В ульяновские больницы хлеб будут поставлять из «зоны».

Хотите попробовать «тюремного» хлеба? В Ульяновске теперь для этого закон нарушать не обязательно. На только что завершившихся торгах за право получить муниципальный заказ на поставку хлебобулочных изделий победили исправительные колонии №№2, 4 и 8. Теперь больные, которые лечатся в МУЗ «Городская клиническая больница №1» (перинатальный центр), МУЗ «Городская больница №2» и областной психиатрической больнице им.Карамзина, узнают, каков на вкус хлеб, испеченный руками осужденных.

С точки зрения юридической в этой ситуации придраться абсолютно не к чему. Все по Федеральному закону №94, который гласит, что учреждения уголовно-исполнительной системы имеют право участвовать в торгах на размещение муниципальных заказов на право заключить муниципальный контракт на поставки товаров. Более того, им – опять же по закону – могут предоставить преимущество в отношении предлагаемой цены контракта (в разных регионах – до 15 процентов). Правда, на деле это право учреждениям УИС практически не предоставляется, в том числе и в Ульяновске.

Тем не менее, торги исправительные учреждения выигрывают и без «форы». И ладно, если в результате мы будем получать от них рукавицы, спецодежду или табуретки (силами заключенных УФСИН области сегодня выпускается более 500 наименований продукции). А вот теперь получаем хлеб. Хлеб, котрый выпекают заключенные за стенами колоний.

История не нова. В мае прошлого года в торгах на поставку хлебобулочных изделий в лечебные учреждения города Ульяновска участвовали представители ИК №2. У них уже имелся «опыт» – поставляли хлеб в туберкулезный диспансер, выходили с предложениями о поставках в одну из школ Карсуна.

УФСИН понять можно – хлеб, как продукт, поставляемый по муниципальному контракту – продукт выгодный. Себестоимость товаров, произведенных осужденными, ниже среднерыночной, так как в системе работают налоговые льготы, а на производстве дармовые «трудящиеся». Жить-то, как говорится нужно.

Однако, с учетом специфики «продукта № 1», хлеба, чистота и качество которого не может подвергаться сомнению, вызывает крайнее удивление позиция заказчика на торгах. Для любого разумного человека понятно, что даже мысли нельзя допускать о том, чтобы в медицинских или детских учреждениях ели хлеб, который пекут в тюрьме. Здесь на первый план выходит не юридическая, а этическая сторона вопроса. Подобное безразличие, следует заметить, наблюдается на фоне громадных амбиций областных чиновников по поводу Ульяновска как культурной столицы Европы и СНГ. Явный и не очень красящий нас диссонанс с «тюремным» нововведением. Хлеб больницам культурной столице Европы пекут «зеки» – хороший заголовок для европейского таблоида.

Конечно дело еще и в другом – подобное безразличие ставит под угрозу здоровье тысяч не совершавших никаких преступлений людей. Причем тут здоровье? Связь прямая…

Информация к размышлению. В июле прошлого года на пресс-конференции в «РИА Новости» заместитель руководителя Федеральной службы исполнения наказания Николай Криволапов сообщил более, чем красноречивые цифры: «Картина остается ужасающей, хотя роста заболеваемости нет по сравнению с прошлым годом. Чуть менее половины – 340 тысяч из 846 тысяч осужденных, находящихся в исправительных заведениях России, страдают от какой-нибудь болезни. В частности, 15 тысяч больны сифилисом, 40 тысяч – активной формой туберкулеза, 67 тысяч имеют психические расстройства, 55 тысяч ВИЧ-инфицированы».

В отсутствии сертификации продовольственных товаров, закрытости исправительного учреждения (попробуй Роспотребнадзор попасть за решетку!) следует задать целый ряд вопросов. В каких условиях выпекают хлеб? Из какого сырья? Можно ли быть уверенным в безопасности продукта? И кто здесь пекарь? Труд в заключении – труд принудительный. Вряд ли осужденные рвутся в «стахановцы» и слишком чистоплотны. Кто даст гарантию, что такие пекари будут соблюдать всяческие стандарты? И контролирует ли кто качество полученного продукта?

