Федеральная служба «Росохранкультура» недавно была ликвидирована. Приказ об этом президент Дмитрий Медведев подписал еще 3 февраля. Чем грозит это для охраны культурного наследия, «СК» поинтересовался у председателя комитета Шарпудина Хаутиева.

– Как бы Вы объяснили, для чего в таком случае была создана эта структура и была ли от нее польза?

– Росохранкультура была выведена из состава Министерства культуры России и создана как служба по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия. Плюсы в ее существовании, конечно, были. Раньше было непонятно, кто в Минкульте занимается этими вопросами. Специалисты из Саратова курировали сразу несколько областей, в том числе и нашу. Когда был создан наш комитет, мы забрали из Саратова документацию по памятникам культуры – это была тоненькая папка, собранная примерно за 20 лет. Те два человека, которые сидели в отделе департамента культуры, составили всего около 200 охранных обязательств, хотя в области – две с половиной тысячи памятников! С появлением Росохранкультуры произошел настоящий прорыв в нормотворчестве. Был 73-й закон об объектах культурного наследия, но не было подзаконных актов. Теперь мы имеем положения о едином реестре, о паспортах, о выдаче открытых листов, об аттестации экспертов и другие. Надеюсь, что в этом году мы создадим экспертную комиссию, в которую войдут четыре человека, в том числе архитектор и реставратор. Этот шаг все наши решения сделает более обоснованными и профессиональными.

– Сейчас законодательная база достаточно хорошо разработана?

– К сожалению, нет национальной политики в области охраны культурного наследия. Не прописано подробно, как именно можно приспосабливать памятники для современного использования. Нас сковывает 294-й закон о защите прав юридических лиц, который не позволяет нам делать внеплановые проверки. Я могу быть свидетелем того, как разрушают памятник истории и культуры, но не могу сразу реагировать на это – сначала я должен обратиться в прокуратуру и предоставить обоснованную просьбу на проверку. К сожалению, осуществлять реставрацию зданий мы можем только через торги: кто предлагает смету с меньшими расходами, тот и выигрывает. Но дешевле – не всегда качественнее. К тому же у нас нет реставрационных организаций с грамотными специалистами и нет профессионалов среди рабочих. Недавно делали постамент для памятника Александру II, и я был в шоке от того, как люди работают с мрамором…

– Как Вам кажется, осложнит ли возврат федеральной службы в состав Минкульта работу региональных комитетов?

– Я боюсь, что это приведет к лишней чиновничьей волоките. Например, раньше, для того чтобы здание получило статус памятника федерального значения, проектную документацию везли в Москву, в Минкульт. Там документы могли находиться около года, если в них были неточности или ошибки, то бумаги возвращались назад, и все начиналось заново. С созданием в 2008 году региональных комитетов вся документация готовилась на местах, и федеральные комиссии приезжали к нам, принимали решения сразу по нескольким объектам. За три года мы выстроили такие отношения с Росохранкультурой, которые позволяли нам напрямую выходить на специалистов и решать многие вопросы оперативно. Если еще в прошлом году достаточно было согласовать вопрос с правительством через Росохранкуль-туру, то теперь «бюрократическая цепочка» станет длиннее. Ульяновская область создала, например, прецедент по приданию статуса «достопримечательное место» селу Прислониха. Хотели такой же статус придать и Старой Майне, но теперь я сомневаюсь в том, что нам это удастся.

– Не будет ли рекомендовано вернуть комитет в состав регионального министерства искусства?

– Не думаю. Выделяя субвенции из федерального бюджета, Росохранкультура рекомендовала создать именно самостоятельный орган. И подумайте сами – может ли Министерство культуры наказывать само себя? А я могу штрафовать руководителей организаций в сфере культуры, если они нарушают законодательство в области охраны памятников культурного наследия. Если же нас ликвидировать, то памятники снова станут незащищенными. Слияние с министерством искусства непременно повлечет за собой Сокращение кадров, но два человека не смогут осуществлять контроль за двумя с половиной тысячами памятников. Тогда останется надежда только на общественность.

Анна ШКОЛЬНАЯ