На прошедших вчера в Димитровграде общественных слушаниях по оценке воздействия проектируемой АЭС на окружающую среду жестко пресекалось высказывание иного мнение, нежели официальное. Никакой дискуссии сторонников и противников не получилось в принципе, при этом палку с подавлением иного мнения явно перегнули, разбив свободу слова о жесткий регламент. Это заметили все – и противники, и сторонники строительства АЭС. Но мы считаем, что это оказалось в какой-то мере оправданно и даже правильно. Почему? Мы против демократии и свободы слова? Нет, ответ на этот вопрос много проще.

Перед заседанием мы совершили небольшую экскурсию по Димитровграду, заехав, в том числе, и на НИИАР. Дорогу к нему спешно ремонтируют – в сентябре обещал приехать Медведев. По свежеотремонтированной дороге один за другим ездят желтые ЛиАЗы родом из 1960-х, причем во вполне приличном состоянии. Возникает ощущение, что попал в Советский Союз. Это мнение укрепляется и после знакомства с работниками, многие из которых – представители реликтового для нынешней России класса технической интеллигенции, причём с оттенком «шестидесятничества». И для этого есть все основания – НИИАР мало изменился с советских времен, в институте до сих пор жива научная школа, проводятся реальные исследования и даже делаются открытия. Как мы поняли, во многом благодаря сохранению старой научной школы. Вполне естественно, что все эти люди искренне верят в мирный атом и желают родному институту развития и процветания.

И вот дворец имени Славского, место, где через час начнутся общественные слушания. Мы ожидали увидеть перед зданием пикеты недовольных, толпы людей в полицейской форме, людей с явным оттенком тяжести тайной работы на лицах, истеричных женщин и прочую обычную в таких случаях публику. Но ничего этого не было. Приехавшие из Татарстана «антиядерные» активисты мирно митинговали на стадионе Спартак перед редкими случайными прохожими, полиция мирно сидела в автобусе или прогуливалась по территории, а истеричных женщин в Димитровграде, по-видимому, попросту нет. Причина оказалась банальной и стала понятна со всей очевидностью как только мы зашли в фойе, где происходила регистрация участников. Почти все участники были работниками НИИАРа, что можно было легко определить по тому, что для регистрации вместо паспорта они предоставляли пропуски.

К этому моменту со своего пикета вернулись объединенные в одну ударную силу представители ряда антиядерных движений Татарстана и начали вяло пререкаться с полицией, которая требовала убрать со стекол «антиядерной» ГАЗели плакаты, нарисованные маркером на ватмане. Поняв, что на них никто не обращает внимания, вся группа активистов выдвинулась на регистрацию, где влилась в небольшую группку недовольных. Её представители, естественно, заявили, что НИИАРовцев на слушания «привезли автобусами» и что «всё подстроено».

Поняв, что путем расспросов ничего не поймёшь, мы стали просто слушать, о чем говорят в толпе, и быстро поняли, что ни о какой «привозке автобусами» речи не идёт – большая часть димитровградцев пришла на слушания по собственной инициативе. Само собой, с разрешения начальства, ведь день-то был рабочий…

Из разговоров стали понятны и резоны работников института. Существующие реакторы довольно скоро исчерпают свой ресурс, а вместе с ними может придти и конец НИИАРовской площадке, а значит и научной работе и особому образу жизни. Само собой, несладко приходится и городу, который теряет молодёжь. Нужны рабочие места, развитие, а главное – нужно не дать умереть НИИАРу. Собственно, ради этого многие люди и пришли. Думается, что из 512 участников слушаний НИИАРовская «партия» достигала человек 450. Где-то на половине слушаний, нам стало казаться, что это даже хорошо. Почему?

Причина проста. Общественные слушания – это, по сути, обсуждение документа, обоснования, подготовленного «АКМЭ – инжиниринг», талмуда почти в 1000 страниц текста, формул и графиков. Для того, чтобы обсуждение было толковым, а аргументы – дельными, необходимо, как минимум пролистать этот документ и повникать в него. Мы это сделали, потратив пару дней, про что уже писали в середине недели. Естественно, что у нас возникли вопросы, которые мы и изложили в предыдущем материале.

