У города, как у живого человека, есть (по крайней мере, должно быть) осознание себя – некий идеальный образ, к которому он стремится.

Недостаточно выкрикнуть: «Ульяновск станет лучшим городом Европы!». Хотелось бы понять, как мы собираемся этого добиться. Например, строительство спального района из элитного жилья в самом сердце города – там, где мог бы быть тот же госархив, или краеведческий музей, или другой социально важный объект – как это приближает нас к идеалу? А как снос исторических памятников приближает нас к Европе?

Психологи говорят, что в человеке сосуществуют несколько личностей, и борьба между ними отнимает столько энергии, что ее уже не хватает для того, чтобы нормально жить и работать. Нужен хороший психотерапевт, чтобы примирить этих конкурентов за жизненные ресурсы человека. По аналогии, то же самое происходит в городе и области. Нас шарахает от «Авиационной столицы» к «Культурной столице Европы», от Ульяновска к Симбирску и обратно, от «струнного транспорта» к дирижаблям. Вместо того, чтобы спокойно жить и расти, город трепещет и колеблется в нерешительности, уступая то одной, то другой тенденции в зависимости от текущих интересов власти и бизнеса. Вместо уверенного поступательного движения – точечное аморфное разрастание, вместо стройных концептуальных и идейных форм – какой-то бесформенный кочан цветной капусты. Открытой и постоянно действующей дискуссионной площадки, которая могла бы излечить Ульяновск от «плюрализма в одной голове», стать для него «психотерапевтом», нет.

Имеющиеся – или собираются редко, или мелки и малоавторитетны, к тому же, как правило, ангажированы властью. «Круглые столы» у нас, похоже, проводятся для того, чтобы эксперты подтвердили, что начальник прав. Оба парламента – областной и городской – при доминировании одной партии местом для дискуссии, в соответствии с постулатом Грызлова, не являются. Общественные слушания, проводимые муниципальной властью, – фальсификат, обманка. Общественная палата? Ее влияние не стоит преувеличивать, впрочем, на безрыбье и рак рыба.

В отсутствие содержательной дискуссии в скукожившемся общественном пространстве воцарился стиль Глеба Жеглова: «Будет сидеть! Я сказал». Если заменить «сидеть» на «стоять» и «лежать», то этот командный стиль можно отнести и к памятнику Петру и Февронье, и к соборной мечети (эта тема, кажись, заглохла), и к замене вечного бордюрного камня из гранита на временный, да много еще к чему.

Может быть, через сколько-то лет общество признает, что и ульяновские «летающие тарелки», и «Роди патриота» были гениальными идеями, не понятыми и не принятыми современниками, но без общественной дискуссии подобные идеи воспринимаются как волюнтаризм хрущевского типа. Уверен: если губернатор Морозов переберется на другую работу по вертикали вверх или по горизонтали в другой регион, – то о «Культурной столице Европы-2020» в Ульске никто и не вспомнит.

В начале года в Ульяновск приезжал руководитель проекта «Эксперты для гражданского сообщества» Евгений Греков, который прочитал лекцию «Дискуссия – это глагол». Он, в частности, много говорил о важности дискуссионных площадок, которые в гражданском обществе играют роль посредника между властью и людьми. Общественные проблемы сложны, они не имеют простых решений, в дискуссии же можно «проговорить», «обкатать» проблему, прежде чем браться за ее решение, говорил Греков. По той же причине, кстати, важны свободные СМИ. Через дискуссию ее участники 1) могут сохранить и развить отношения, 2) станут более ответственно относиться к совместно выработанным решениям, 3) получат надежду на успешное решение споров и проблем в будущем, 4) обменяются знаниями и опытом, 5) сбросят психическое напряжение. Все это верно и в том случае, если стороны дискуссии – народ и власть.

Для создания дискуссионной площадки должна существовать не только осознанная естественная потребность в дискуссии, но и люди, на которых она будет держаться: это «люди-моторчики» либо «моральные авторитеты». Лекция Грекова всколыхнула желание создать такую площадку, нашелся «моторчик», прошло организационное собрание, набросали список тем для обсуждения, и – на этом все закончилось не начавшись. Очевидно, коробка передач у «моторчика» стояла на «нейтрали», и «моторчик» вращался вхолостую. И сейчас, наверное, где-то вращается.

Однако нашелся другой «моторчик», и в прошлую субботу состоялось первое заседание политического клуба «Третий сектор». Это еще одна попытка создания независимой дискуссионной площадки. На этот раз все серьезнее, поскольку идею финансово поддержала региональная газпромовская структура. Решено собираться раз в месяц, за основу взять формат Московской школы политических исследований (выступление эксперта, далее – вопросы и ответы), а также проводить дискуссии как таковые, в том числе в форме дебатов.

Среди приглашенных на первом заседании были представители региональной власти, люди из «Единой России» и даже из «Наших», а вот знакомых лиц из оппозиции не встретилось. У новорожденного клуба сразу же проявился кризис идентичности: участников заявленной дискуссии «Политические клубы: вчера, сегодня, завтра» кидало от темы к теме, но на вопрос, необходимый для самоидентификации, – кто мы и чего мы хотим? – четкого ответа не прозвучало. Вышел молодой идеолог «ЕР» и с присущей представителям этой партии безапелляционностью начал императивно вещать: клуб должен то, клуб должен сё, давайте растить молодых лидеров… Другими словами, клубу надо быстро определиться, хочет ли он быть просто дискуссионной площадкой для интеллектуалов или «клубом влияния», потому что от этого зависит, захочет ли его подмять под себя какая-либо провластная структура или нет. Если подомнет, то на «Третьем секторе» можно будет ставить крест. Несколько обнадежило заявление депутата Самарской Гордумы Елены Ширниной (она представитель спонсора, фирмы «Газпром трансгаз Самара»), которая сказала, что ее компания заинтересована в политклубе, но не собирается вмешиваться в содержание дискуссий. Совсем не обнадежило ее же замечание, брошенное в ходе дискуссии: «А что плохого в сращивании власти и бизнеса?».

Возможно, это и стоит сделать темой ближайших дебатов.

Сергей Гогин