Арбахан Магомедов: Энергетическое и военно–транспортное значение Большого Каспия для России вчера и сегодня

О том, что Каспийский бассейн является энергетической кладовой 21 века, написано немало. Очень часто каспийской нефти придавался налёт геополитической таинственности, что позволяло слишком сильно преувеличивать энергетическое значение Каспийского региона. Этот ареал рекламировали то как безопасный энергетический рай, то превозносили как «энергетическую пуповину Запада, свободную от российского влияния». Многочисленные описания каспийских энергоресурсов вольно или невольно вели даже к оценке Каспия как потенциальной альтернативы Ближнего Востока.

Вряд ли с этой точкой зрения можно согласиться. Каспийская проблематика не сводится к углеводородному сюжету. Она намного сложнее и многограннее. Каспийский ареал претерпевал огромные переоценки, превращаясь из евразийской периферии, каким он был в эпохи политической стабильности, в динамичный геополитический перекрёсток, каким он становился в периоды крупных политических потрясений. Такие превращения всякий раз были связаны с геополитическим отступлением России и оголением её южных границ. Выход Каспия из-под российского контроля всякий раз превращал этот регион в спорную над-государственную единицу, обостряя борьбу за доминирование над ней. Как указывал В. Максименко, в 20 веке именно такие эпизоды (сначала крушение Российской империи в 1917-1920гг., а затем распад СССР в 1991г.) побуждали западных геостратегов (в своё время У. Черчилля, а затем З. Бжезинского) рассматривать территорию Кавказа и Средней Азии в сугубо подсобной роли «мягкого подбрюшья» Евразии, где Россия как «осевое континентальное государство» (в терминологии Х. Макиндера) оказывалось наиболее уязвимым.

Что касается нефтегазового фактора, то Каспийский бассейн выступает не альтернативой, а скорее энергетическим дополнением Персидского залива. Если брать региональные критерии, то для прикаспийских стран данный ресурс имеет жизненно важное значение. Открытие нефтяных месторождений Тенгиз, Кашаган и Карачаганак на казахстанском шельфе и газовых месторождений Южный Илотань–Осман и Довлетабад в Туркмении, сделали каспийские углеводороды важной частью мирового энергетического рынка. Например, казахстанский Кашаган—крупнейшее нефтяное месторождение в мире из числа открытых за последние 30 лет. По мнению бывшего посла Индии в Узбекистане и Турции М. Бхадракумара, запасы Кашагана составляют 7-9 млрд. баррелей: настоящая жемчужина в нефтяной короне Каспийского бассейна.[1] А по данным статистического обзора мировой энергетики Вritish Рetroleum, добыча газа в Туркмении за последнее десятилетие увеличилась в 4 раза, в связи с чем эта страна стала более весомым газовым производителем, чем Нидерланды.[2]

Однако даже если потенциальные углеводородные возможности Каспийского региона могут сделать его значимым фактором международной энергетической политики, реализовать данный потенциал возможно только через контроль над трубопроводами, которые выведут ресурсы региона к мировым потребителям. Поэтому актуальное значение Каспийского бассейна лежит не только в энергетической, но в транспортной и военно-политической плоскости, имеющее, естественно, и экономическое измерение. Весьма поучительный урок использования данного региона заключается в том, что пограничная и транзитно-коммуникационная функции всё же преобладали над всеми другими. В течение многих столетий Каспий выступал в качестве важнейшей транспортной коммуникации, соединяя части евразийского континента по направлениям Север-Юг, Восток-Запад. Укажем лишь на ключевые исторические эпизоды, подчёркивающие исключительную ценность Каспия как военно-транспортного и геополитического ареала.

С древнейших времён здесь происходили перемещения народов, товаров, армий и идей. Особенно важное значение имел Прикаспийский маршрут, который являлся одним из главных транскавказских путей транзитной торговли. Он стал своего рода воротами из Восточной Европы в страны Ближнего и Среднего Востока.

