Не становится ли она смыслом и сутью нашего бытия?
…В ПРИГОРОДНОМ поселке женился двадцатидвухлетний Виктор Королев, сын моих соседей по даче. Торжества по этому случаю проходили на моих глазах и были вполне достойны фамилии жениха. Королевская была, короче, свадьба.
Нет, миллиона алых роз не было. И даже пяти тысяч, сброшенных с вертолета во время бракосочетания одного из известных генерал-губернаторов, тоже. Но церемония впечатляла.
Во-первых, автокортеж: двадцать две «тачки» – по числу жениховских годков. Во-вторых: за нарядами для новобрачной специально ездили в саму Москву. Ну, и в третьих: триста человек пировали на палубе арендованного теплохода.
Представляю действующих лиц.
Жених: единственный сын и единственный внук самых ординарных людей. Отец ремонтирует автомобили, мать – продавец в мясном магазине, дед по отцовской линии – военный пенсионер (о втором дедушке чуть ниже).
Школу Витя забросил после восьмого класса, два года шалопайничал. Родители определили его в кулинарную школу на платное обучение. Однако работать по специальности Виктор не пожелал, а отправился на рынок продавать импортную одежонку…
Невеста Нора: единственная дочь обрусевшего армянина, владельца трех сапожных будок в казанском Забулачье. Хозяином и предпринимателем Левон Эдуардович стал не сразу – сам долго стучал молотком, пока выбился «в люди». А уж потом не жалел ни денег, ни сил, чтобы дочка жила «прилично». В это понятие входили такие ценности, как «прикид», платное обучение в престижном вузе. И, конечно, весь бытовой антураж: квартира, обстановка, автомобиль. К восемнадцати годам все это уже у Норочки имелось.
Оставалось обзавестись женихом. И он явился.
…Так вот: свадьба гуляла по крупному. В первый день: общий пир. Затем – прием у родителей жениха. Потом – у родителей невесты. Далее следовал сбор близких родственников. И уже под конец свадебной недели – приемы молодоженов у дедов и бабушек.
Завершилось все это отбытием молодых на отдых в Анталию…
«Ну и чего?» – скажут мне «Нынче гуляют свадьбы и покруче. Нашел, чем удивить».
Да, конечно. Но тут была какая-то несообразность. Что-то чему-то не соответствовало; что-то с чем-то не сопрягалось…
Понятно: выходит замуж внучка Горбачева или женится, допустим, сын господина Ходорковского. В этом разе и бриллианты глаз не коробят, и двадцатиметровый белоснежный лимузин к месту. Как говорится, по Сеньке и картуз. А здесь…
И опять мне возразят: а тебя это каким боком касается? У людей есть свое представление о гармонии и соответствии; о неких «нормах бытия» – и, наконец, деньги «И кому какое дело: кто играет, чья гармонь». Мало ли, что кому возжелается. Мало ли кто какие затеет выкрутасы – социально-общественное значение это имеет? Нет? Так и оставьте людей в покое. Сказано же – красиво жить не запретишь.
Так-то оно так… И все же.

ОТВЛЕКУСЬ. Года четыре тому назад в небольшой деревеньке близ Ульяновска заприметил я одну новостройку на мете снесенной старой избы. Сперва был вырыт громадный котлован; затем полезли вверх кирпичные стены. Человек строил себе жилье – но какое! С громадными вычурными фронтонами; с какой-то нелепой колонадой – и прочими «прибамбасами». «Купил «новый русский» крестьянское подворье – и выпендривается», – подумалось мне. Не редкость в наше время.
Но оказывается, я ошибался. Строился не вор в законе; не чиновник-казнокрад – а местный житель. Василий Козин. Когда-то шоферил в местном совхозе; потом устроился в городе, в спецавтохозяйстве – возить мусор. И, конечно, навадился с городской свалки что-нибудь да притащить…
С этого началось. Затем Козин определил «на сортировку» жену, дочь, сына. Металл, картон, деревянная тара – все отбиралось и сдавалось на пункты приема. В конце концов, Василий сколотил бригаду сортировщиков из бомжей – и дело было поставлено всерьез.
Отсюда – первичный капитал, который постоянно и скаредно умножался: Козин давал деньги под проценты, открыл на трассе Сызрань – Ульяновск шашлычную… На себя и близких почти не тратился – копил.
Соседи хмыкали, крутила пальцем у виска. Но, наверное, так и жил бы Василий Козин «гобсеком». Однако случился казус. Его родной брат здесь же, в Ключах, обновил отцовский дом: пристроил веранду; добавил мансарду. И на новоселье изрек:
– А ты, Вася, так и помрешь в своей халупе с деньгами под матрацем.
И Козина «будто прорвало». Он решил: построю такое – на зависть брату, соседям, всем прочим односельчанам! Ахнут!
