Одним из лауреатов Всероссийской литературной премии имени И.А. Гончарова этого года стала наша землячка – писательница Ольга Шейпак за роман «Федор Абломов». Редактор журнала «Мономах», председатель Ульяновского регионального отделения Союза писателей России, она сегодня отвечает на вопросы нашего корреспондента.

– Ольга Георгиевна, как и когда в Вашу жизнь вошел Гончаров с его романами?

– В 14 лет я прочла «Обрыв». Завораживающий роман. Грезила парком, представляла, как в уединении в заброшенной беседке молилась Вера. Через десять лет я оказалась в Ульяновске, и картина, запечатленная в юном сознании, ожила. Правда, беседка, которую в память о Гончарове поставила Е.М. Перси-Френч, совсем не похожа на ту, таинственную масонскую, какая поразила в свое время воображение писателя, но и сегодня Винновская роща сохранила дух «Обрыва». А вот «Обломова» я полюбила по-настоящему уже в Ульяновске. Нужны зрелость и зоркость, чтобы понять его душу.

– Как возник замысел Вашей книги?

– Любая книга строится из кирпичиков, выращенных на нервных клетках. Если строительный материал мертвый, то и произведение

мертвое. Что-то сильно должно «ударить по голове», чтобы будущая книга, как беременность, созрела в тебе и разрешилась родами. Замечу: тяжкими родами. Мне иногда задают вопрос: «Где живут ваши прототипы – в Ульяновске?» Думаю, у настоящего Обломова прототипов не счесть, иначе он не стал бы бессмертным. Нужно быть гением, чтобы создать такой типаж, какой получился у Гончарова. Я на такую высоту не замахивалась – просто пыталась понять молодежь, суммируя все плюсы и минусы.

– Несомненно, Ваш герой, наш современник Федор Абломов, имеет «генетическую» связь с гончаровским Ильей Обломовым. Получается, персонаж Ивана Александровича не остался в прошлом времени, а жив по сей день. В чем главное отличие Федора от Ильи Ильича?

– В самом романе фамилия героя не упоминается – она только на обложке как намек, как отзвук, чтобы читатель задумался, подергал генетическую ниточку, покопался в себе. Я не посягала на великий символ. Илья Обломов – это наш национальный характер, бессмысленно вытравливать его из себя рыночной формулой «купи-продай». Нам ведь надо себя найти в этой жизни – это гораздо важнее того, что у тебя сегодня на обед. И Федор ищет. Страдает. Ему бы жить-поживать на папины денежки – ан, нет… Даже папа его, почти что Штольц, и тот страдает.

– В канву текста книги довольно органично вплетены Ваши личные обращения к Гончарову. Он, кажется, так близок Вам духовно, что Вы и по жизни с ним как бы советуетесь, сверяете по нему свои мысли. Так ли это?

– Мне очень близок Гончаров. Особенно я приросла к нему после прочтения «Необыкновенной истории»

– его публицистической исповеди. Там – все: и горечь одиночества, и боль непонимания, и неуверенность в своих силах. Мне присущи самокопание, самокритичность, поэтому, когда я работала над книгой и в какие-то минуты отчаивалась (что я делаю?!), обращалась к писателю за советом. Открывала наобум любой из томов Гончарова и находила ответ, порой вздрагивая от мистических совпадений.

– На этой неделе исполняется 60 лет региональной писательской организации, которую Вы возглавляете. Как Вы считаете, не оскудела земля симбирская литературными талантами, на которые всегда была богата?

– Не оскудела, конечно, но мы не умеем ценить таланты. И раньше, в советское время, не умели, но тогда была запущена государственная машина по продвижению даровитых писателей. Когда ее сломали, многие таланты тоже сломались. Очень рано ушли из жизни Анатолий Бармин, Анатолий Чесноков, Евгений Мельников. Стихи Чеснокова не уступают поэтическим шедеврам Николая Рубцова, но юность второго прошла в Москве, а наш Толя затерялся в березах Теньковки. Удивительной скромности был Евгений Мельников. Почти все его книги вышли в 1980-е годы, а половина не издана до сих пор: нынешнее время – не для таких, как он. Чтобы Россия вспомнила о провинциальных писателях и стала их ценить, нужно обратиться к хорошей литературе и опять стать самой читающей страной.