Во время столкновения двух растущих империй—Российской и Британской—в Средней Азии и Закавказье в течение 19 века именно контроль над коммуникациями был основным аргументом геополитического доминирования в регионе. Важнейшим элементом окончательного закрепления России в этом ареале стала Закаспийская железная дорога, строительство которой было закончено в 1888г. Это не просто стеснило сферу английской торговли, но поставило преграду всей английской экспансии на континент.

В конце 19 века банкирская семья Ротшильдов и братья Нобели построили железную дорогу и трубопровод по территории Грузии, чтобы переправлять бакинскую нефть на экспорт. Этим шагом была нарушена монополия американской “Standard Oil”, которая поставляла в Европу керосин, произведённый в США. Забегая вперёд, отметим, что после распада СССР и геополитического отступления «новой» России восстановление этого дореволюционного энергетического коридора стало важной задачей Вашингтона, который стремился усилить свои позиции в Прикаспии.

В годы первой мировой войны Каспий и Южный Кавказ стали ареной ожесточённой борьбы между воюющими странами. В центре этой борьбы—каспийская нефть, нефтяной транспорт и пути доставки углеводородов. По свидетельству командующего германской армией с августа 1916г. Эриха Людендорфа, «полковник фон Кресс должен был организовать эксплуатацию железной дороги Батум—Тифлис—Баку, на которой  имелся большой парк вагонов-цистерн. Но основным вопросом во всём этом было, как нам попасть в Баку».[3] В свою очередь, руководитель британской военной миссии в Индии, Афганистане и Закаспийской области в 1918-19гг. Вилфрид Маллесон отмечал не менее серьёзный факт: «В начале 1918г., ввиду серьёзной возможности турецко-германского вторжения в Среднюю Азию…сводный отряд во главе с генералом Денстервиллем был послан из Месопотамии в Северную Персию с целью захвата Баку». На случай провала этого плана был подготовлен другой план: взять в свои руки всё судоходство на Каспийском море. [4]

Далее: события второй мировой войны. Именно транзитный и геополитический факторы определили вхождение Красной Армии совместно с войсками Великобритании в Иран в августе-сентябре 1941г. и её пребывание там до весны 1946г. Один из аспектов официальной оценки данных событий заключался в том, что вступление советских и английских войск в Иран обеспечивало железнодорожную и морскую связь СССР с Англией и США через Иран и Персидский залив. По этому пути осуществлялась значительная часть англо-американских союзнических поставок в СССР по ленд-лизу. Однако, помимо встречных советско-британских союзнических усилий, эти акции содержали в себе серьёзную геополитическую мотивацию обеих сторон. Красная Армия вошла в Иран из-за явного нежелания Сталина допустить установления одностороннего контроля Великобритании над Ираном. Это привело к тому, что Сталин не выводил окончательно советские войска из Ирана вплоть до окончания Второй мировой войны. Он даже отклонил предложение Черчилля подменить английскими войсками советский контингент в Иране в самые напряжённые моменты борьбы на советско-германском фронте. Понимание Сталиным истинной ценности каспийско-иранских коммуникаций, также как истинных мотивов Черчилля в отношении южных границ СССР в виде вышеупомянутого определения «мягкого подбрюшья» Евразии, свидетельствовало о масштабе геополитического чутья советского генсека и серьёзной геополитической выучке сталинской дипломатии.

Наконец, на рубеже 20-21 веков судьба данного ареала и перспективы стратегического доминирования на нём вновь оказались в зависимости от транспортных путей. На сей раз от трубопроводных маршрутов, которые выводят нефть и газ региона на внешние рынки. Так что транспортно-коммуникационная функция Каспия имеет большую и влиятельную родословную в истории.

Стремительное ускорение событий вокруг Каспия в эпоху пост-коммунизма объясняется тем, что также как и много лет назад, коммуникационный геополитический ресурс стал главным предметом борьбы, но уже с гораздо более весомым энергетическим содержанием.

Данное описание свидетельствует о том, что коммуникации придают смысл географии. Как постулировал один из классиков геополитики Карл Хаусхофер, благодаря своим динамическим характеристикам «…именно развитие коммуникаций показывает постоянную переоценку кажущихся долговременными в своём значении запечатленных географических факторов».