10 апреля исполняется 40 дней со дня смерти ульяновского поэта и писателя Евгения Мельникова. Сегодня мы публикуем интервью с литератором, которое он дал 28 февраля 2008 года после творческой встречи в библиотеке №12.

– Евгений Зиновьевич, Вы – «физик» или «лирик»?

– Думаю, что где-то на генном уровне я был «лириком», но вначале это никак не проявлялось. Учился я плохо, литературу не любил. И за грамотность меня поругивали. Все изменилось с приходом нового учителя. С ним я почувствовал, что такое русская литература. Он занимался со мной и русским языком. Помню, какую радость вызывали у меня его скупые похвалы. После школы поступил в институт, стал заниматься в театральной студии, даже сыграл в каком-то спектакле роль типа: «Кушать подано!». Записался в секцию по фехтованию, стал перворазрядником. Я искал себя. Стихи писал, и как-то послал несколько штук в газету «Литературная Россия». Одно напечатали.

– Загордились?

– А почему бы и нет? Ведь это была такая удача! После этого мне предложили перебраться из Украины в Россию. Перевелся в ульяновский пединститут, сразу же – на второй курс. На курсе были в основном девчонки. Одна из них, Людмила Ткаченко, как-то сразу пленила меня. Красивая неимоверно, черноглазая, черноволосая. А как танцевала! Я называл ее панночкой, охапками рвал для нее сирень. Был счастливейшим человеком. Но счастье было недолгим, мы разошлись. Вскоре я женился второй раз. Сейчас у нас двое детей.

– Начало 70-х – это расцвет Вашего творчества…

– Первой повестью был «Угол прицела». Успех ее в том, что я писал о том, что хорошо знал – о службе в армии, и в том, что я был искренен. Ее отметили на всесоюзном комсомольском совещании. Одно время ею заинтересовался один сценарист, который попросил меня изменить в действии время года: зиму на лето. Объяснил, что зимой фильм снимать сложнее. Я почему-то заартачился, отказался.

– Евгений Зиновьевич, а чем запомнились 80-е годы?

– В 1982 году написал повесть о тренере Виннике. Шесть лет я был секретарем ульяновской писательской организации. Потом остался без работы. В газеты не брали: там не любят писателей. И я ушел в дворники. Работал пять лет, и не жалею об этом. С тех пор полюбил осень и начало зимы. Об этом периоде своей жизни я написал роман. Правда, он никого не увлек.

– И все-таки что-то же у Вас печатали? «Тень аиста», «Шаровая молния», «Призраки Николиной горы», а в начале 90-х – сборник стихов «Я вас любил».

– «Тень аиста» опубликовали в Саратове. «Шаровая молния» – повесть о человеке трагической судьбы. Я его хорошо знал, это был мой свекор-фронтовик. Эту повесть мне тоже удалось издать.

– Знаю, что в Вашем столе лежат подготовленные к печати романы. Давайте назовем их, может быть, сумеем привлечь к ним внимание?..

– Первый – «Мамочка, роди меня обратно». Это роман о нашей писательской организации. Умирает писатель, смерть которого кажется всем странной. Главный герой начинает разбираться. Кстати, этот образ списан с поэта Николая Благова. Второй роман – «Любовница Иуды» – философский. Не скрою: есть в нем многое от Михаила Булгакова. Предложил его издательству «Дрофа» в Москве. Приняли, пообещали напечатать, но что-то там у них не получилось… Третий роман – «Домовой» – мистический, самый дорогой для меня. Это сплав фэнтэзи, детектива и современности. Еще роман – «Грим на любви».

– Болезненный вопрос: как издать то, что написано?

– Сейчас вся литература сконцентрирована в Москве и в Санкт-Петербурге. Можно печататься и в провинции, но там уже все зависит от губернатора. В Москву высылаю рукописи – ни ответа, ни привета. Самый достойный выход – печататься за свои деньги. Но денег у меня нет. Многим помогают спонсоры. Опять же надо просить, а я этого делать не умею. Только договорюсь – срывается. Живу надеждой пробить хотя бы один роман. Казалось бы, что теперь, искать другую профессию? Жить на что-то надо! Об этом же как-то написал Ярослав Смеляков: «И вроде стыдно жить стихами, а жить уже нельзя без них».

Записала Людмила Дягилева

Вечер памяти Е.Мельникова состоится 11 апреля в 16.00 в ЦГБ им. И.А. Гончарова