Один печальный, но показательный для наших дней случай произошел в Димитровграде Ульяновской области. О нем сообщила в своем блоге зампред правительства Ульяновской области Светлана Опенышева. «Что происходит в нашей жизни?» – риторически восклицает она, предваряя свой рассказ. Ее дочь с мужем и друзьями отмечали день рождения в ночном клубе. При выходе из клуба мужа дочери пырнули ножом («выпавшие кишки он держал руками»). Охранники клуба трижды звонили в «скорую», но та на вызов ехать по какой-то причине отказалась. Врачи прибыли только после приезда полиции, которая и вызвала медиков. В результате пятичасовой операции молодого человека, отца двоих детей, спасли. Опенышева благодарит хирургов, которые вытащили зятя с того света, но в свои 28 лет он, скорее всего, останется инвалидом (повреждены мышца и нерв на правой руке, не считая распаханного живота). На опубликованных фото – жуткие швы через весь живот, торчащие из раны трубки.

«Подонка по имени Макар задержали через два дня, – пишет Опенышева. – И что узнаю вчера: судья Димитровграда из-под стражи его отпустила, сказав, что он не опасен для общества. Вчера говорила со следователем, она мне подтвердила, что суду была предъявлена справка, что Александру нанесены тяжкие телесные повреждения, но решение суда это – закон. У меня недоумение».

Торопливая эмоциональная запись в блоге изобилует ошибками и «вопит» цепочками вопросительных и восклицательных знаков. «Прошу всех высказать свою позицию в отношении таких действий суда, – обращается Опенышева к читателям блога. – Не удивлюсь, если «Макара» не посадят. Говорят, что этот подонок из каратистов, из каких-то крутых? Что значит – крутой? Безнаказанный? Но не могу поверить в это. Зачем каратисту – нож? Вот оно, наше правосудие».

Это ваше правосудие, хочется сказать Светлане Владимировне, потому что именно в ее блоге 4 марта, в день голосования по выборам президента, появился пост под заголовком «Ульяновская область голосует за Путина!». «Сделаем правильный выбор, проголосуем за Путина! Всякий благоразумный действует с знанием, а глупый выставляет напоказ глупость. Не покажем стране, что в нашем регионе проживают глупцы», – вот так коряво и эмоционально агитировала Опенышева. Это было до того, как порезали ее зятя. После инцидента в ее ЖЖ появилась вовсе не благодарность Путину за наступившую стабильность, а – «не могу поверить» и «вот оно, наше правосудие». Как ни прискорбно, но, призвав, вопреки закону, «сделать правильный выбор», Опенышева теперь обязана взять на себя часть ответственности и за действия «скорой», и за решение суда. А ее искалеченный зять – должен ли он поблагодарить тещу за такое «благоразумие» накануне президентских выборов?

Многие выражают чиновнице и ее семье простую человеческую поддержку. Другие помогают ей открыть глаза на действительность. «Теперь и вы поняли, куда Путин ведет страну», – пишет один комментатор. «При чем тут Путин? – спорит другой. – Путин подослал Макара? Или, может быть, Путин судье приказал решение вынести?.. Если Путина убрать – ничего не исчезнет». «Путин при том, что при нем суды перестали работать, перестали выполнять свою основную функцию – вынесение справедливого решения, – отвечает третий. – И Путин в этом поучаствовал лично, посадив Ходорковского, например».

Опенышева признается, что ей некогда видеть реальный мир: работает с 7 утра и до ночи. «Вам очень повезло, что, столько прожив, вы только сейчас… разочаровались в современной российской судебной системе, – пишут ей. – Да, жизнь такова: «скорая» не приезжает, милиция забесплатно не работает и т.д. В обычной жизни обычных граждан все совсем не так, как говорят по Первому каналу».

«Зазор» между жизнью обычных граждан и тем, что говорят по госканалам, создает «перепад давлений», из которого рождается кризис. Год назад либеральные политики и политологи прогнозировали, что после думских и президентских выборов в России стоит ждать политического кризиса. Оптимисты отсрочивают его начало еще на два-три года. Элементы кризиса уже рассыпаны по российской жизни, «белое движение» и «гуляния» в столице и в провинции – лишь зримое его отражение. Антимитинговый закон, «своевременные» уголовные дела против лидеров оппозиции, разгоны акций оппозиции в Москве и в регионах, давление на оппозиционеров, в том числе с помощью провокаций – это реакция на реакцию. Власть, как сказал бы персонаж из «Нашей раши», очкует. И в этом состоянии ведет себя неадекватно. Назначение начальника цеха «Уралвагонзавода» Холманских окружным полпредом, а пропагандиста Мединского – министром культуры требует логического продолжения, например, введения в российский Сенат лабрадора Кони, а Валентина Матвиенко будет у ней на посылках. Но более важно то, что созданная Путиным система, кажется, начинает пожирать самое себя, и даже принадлежность к классу чиновников не гарантирует безопасности – личной или кого-то из близких. Случай в Димитровграде – прямое на то указание.