После основной части слушаний, когда перешли к выступлениям записавшихся, стало понятно, что нашим путём не пошёл почти никто. Вместо конструктивных высказываний и дельных вопросов, всё быстро свелось к общественно-политическим монологам о вреде или пользе АЭС как таковой для Димитровграда, Поволжья или страны в целом. Честно говоря, если строго следовать обозначенной теме слушаний, то всё это чистой воды популизм. Особенно им грешили приехавшие из Татарстана общественники, которые старались перевести тему обсуждения с «вредна ли АЭС для экологии» на «нужна ли АЭС Димитровграду» и на «зачем вообще атомная энергия». Выступал и знаменитый Пискунов, которого затем практически напрямую обвинили в финансировании «вражескими агентами». Досказать ему не дали, равно как и не дали высказаться всем желающим «альтернативщикам». Впрочем, «правильные» записавшиеся (от женского объединения, от молодёжи, от общественной палаты Димитровграда, от офицеров и т.д.) были не лучше, в своих выступлениях вовсе не касаясь темы ОВОСа, зато пламенно рассуждали о том, как будет хорошо Димитровграду, если АЭС будет построена. Мы уже было решили, что в тему слушаний из желающих высказаться не вникал вообще никто, как начал выступать представитель Объединения Беллоны – некоммерческой организации, которую сторонники АЭС обвиняли в самых разных «грехах» – начиная с некомпетентности, заканчивая прямым финансированием от госдепа США. Андрей Ожаровский оказался, во-первых, физиком-ядерщиком, а во-вторых, одним из немногих выступающих, кто всё-таки изучил документы, причём досконально. Андрей поднял вполне правильные вопросы о сценариях аварий, описанных в ОВОСе, о воздействии малых доз радиации и т.д. Эти нюансы бросались в глаза и нам, когда мы читали обоснование.

Было понятно, что Ожаровский наверняка задаст правильные вопросы, и мы стали с нетерпением ждать, когда же заседание перейдёт в фазу диалога, пропуская мимо ушей речи очередных общественников.

Увы, но в фазу диалога слушания так и не перешли. Отвечали только на вопросы, заданные письменно и занесенные в протокол. И хотя вопросы Ожаровского были заданы именно так, как требовал президиум – письменно, на них попросту не стали отвечать. Ожаровский возмутился, что такого он на своей памяти не припомнит, на что ему ответили, что на его вопросы ответят письменно. И быстро закончили заседание.

От этого остался неприятный осадок, но мы ожидали чего-то подобного, поэтому на сами слушания особой надежды не возлагали, а спокойно пообщались с НИИАРовцами в кулуарах, где и выяснили то, что хотели выяснить, хотя и не всё.

Во-первых, и из докладов разработчиков на слушаниях и из рассказов простых работников стало понятно, что сама по себе АЭС не несёт сколь-либо серьёзной потенциальной опасности. Представитель Росатома заявил, что станция относится к 4-ому поколению и, самое главное, имеет пассивное охлаждение. Это действительно снимает вероятность повторения чернобыльских или фокусимских аварий, поэтому самой АЭС как таковой бояться вряд ли стоит.

Во-вторых, несколько прояснился вопрос с геологией. Представитель разработчиков заявил, что никакого Черемшанского разлома нет, а в выводах некоторых ученых и в геологических атласах ошибки. Вроде бы есть лишь карман с осадочными породами, который ошибочно и приняли за разлом. Звучит, само собой, несколько странно. Вроде бы ответственная тема, но согласия у ученых по поводу наличия или отсутствия разлома нет. Зато даже без данных развитой сети сейсмостанций стало понятно, что сильные землетрясения (более 5-6 баллов) зоне постройки АЭС не грозят, даже если разлом существует. Проектируется же АЭС с учётом возможных толчков в 7 баллов, то есть с запасом. И хотя наличие или отсутствие разлома – принципиальнейший вопрос с точки зрения номинального разрешения или запрещения строительства, стало ясно, что даже если придерживаться самой конспирологической теории о том, что всё подстроено и продавливается «по-любому», вероятность аварии на АЭС из-за геологии невелика.

Но один вопрос, самый на наш взгляд, важный, так и остался без ответа. Вопрос этот об отходах от новой АЭС. По словам научного сотрудника института Михаила Кузина, который занимается проблемой утилизации отходов, количество отходов от новой АЭС будет сопоставимо с количеством отходов от существующих реакторов НИИАРа. Вполне логично, ведь мощности сопоставимые. Отходы высокого класса опасности будут твердыми, как мы поняли из слушаний – это будет в первую очередь отработанный свинцово–висмутовый теплоноситель, который планируется заменять раз в несколько лет. А вот отходы низкого и среднего класса опасности будут жидкими. И вот тут и возникает принципиальный момент. Если твердые отходы от новой АЭС ещё есть возможность как- то утилизировать, то с отходами низкого и среднего класса опасности возникает серьёзная проблема – их девать попросту некуда. Существующее подземное хранилище таких отходов заполнено сейчас уже на две трети, сливать туда отходы от будущей АЭС попросту невозможно. Значит, нужно строить новое хранилище или ставить на площадке завод по переработке таких отходов для захоронения их в твердом виде (выпаривание и остекление).

Про проблему с отходами и новым подземным хранилищем, по которому уже начаты предпроектные работы, мы писали, и не один раз, поэтому повторяться не будем. Скажем лишь, что, судя по всему, именно проблема с отходами и есть самая «тонкая» часть проекта АЭС. Но на слушаниях эта проблема не поднималась вовсе, скорее даже попросту игнорировалась и замалчивалась. Но мы уверены, что именно в ней вся «соль». Это подтвердил и один из ответственных работников института, который после долгого разговора на эту тему с бесконечными фразами «я не уполномочен это комментировать» сказал на условиях анонимности – «вы всё поняли, в чем проблема». Мы-то всё поняли, а вот поймут ли власти?

http://ulgrad.ru/?p=64471