А вот еще информация и вопросы. Максимальная температура внутри выпекаемого хлеба не более 100 градусов, а бацилла туберкулеза, которая легко может попасть в тесто случайно или намеренно гибнет при значительно более высоких температурах. И кто может проконтролировать озлобленного на весь мир или на несправедливость приговора заключенного пекаря? Кто гарантирует потребителя, тем более не имеющего выбора, от заражения? Кто проконтролирует – и вообще узнает! – здоров ли осужденный пекарь, не болен ли сифилисом или туберкулезом? Помыл ли он хотя бы руки перед тем как замесить тесто? Никто. На эти вопросы можно ответить – администрация. Но ответ этот будет лукавством. Уже много лет ВИЧ-инфицированные заключенные, больные скрытой формой туберкулеза сидят в общих камерах, поскольку их изоляция нарушает их права человека. Это норма российской пенетенциарной системы. ВИЧ-инфицированные легко окажутся в одной камере с пекарем.

Вот и получит заказчик хлеб, разрежет, попробует на зуб. В лучшем случае поймет, что невкусно и все. Но только специалисты могут определить истинное качество хлеба, а, значит, и защитить наше с вами здоровье.

Теоретически считается, что проведение тендеров снижает количество случаев коррупции в государственно-муниципальном секторе, поскольку присутствует принцип состязательности. Даже если эта теория становится практикой, то потребители все равно получают кота в мешке. В магазине мы знаем, чьи изделия покупаем – хлебозаводов или местных хлебопекарен, гарантирующих качество и безопасность продукции или без гарантий и делаем осознанный выбор. А вот школьные, дошкольные и медицинские учреждения право выбора не имеют, поскольку в тендерах побеждают те, кто предлагает продукцию дешевле. Прецедент создан в Архангельской области, где осужденные пекут хлеб для малообеспеченных граждан, и в Калуге, где исправительное учреждение выиграло тендер на поставку хлеба в детсады. Все прелести законной победы испытали на себе дети. Хлеб был не пропечен, крошился, корка жесткая – не откусишь. А однажды в куске «тюремного» хлеба ребенок нашел посторонний предмет. И только тогда папы-мамы узнали, что хлеб пекут за колючей проволокой. Шокированные родители написали жалобу в Роспотребнадзор и попросили разобраться, в каких условиях производится хлеб и соответствует ли он требованиям санитарно-гигиенических норм. А ведь калужское ИК тоже подписывала документы о соблюдении качества выпекаемого хлеба. Поскольку учреждения УФСИН участвуют в аукционах и торгах, значит, они имеют полный пакет необходимых для конкурса документов, в том числе определяющий требования к качеству товара. Тем не менее подобная ситуация с тюремным хлебом похоже складывается только в Ульяновске. В Казани, Ивановской области учереждения ИТК в поставках хлеба по муниципальным торгам участвовать не могут – им это запрещено. У нас же складывается ситуация, при которой, похоже, областным чиновникам, ответственным за поставки продуктов в больницы и детские учреждения, нет дела до того, кто его выпек и до его качества. Интересно, стали бы они сами есть хлеб выпеченный руками зеков.

Государство, принимая законы, подобные 94-му, конечно, руководствовалось исключительно благими намерениями. Народу в тюрьмах много, денег на всех в госбюджете не хватает, кормится как-то надо. Вот и пусть осужденные обеспечат себе прикорм, выращивая картошку или поросят, и прямо на своей территории делают макароны и пекут хлеб. А коли сами свой хлеб едят, значит, и других можно кормить. Какой-никакой заработок…

Конечно, за решеткой тоже люди сидят. Но от идеи внедрения «тюремного» хлеба в массы попахивает таким цинизмом! Рассказывают, как один большой УФСИНовский чиновник, много лет инспектировавший «зоны» с удовольствием принимал угощения из столовой, но вот хлеба из «зековской» пекарни избегал – говорят, были поводы…

Кстати, на тюремном жаргоне «фраером» называют свободного, не осужденного или не имеющего судимости гражданина. Как сообщает Википедия – фраер – свободный, вольный – тот, кто не сидит в тюрьме (от немецкого Frej – свобода). Для блатного мир делится на своих – блатных, воров, и фраеров – цивильных, не принадлежащих к воровскому миру. Последних разрешается обворовывать и обманывать. В этом значении слово фраер – простак, тот, кого можно обмануть, вернулось в совр иврит. Ма ани, фраер? – Что меня так просто обвести вокруг пальца? Так что мы с вами и есть те фраера, к которым можно отнестись как угодно. Только сделали нас ими чиновники, допустившие такую ситуацию и которым на нас наплевать.