Геннадий Бударин в нескольких СМИ опубликовал программную, видимо, для себя статью, где рассуждает о вопросах большого политического и, даже, политфилософского порядка. Думаю, это хороший задел для начала политического года и захотелось тему продолжить. Вначале позволю привести несколько ссылок, предваряющих разговор и проговаривающих ключевые смыслы интервью.
Возвращение ценностей или бремя барыг.
Крах духа. «Стратегия-20..» или итоги Олимпиады.
Внутренняя Монголия и лопнувший пузырь. Ценности возвращаются.
Очень приятно, что темы текстов одно-двухгодичной давности начинают отзываться в пространстве «реальной политики», что слова о ценностях, о «баблолюбии», «дурной бесконечности», «атомизированном обществе» и, даже, образах раковой опухоли касаемо нашей квазиполитической системы, начинают подниматься в качестве проблемы реальными политиками. Но некоторые реплики мне показались несколько наивными или популистскими.
Например, мне не очень понятен следующий ход, цитирую: «пространство «политического» – пространство без «баблососов». В этом смысле ГорДума не является пространством «политического». И по большому счету в регионе нет политики, а горизонт событий для местной элиты ограничен принципом близости к властной кормушке».
Пространство власти вообще, собственно пространство «политического» не исключает «баблососов» (коммерсантов? – я не очень понял, кого Геннадий имеет в виду). Пространство власти превышает и включает его, как другой, более высокий уровень. Барыги – люди, для которых деньги важнее, чем власть, для которых власть не более чем способ получения новых денег, просто не в масштабе политического и из власти их нужно гнать поганой метлой. И проблема в том, что «баблососы» в своих коммерческих интересах и условиях выстроенной под них политсистемы мимикрируют под власть настолько успешно и системно (смотри состав Ульяновской Городской Думы, например), что впору ставить вопрос: «а не «баблосов» ли эта власть?»
Однако, отдельный вопрос: насколько ГорДума должна быть собственно «политической» в том смысле, в котором это обозначает Геннадий? Политической в плане отсутствия там вышеобозначенной категории людей? –да. Но функционально, депутат муниципального уровня – посредник, лоббист, если хотите, своего округа, района, 20 тысяч избирателей. Политического в большом понимании, партийного, идеологического в его работе и самом существовании его как депутата не должно быть вообще. Так что мой вывод из данного пассажа – скорее об амбициях Геннадия.
Совсем не понял я того места, в котором утверждается, что «половина его (губернатора) противников – члены этой (Единой России) партии. Хотелось бы подробнее про «врагов Морозова», о ком, собственно, идет речь. Насколько вижу я – единственные «враги Морозова», в нашем, обоснованно задекларированном в статье как деполитизированное, пространстве – это те, кто долгие годы «деполитизировали» ту же «Единую Россию». Имею в виду бОльшую часть руководства партии последних лет, подавляющее большинство представителей партии в депутатском корпусе, которые все эти годы в ущерб публичной, хоть сколько то «политической» деятельности разменивались на личные интересы, как выражается Геннадий, на «баблососание».

Очень сомнительным с имиджевой точки зрения мне показалось определение-позиционирование Геннадия Бударина интервьюером как «болотного» революционера. Видимо, такое определение кому то кажется комплиментом))). Политику здесь важно взвесить ситуацию. Зачастую, то, что кажется «героям-одиночкам» (еще одно определение из интервью) трендом и будущим, может оказаться искусственной симуляцией «тренда» для людей, слишком много времени проводящим в информационном пространстве и, особенно, в сети интернет.

Но с оценкой процесса я согласен полностью. Политика возвращается.

И её возвращение – это запрос людей, страны на возвращение власти. И ведущая сила и «проводники тренда» здесь те, для кого ключевым является горизонт, превосходящий внутреннюю калькуляцию бизнес-плана. А это превосходство – всегда риски. Способность оказаться на пустом месте, не зарекаться «от сумы и тюрьмы», принести в жертву что то важное, масштаба много превышающего риск потерять жирное бизнес-существование. Это горизонт и для страны. Пока мы его не видим, но он нас ведет. Где то далеко грохочет. Выходят на площади благополучные ребята, уставшие от разметки ценностей по шкале гонки за «уровнем жизни». И вот эта усталость и ничтожество предлагаемых «смыслов» пока основной мотив движения. Проговоренного смысла, как идеологии и знамени пока нет. Только дешевые давно скомпрометировавшие себя и отыгранные подделки. «Я голосовал за других подлецов» – один из лозунгов Болотной. То есть это движение пока не «за», а «против» обмана и лжи. Между 500-тысячным выходом горожан к поясу Богородицы и массовых митингов на Болотной-Сахарова связь прямая. Люди взыскуют смысла, правды, политического. А попытку вложить в уста митингующим какие то свои «идеологии» только демонстрирует лишний раз ничтожество «оппозиции». И отвечать им в умирающей парадигме политического как PR, как позы, как попадания в тренд – дохлый номер. Такие попытки только маркируют претендующих на такое «попадание» как людей из вчера, из того же самого пространства, что и всё против чего протестуют люди. Политическое не создают политтехнологи. Это иллюзия 90-х. Это реакция, психологическая самооборона на травму большого рухнувшего реального. Попытка спрятаться от травмы за виртуальным, за PR. Раны залечили в больничке сытых нулевых. Наступившее десятилетие пройдет под знаменем возвращения реального, живого, политического. Для поселившихся в иллюзии это будет болезненно.

И последнее. Нет никаких «новых» людей, «потаённых махатм», спящего царя Артура и ждущих призыва дремлющих богатырей. Все те, кто актуально или потенциально политик – все на виду. Все реальное может только вырастать, а не появляться чертиком из табакерки в режиме PR – плана. Проблема в непроявленности, даже для себя зачастую “законспирированности” реальных людей и смыслов в условиях дурных правил игры, умирающей парадигмы тотальной нацеленности не на общее дело, а на частный интерес. Будет общее дело, как принцип, как идеология, как формы конкретной работы – проявятся и люди. Работающие здесь и сейчас, дееспособные, присутствующие, хранящие в себе то, настоящее. Для кого то это выступает в форме внутренней верности старому советскому. Кто то ищет новых смыслов. И друг другу они уж как минимум не противоречат в общем понимании невозможности продолжать так как сейчас. И неизбежности, и решимости делать общее дело. Для жизни страны и своей собственной.