Еще один штрих, грустный и смешной одновременно. Не секрет, что региональные Центры по борьбе с экстремизмом превратились в политическую полицию, которая в основном занята тем, что пасет оппозиционеров: следит за их передвижениями, снимает с поездов и т.д. Человек двадцать «несогласных» из Ульяновска ездили на майский Марш миллионов в Москву и привезли собой «хвоста» из ЦПЭ. Когда московский ОМОН начал разгонять демонстрантов, ульяновский оперативник в штатском не успел достать «корочку» и попал под милицейские дубинки. Спасаться он был вынужден в толпе демонстрантов, ведь ОМОН, получивший приказ на пресечение акции, не разбирает, милиционер ты в штатском или беременная женщина.

Важное измерение кризиса – нравственное. Мой коллега из «Новых известий» Михаил Белый недавно выступал перед начинающими журналистами, и одна девчушка спросила его: «Скажите, а если ребенок крутого чиновника собьет на машине ребенка другого российского чиновника, то что тогда будет, как вы думаете?». Журналист не сразу понял, о чем речь, и попросил уточнить. «Ну, кто тогда выиграет? Один крутой чиновник или другой? Понятно, если ребенок такого человека собьет простого смертного, но ведь я вам говорю о совсем другом случае. Вот и спрашиваю – что будет в этой ситуации?»

Михаил Белый так комментирует вопрос девушки (которую, помним, привлекает профессия журналиста): «Она, по сути, еще ребенок, прекрасно отдает себе отчет в нескольких вещах: а) на дороге, как и в обществе в целом, далеко не все равны; б) справедливости и правосудия в стране как такового нет. И вообще – обо всей этой ситуации она говорила совершенно буднично, можно сказать – как-то привычно. А остальные участники встречи, как по команде, стали отвечать – у кого денег и связей больше, тот, конечно, и прав. Причем никто из двадцати человек, присутствовавших на этой встрече, даже не усомнился в том, что если VIP-чадо задавит обычного смертного, то ему ничего за это не будет». Этот случай соотносится с историей зятя Опенышевой: там исход дела тоже, видимо, будет зависеть от того, у кого окажется больше денег и связей – у этого блатного каратиста или у областной чиновницы, сколько бы сочувствующих ни высказалось в ее блоге.

Вспоминается дискуссия времен «перестройки»: о бюрократии как классе, о борьбе с привилегиями, об экологии. Кто-то из писателей-экологистов писал: ну, допустим, они (высшие чины, «элита») отгородятся от нас стеной, будут есть органические продукты и пить бутилированную воду, будут скрещиваться только с себе подобными для выведения элитного потомства, но где гарантия, что их дети или внуки не скрестятся с кем-нибудь со стороны, из простого народа, выросшего на плохих продуктах и на скверной экологии? А вдруг их мальчик влюбится без памяти в девочку из чернобыльской зоны?

Сегодня в Ульяновске бизнесмены массово истребляют здоровые деревья, которые давали тень и очищали воздух – ради того, чтобы втиснуть ларек, автостоянку, здание. На центральных улицах сносятся крепкие деревья, которые загораживают чей-то «бизнес», то есть вход в магазин. Власть на словах выражает озабоченность, но на деле демонстрирует импотентность: виновные не найдены, никто не наказан, природоохранная прокуратура набрала в рот воды (увы, не для полива чахлых саженцев). Говорят, у деревьев нет собственников, поэтому нет и «потерпевшего». Город, некогда зеленый, становится неуютным. Казалось бы, «они» тоже дышат этим воздухом, их дети будут расти в этом же каменном мешке и, пока не уедут учиться в зеленую Англию, успеют испортить себе здоровье. Каждый желающий может составить свой список примеров того, как «племя ехиднино» выгрызает себя. Беда, что жертвами грызни становятся невинные.

В саморегулирующейся системе признаки кризиса служат для власти сигналами обратной связи для выработки управляющего воздействия. Это как в сливном бачке, классическом примере теории автоматического управления: чем выше уровень воды, тем медленнее он заполняется, вплоть до прекращения подачи. Усиление репрессий в ответ на гражданский протест – так действует система с положительной обратной связью, которая неустойчива и в итоге всегда идет вразнос (попробуйте, например, подставить микрофон к звуковой колонке). В этой ситуации, пожалуй, можно принимать ставки на тотализаторе: сколько Путину осталось сидеть в Кремле.