Александр РУСИНОВ
Самым ярким событием конгресса, посвященного культуре, стала российская премьера нового фильма Александра Сокурова «Фауст», получившего не так давно высшую награду венецианского кинофестиваля. Причем ленту в Ульяновске представлял сам мэтр отечественного (и мирового) кинематографа. Несмотря на то, что завершить картину в свое время помогло личное вмешательство Путина, кинобунтарь 70-х и 80-х годов и поныне себе не изменил, высказываясь все так же решительно и откровенно.

– Кроме чисто гуманитарных, показ в вашем городе преследовал еще и практические цели, – рассказал режиссер. – Мне хотелось посмотреть, как «Фауста» будут принимать на родине. Нужны ли вообще такие работы? Результатами этих наблюдений полностью доволен. Реакция вашего зрителя во многом повторяла Венецию. Мы намеренно показали фильм на немецком языке с русскими субтитрами, хотя был и дублированный вариант, для которого я сам делал озвучание. Дело в том, что интонация немецкой речи очень своеобразна. Дубляж уточняет восприятие смысла, но мы хуже воспринимаем второй, эстетический план ленты. Хотя именно характерная часть фильма имеет в нем главное значение, и мы хотели сохранить возможность ее услышать.

Этот показ дал мне ясное представление о слабых ресурсах распространения культуры в России. Чтобы его осуществить, мы были вынуждены совершить маленькую революцию – специально привести с собой проекционное оборудование и настроить его в вашем Мемориале. Те технические условия, которые есть в городе, явно недостаточны. В этом смысле ваш зритель находится в гораздо худших условиях, чем житель столицы, где есть необходимая профессиональная аппаратура. Ведь современное кино – целая индустрия. Наши коллеги на Западе имеют гораздо больше шансов донести свою работу до зрителя, даже самый заурядный режиссер. Нельзя, чтобы в большом русском городе техника оставалась на уровне 30-х годов прошлого века. В России необходимо строить современные муниципальные кинозалы. К сожалению, по техническим причинам нам все-таки не удалось провести показ, как мы его изначально задумывали… – Как Вы нашли актеров для «Фауста»?

– Это происходило в Берлине. Я отсмотрел тысячу претендентов, на кастинге задавал им сыграть небольшие этюды. Роль Фауста исполнил актер из Венского драматического театра, он представитель блестящей академической австрийской школы. Я сразу увидел в нем безукоризненное владение профессией и человеческое благородство, что не так уж характерно для актеров. В Ростовщике же превалируют пластические данные – я сразу решил, что он должен кардинально отличаться от главного героя. – Почему свою тетралогию о человеке и власти вы завершили именно так? Гитлер, Ленин и император Хирохито, а теперь вот литературный персонаж…

– Эту тему мне приписывают. На самом деле, она меня не интересует, как и всякого русского человека. Русские всю свою историю губительно связаны с властью. Во всех четырех фильмах я искал только человеческие основания, парадоксы характера. Перед властью я не испытываю никакого смущения, даже президенту никогда не боялся говорить, что думаю. Потому что на самом деле люди зависят только друг от друга. А те, кто нами управляют, есть некое отображение нас самих. Поверх желания народа невозможно ничего сделать. Ответственность всегда лежит не на отдельной партии, а на большинстве. – Кроме жюри, в Венеции вас наградил Ватикан…

– Это уже третья папская премия «За гуманизм», которую мне вручают. По моим картинам даже диссертации пишут в католических университетах. Участие Ватикана в культуре играет большую роль в оздоровлении кинематографического сознания. Больше никто не может поставить на место зарвавшихся деятелей кино, а церковь как-то расставляет точки…

– Каковы планы по прокату «Фауста»? Говорят, его прокатные перспективы не радостны…

– Не испытываю по этому поводу никаких чувств. Субъективно я не являюсь частью отечественного кинопроцесса. У меня нет зависимости от настроений сообщества – я сам знаю, что мне делать. Может быть, в силу возраста, моя главная задача – сделать, а не показать. Я никому не соперник, не участвую в отечественных кинофестивалях, чтобы не занимать чье-то место. Вообще, уверен: фильму зритель не нужен, это зрителю нужен фильм. Если у фильма есть качество, он пройдет испытание временем.

