Комментаторы на Улпрессе часто сетуют, что Ульяновск – это «сонный город». Невозможно с ними согласиться: не бывали они в других провинциальных областных центрах. А у нас – то «Карамзинские чтения», то Обломовский фестиваль, когда можно вволю и помечтать, и посмеяться, и «полениться», а скоро будет международный конгресс, который своей программой напоминает мне конгрессы–съезды из славной истории КПСС.

И вообще, «Ульяновск – город замечательный, там невероятный губернатор с интересным бэкграундом, он человек творческий, который действует вопреки всему, и он в губернии делает правильные вещи, понимая, что сегодня ее локомотив – культура»,– видит даже из Москвы Михаил Швыдкой, спецпредставитель президента России, а мы этого почему-то не видим. Странно это, ведь здесь столько пищи для ума.

Этот конгресс напоминает мне времена КПСС своей темой «Культура как ресурс модернизации», ибо от нее веет такой же утопией, как и от былой программы коммунистического строительства. Кажется, что его устроители вообще не смотрят ТВ, не читают газет, не «ходят» в Интернет, не слушают радио, а живут в каком-то рафинированном зазеркалье. Ибо в этих СМИ такая «культура», что от нее уже чертям в аду, наверное, тошно. Все большие художники давно кричат о жесточайшем кризисе культуры, причем во всем мире, а тут вдруг говорят, что культура может быть ресурсом модернизации. Ну не утопия ли это?

Впрочем, что такое утопия, как не доведенная до абсурда некая здравая мысль? Попробуем ввернуться из этого зазеркалья на землю. «Культура – это интегральный показатель, который дает представление о народе», – сказал недавно в своей лекции в «Академии» на телеканале «Культура» профессор Мясоедов. (Кстати, рекомендую всем посещать эту «Академию».) То есть культуру можно рассматривать как сумму всего высокого и всего низкого, что есть в народе, и каков же тогда будет результат? Понятно, что он будет субъективен, и по преимуществу очень нерадостен.

Считается, что в кризисе культуры виноваты во многом мировые трансляторы, масс-медиа. Но вот как они виноваты? Приведем одну не очень афишируемую журналистскую аксиому, афористично оформленную нашими американскими коллегами: плохая новость – это новость, а хорошая новость – это вообще не новость. И для нас это совсем не новость: В.В. Розанов ставил подобные эксперименты, и отметил, что ругательные, полные желчи статьи имеют успех у публики, и оборачиваются так или иначе гонораром, а добрые – вообще не замечают. Он огорчался по этому поводу, но Розановых во все времена крайне мало…

Такой негативный эффект, может быть, с подачи масс-медиа распространился на область собственно культуры. Появилась целая индустрия развлечений, которая эксплуатирует низкие стороны искусства, «низ» человеческих отношений. Они, так же, как и «плохие новости» в прессе, имеют много больший успех у публики, чем произведения высокого искусства. Сегодня их поддерживают, и пропагандируют иные деятели культуры под девизом: «Искусство – это то, что продается».

А высокое искусство сродни фундаментальной науке: оно требует больших вложений, большого труда, однако, не только от его творцов, но и, что немаловажно, от зрителей и читателей. Результат же, как и в фундаментальной науке, отдален и неочевиден; высокое искусство также очень плохо «продается», по сравнению с развлекательным балаганом и декадентским лубком. Но если в сознании народа разрушатся представления, заложенные и поддерживаемые высоким искусством – на сцене оно может и остаться – то последствия будут даже более печальные, чем от падения его научной сестры.

Масс-культура тогда, наверное, дойдет уже до полного примитива, и захватит все общественное сознание. О главной же опасности этого падения сказал Ф.М. Достоевский: «Обратитесь в хама – гвоздя не выдумаете». Этот хам уже появился у нас, культура и искусство в целом становятся все более хамовиты – и вот налицо «кризис всех жанров», о котором недоуменно говорит О. Табаков, и создается все меньше больших художественных произведений. И все больше ремесленных поделок, высокого уровня, но художественной ценности, в сравнении с классикой, они не представляют.

Так может ли культура быть модернизационным ресурсом? Смотря какая. Развлекательная масс-культура – вряд ли; она может, конечно, создавать настроение, на время. Но ее товар быстро приедается, а потом – неизбежное разочарование. Она как наркотик: ее потребитель требует все более откровенных сюжетов, сцен, чего-нибудь все более остренького, чтобы развлечься. И это очень дурная последовательность.

Высокая классическая культура и ее проекции в сегодняшний день – пожалуй. Сегодня мы находимся как бы на развилке, перед нами два пути: обращение к высокой культуре, и с ее помощью возрождение в обществе чести, достоинства, благородства.

Другой путь – это продолжение политики «культуры как зрелища»: развлечения, шоу, телевизионного и кино-мыла. Это, между прочим, очень старая римская политика «хлеба и зрелищ», поэтому времена упадка античного Рима все более узнаваемы сегодня. Это путь, между прочим, к «полицейскому государству», а потом и к сильной руке: мы сами возопием о ней, когда услышим рев толпы, вырывающейся из стадионов и киноконцертных залов на улицы. Кровь и насилие со сцены и экрана придут, рано или поздно, в жизнь, и тогда будет уже не до культуры и демократии.

Ведь демократия, по большому счету, опирается только на культуру в ее высоком смысле. Потому что закон можно обойти или подкупить – его люди пишут, общественным мнением, или «гражданским обществом», можно манипулировать – для этого масс-медиа есть, и только культура, воспитывающая совесть, честь и достоинство в человеке, ограничивает по-настоящему и деспотизм, и коррупцию, и вообще преступность.