И размахнулся: стал возводить аляповатый дворец. Стройка длится уже пятый год; иногда замирает – все деньги истрачены… Потом снова – оживление… Все это время семья Козиных живет в строительном вагончике. Дети бросили школу; заняты огородом, скотиной. Вкалывают, вкалывают, вкалывают… ради чего? Построить хоромы, которые будет непосильно обогревать? И в которых, возможно, самому Козину уже и не доведется пожить – и стройке конца не видно, и здоровье стало пошаливать…
Дань тщеславию. Попрание здравого смысла. Смещение жизненных ценностей…
Увы! Такое встречается все чаще и чаще. Здоровая, разумная, полноценная повседневная жизнь заменяется погоней за… как бы это поточнее выразиться? – за внешними проявлениями «шикарной жизни». Или – если проще – погоней за мишурой бытия, за видениями «фата-морганы»… Обретение «все новых и новых аксессуаров состоятельности»; неуемное желание «быть не хуже людей» подавляет все прочие потребности, заполняет существование.
«Подружка побывала на Канарах – а я нет!» И – страдания, ревность. «Кольке новую «десятку» купили – а вы мне на шестерку разорились!» И семейный скандал, конфликт «отцов и детей». «У Наташки шуба из шиншиллы? Спать не буду – а куплю покруче!» И – не спит несчастная, на трех работах себя изводит – но шубу «достанет»! Или болезнь наживет…
Ну, и так далее. Тусовка на ярмарке тщеславия – вещь азартная, она затягивает, лишает покоя, ведет к неврозам… Зато: «выколотив из предков», допустим, «престижную тачку» – горделиво несется юный сладкоежка , всех обдавая презрением, демонстрируя всем свое превосходства, не признавая даже правил дорожного движения… Он же – крутой. У него теперь жар-птица в руках, до первой, конечно, аварии. И жизненной, и дорожно-транспортной.
Я, право, не знаю, чем объяснить общую толкотню у входа на подиум жалкого тщеславия. Может тем, что жили бедновато (да и сейчас не в достатке) – и разум затмевает притягательность «сладкой жизни»? (Хотя один мой собеседник на сей счет выразился так: «Живем не хуже, а глупее.»). Или это форма социального самоутверждения: нечем похвастаться, Бог не дал ни таланта, ни трудолюбия, так возьму хоть «пылью в глаза»? Своеобразный «бунт нищеты». А, может, реклама или забугорные кинокарды сильно возбуждают неустойчивый национальный менталитет? Или мы имеем дело с рудиментами общинно-племенного жизнеустройства? Общая ли незрелость мешает спокойно существовать в мире, полном соблазнов? Не знаю. Когда вижу обилие золота на плохо вымытых пальцах и шее, я просто впадаю в недоумение.
Помню, в семидесятые годы прошлого века, когда жизнь пошла более или менее сносно, появилось выражение «испытание достатком». Сейчас можно сказать так: испытание «жгучими соблазнами». Возможности удовлетворить разные потребности явно возрастают; телеэкраны каждодневно демонстрируют блеск бытия избранных. Ах, как хочется хотя бы внешне быть на них похожими! Где уж тут до продиктованного разумом самоограничения! «Красивше, ярче, богаче» – вот общая устремленность. «Из грязи да в князи», – не про такое ли сказано?
Мишура, позолота, видимость благополучия, стремление не быть, а казаться постепенно заполняют все сферы нашего бытия. Простота, естественность, разумность уступают место припудренности, пустопорожней многозначительности, хлестаковщине. И ведь вот какой парадокс: в странах, где благосостояние граждан действительно высокое, такой погони за мишурой не наблюдается. Вот, скажем, в той же Америке, на вполне достойной свадьбе могут потчевать гостей из одноразовой посуды: удобно. И никого это не шокирует. А попробуйте у нас? Позора не оберетесь, уничижительных оценок, пересудов. Нам хрусталь подавай, хотя бы и плохо вымытый.
И ведь это не только на бытовом уровне. Со стремлением выглядеть многозначительнее и презентабельнее сталкиваешься постоянно. Вот увеличили пенсию на жалкие 130 рублей и об этом трубят и трубят. На всех телеканалах мельтешат дурацкие передачи, где «дамы и господа» выигрывают миллионы; на каких-то шикарных «островах выживания» герои попсы дурачат зрителя мнимыми трудностями и страданиями – и тоже получают миллионы. Кружит головы юных бесконечный показ заманчивой «ночной жизни» столицы… И это – на фоне того, что в реальной российской действительности – особенно среди молодежи нарастает нежелание заниматься каждодневной, рутинной, вековечной – но необходимой работой. Скажем, быть врачом на скорой, растить сады, пахать землю, изучать жизнь животных. Почему? Да, в частности, и потому, что демонстрируется и утверждается не культ нормальной, пусть и трудной жизни, а «красивости»…
ОДНАКО вернемся к свадьбе и послесвадебной жизни Виктора Королева .
Увы! Пышная свадьба, «которой и неба было мало, и земли», не гарантировала ему счастья. Началось с того, что тесть не смог вовремя отдать занятые на торжества деньги. Кредиторы отобрали у него киоски, и Левона Эдуардовича хватил инсульт. Беда, как известно, одна не ходит. Молодой муж, рассчитывавший на безбедную жизнь, начал попивать. Со всеми соответствующими последствиями. И молодая жена решила разводиться: «А то и меня разорит и ребенка по миру пустит!».
Такие дела. А ведь прошло-то после женитьбы всего-то три года…
И какая роскошная была свадьба!