принимать от нас отчеты, ежедневно звонить с напоминанием о том, что идет перепись, и считать, считать, считать. Внутрь синей сумки помимо инструкций и переписных документов были аккуратно уложены шарф, свисток и китайский фонарик, который сломался при попытке вставить в него батарейки.

Моим фронтом работ оказались два дома пяти и десяти этажей. Всего 228 квартир. Получалось, в отведенные 12 дней в среднем я должен был проходить 19 квартир, тьфу ты, помещений, в день. Поначалу задача казалась вполне выполнимой.

Первый заход оказался неудачным.

После того как я нажал звонок квартиры № 1, обнаружилась пропажа ручки.

От мысли купить ее в ближайшем киоске пришлось отказаться – документы должны быть заполнены фирменной переписной ручкой, вспомнил я инструктаж Надежды Александровны. За спецручкой пришлось идти на переписной участок. В итоге день оказался неурожайным – за три часа удалось пройти всего восемь квартир и опросить 17 человек. Самым сложным оказалось достучаться до людей. В прямом и переносном смысле. Хозяев примерно трети квартир к 19.00 дома еще не было, те же, кто был на месте, высказывали через дверь недовольство по поводу моего позднего визита. Перепись пенсионеров пришлось определять на утро выходного дня.

Многих переписантов озадачивал первый же вопрос: «Сколько лиц постоянно проживают в помещении?».

Дело в том, что редко количество реальных постояльцев совпадает с числом прописанных, а примерно в каждой десятой живут квартиранты, искренне считающие, что они не должны участвовать в переписи.

Вопросы веселые и болезненные

Судя по всему, в составлении опросных листов принимали участие хорошие психологи. После череды скучных вопросов о дате и месте рождения, гражданстве и национальности следует вопрос, который абсолютно у всех людей вызывал веселье: «Владеете ли Вы русским языком?». Кто-то пытался шутить (типа: «Только матерным»), другие просто смеялись, но чувствовалось, что и те и другие получали разрядку, расслаблялись, становились менее напряженными и настороженными. После такого можно было смело задавать и самый болезненный вопрос – об источниках дохода. Непонятным для людей оказался смысл вопроса: «Имели ли Вы какую-либо работу, приносящую заработок или доход, с 7 по 13 октября 2010 года?». Каждый принимался вспоминать, что же было в это время и чем примечателен именно этот период.

«Если вопрос задается, чтобы понять, работаю ли я сейчас, тогда почему так и не спросить?» – удивлялся мужчина с двумя высшими образованиями.

У всех безработных, включая пенсионеров в возрасте до 72 лет, полагалось узнавать, искали ли они работу в течение последнего месяца, а в случае отрицательного ответа добиваться объяснения. Немощным старикам, многие из которых являются инвалидами, задавать такие вопросы было, по крайней мере, глупо.

Женщин старше 15 лет спрашивал о количестве рожденных детей. При этом статистиков почему-то интересовала лишь дата рождения первого ребенка.

Матерей, родивших двух и более детей, такая дискриминация по отношению к младшим обижала.

Против переписи – всем домом

Из нескольких полезных навыков, освоенных за 12 дней, я выделил для себя новое умение писать практически в любых условиях: на весу, на стене, сидя на корточках, расположившись на сундуках, комодах и подоконниках.

Пускать переписчика домой решались не все. К примеру, одна пенсионерка побоялась открывать даже дверь в подъезд – перепись проходила по домофонной связи. Пятеро отказались отвечать на вопросы вовсе. Это мало на соседнем переписном участке бойкотировать перепись жители решили всем домом, протестуя таким образом против холода в квартирах.

Недостатка информации о переписи в СМИ не было, даже наоборот, но многих людей не устраивал аргумент в пользу участия в ней: «Государству нужно знать, сколько и где строить детсадов». Люди помнили перепись-2002, после которой новых садиков до сих пор никто не дождался. «Пересчитывают нас как скот, чтобы знать, сколько еще в живых осталось», – и такая реплика прозвучала. В одной из квартир меня принял почтенный профессор, пригласил в зал, усадил за стол под лампу и с неподдельным интересом выслушивал мои вопросы. Подумалось, что вот он – идеальный участник переписи. Оказалось, что его супруга – начальница в статуправлении, которое и организует перепись…

Дефицит мужиков

Люди предпочитают жить в одиночестве. По крайней мере, мною зафиксировано, что из 228 квартир в 51-й живет одна женщина и в 17-ти – одинокий мужчина. Было, правда, помещение с девятью постояльцами: с престарелыми родителями в четырехкомнатной квартире живут все пять сыновей, одна дочь и новорожденная внучка «нуля лет». Представителей сильного пола оказалось меньше и в целом: 181 против 210.

После трехкратного обхода неохваченными оставались 37 помещений. Как рассказывали соседи, в некоторых из них действительно никто не жил, хозяева других отправились на заработки в другие города, в каких-то шел ремонт, а несколько квартир сдавались в режиме посуточно-почасово.

Сведения о закрытых квартирах наши инструкторы с боем добывали в паспортных столах. Располагая сведениями о количестве зарегистрированных, их половой принадлежности и дате рождения, нам удалось «переписать» еще 20 помещений. Напротив остальных 17 обозначили: «В списках не значится».

Еще два дня ушло на оформление отчетности. За работу пообещали 5500 рублей минус подоходный налог, деньги должны прийти через месяц.

Как я это пережил? Устал, но не разочаровался. Узнал много новых людей, переписал тех, кого знал раньше (своего декана, к примеру). Некоторые из моих «клиентов» сейчас здороваются на улице. Живем-то рядом.

Дмитрий Минаев