– Должно ли государство поддерживать культуру?

– Я сторонник маниакального участия государства. Культура – это главное, для чего оно существует. Даже армия вторична. Потому что именно культура позволяет нам оставаться в рамках человекообразности. В противном случае в обществе начинаются национальные и социальные бои. В России они тоже являются следствием дичания народа. Ведь уровень культуры не просто понизился – рухнул. Коммерциализация культуры – идея нежизнеспособная. Культура не должна зависеть от экономики, это экономика должна опираться на гуманитарную сферу. К примеру, бесплатное образование было спасительным кругом для СССР. Человек из моей социальной группы сегодня просто не получил бы образование режиссера за деньги. Олигархи в культуру не вкладываются, если нет политического задания. Все должны понять, что современный русский капитализм – животное, у которого есть только желудок и прямая кишка. Ни сердца, ни головы, ни легких! Подстраиваться под вторичные органы пищеварения такого монстра бессмысленно. Надо воспитывать в себе бойцовские качества. Мира в нашем обществе еще долго не будет. И в культуре будет продолжаться разложение и гниение, когда все боятся и продают. Не зря Фауст говорит – душу теперь не продашь. Были единицы тех, кто на это готов, а сейчас – миллионы, и никто уже не купит… Без «Фауста» не было бы Достоевского. Гете вообще фигура масштаба Леонардо. Горько, что народ, который имел за спиной такую личность, не избег нацизма…

– Вы активно выступаете в защиту «Ленфильма»…

– Есть ключевые предприятия по «производству» культуры. «Ленфильм» – одно из них, и должно остаться государственным. Хотя бы потому, что у нас и без того сейчас все московское – деньги, журналистика. Если рейдерские настроения по поводу «Ленфильма» продолжатся, в России останется только два производителя кино на всю огромную страну, и оба – в Москве. В России и без того всего два кинодебюта за последние годы – вот настоящая драма, а не то, что мои фильмы не попадают в широкий прокат. Национального общероссийского кино просто не существует! В советское время в стране было много студий – и за Уралом, даже на Кавказе, а теперь только столица. Даже американское кино охотно погружается в региональную атмосферу, потому что в Голливуде работают выходцы из всех частей США. Если мы задушим национальный кинематограф, у нас будет как с промышленностью. Только нефть и газ… Культура вообще требует честной и самоотверженной работы постоянно. Если она есть – в обществе все будет. Работа, а не отдельная акция или хороший губернатор. Телевидение в стране должно быть гуманитарным, то есть оно призвано учить бороться, строить и создавать, а не отращивать пивные животы и создавать группировки футбольных фанатов. Иначе государство просто участвует в преступной деятельности…

В России не существует и национального кинопроката. Всего 2-3 организации, которые им занимаются, но они полностью принадлежат американцам. И от вашего города у меня ощущение, что здесь нет кинотеатров… Кстати, в России есть только одна копия «Фауста», которую мы вам привезли. – Что вы читаете?

– У меня большая библиотека. Современных книг в ней нет. В основном, XVIII-XIX век. Я считаю русский язык божественным и совершенным.

– Каково ваше впечатление от Ульяновска?

– Вид из окна гостиницы вполне благоприятный. Хотя все признаки традиционной волжской русской жизни уничтожены. В Питере мы ведем борьбу за старину, потому что современные архитекторы ничтожны рядом даже с самой рядовой застройкой того времени. Современные архитекторы подобны волчьей стае, они не созидатели, а разрушители. В них не воспитана градостроительная деликатность. Они уничтожают целые города…