Борис Зотов, председатель Законодательного Собрания Ульяновской области: «Сегодняшнее состояние водных ресурсов страны нельзя считать оптимальным…»
Итак, сегодня мы обсуждаем проблему как бы не первостепенной важности — речь пойдет о воде. Говорить о воде в нашей стране, где сосредоточены почти двадцать процентов всей пресной влаги планеты?! Да, это так. Но проблема только на первый взгляд кажется несущественной. Уже сегодня почти половина сельских населенных пунктов страдает от безводья… И это — не просто недоработки местных властей. Корни проблемы — гораздо глубже. И в прямом, и в переносном смыслах…

Об этом — диалог с Борисом Зотовым.

Б.З.: — Позвонил недавно приятель из поселка Старая Майна. Сердито поинтересовался: Землю разделили, полезные ископаемые тоже, про нефтепромыслы молчу. Теперь за воду, слышно, взялись? Как думаешь, меня с удочками на залив пустят или уже нет?

Звонок был не от скуки — живет приятель на берегу волжского залива и в любительской рыбалке души не чает. А возбуждают его некоторые положения Водного кодекса. Почему? Постараюсь прояснить…

Итак, после ряда фундаментальных законоустановлений — Кодексов административного, земельного, лесного — решилась как бы и судьба российских вод. То есть: рек, озер, прудов и прочего «водного хозяйства». Что тут нас ждет? Чьи интересы Кодексом поддержаны — или, наоборот, отвергнуты? И чего бы хотелось нам, россиянам?

Ж.М.: — Принято считать, что любые решения власти якобы априори служат — или должны служить — благу всего общества. Но! Взять, скажем, волжские водохранилища, созданные в свое время по «плану преобразования Волги». Ныне эти гигантские «рукотворные моря» стали настоящей головной болью для волжан. Да, волжские гидроэлектростанции дают самую дешевую электроэнергию. Однако, сколько нарастающих бед принесли поволжским регионам эти водохранилища! Загнивает волжская вода, некогда бежавшая от Рыбинска до Астрахани лишь месяц — а сейчас она сочится целый год. Не успевая самоочиститься – да уже и не в состоянии сделать это… Водогноилища «подтопляют берега, они ползут вниз вместе с лесами и лугами. В городах Поволжья — оползни.

А волжская рыба? Из-за нарастающего на дне водохранилищ ила волжская вода постепенно становится ядовитой — и рыба становится несъедобной. Кроме того, ее губят ежегодные сбросы воды, как раз в то время, когда рыба только что отнерестилась…

Кто должен заботиться об очистке водохранилищ, кто должен блюсти их экологическую и биологическую состоятельность? Логика подсказывает: тот, кто пользуется водохранилищами. То есть транспортники и энергетики. Это делается? Нет! Волжская гидростанция близ Жигулей платит смехотворный водный налог, имея многомиллиардную выручку от эксплуатации водохранилища. Да ведь и эти деньги большей частью идут в бюджет Самарской области — хотя треть вредоносящего рукотворного моря разрушает берега на территории Ульяновской области положение на крупнейшей реке России. И эта вопиющая бесхозяйственность тянется уже более полувека.

А это означает: «главная улица России» будет все более и более превращаться в свалку…А ведь именно пользователь — не только федеральный или местный бюджет и должен финансово и по закону отвечать за все, что творится сегодня на Волге! Да и разве на ней одной? Так вот: может Водный кодекс эту нелепость исправить? Или нет? И это — только одна из проблем, волнующая население, живущее на берегах великой реке…

Б.З.: — Как замечено еще нашими предками, вода – это не продукт, не минерал важнейший — а сама ЖИЗНЬ. Тут, я думаю, имеется в виду не только биологическая значимость воды как праматери всего живущего на планете, но и ее мистическая, духовная сущность. Все мы находимся в необъяснимо-глобальной зависимости, взаимосвязи с водой вообще. Иначе с чего бы нас волновало дыхание моря, спокойствие и ясность озер, животворный бег рек, уютность заливов, да и просто шум дождя за окном? Понимая трудную совместимость этих лирических сентенций со строгими установлениями Закона, мне, гражданину и человеку, все же хочется, чтобы водный кодекс «впряг в одну телегу и коня, и лань».

О чем речь? Ну, скажем о том, что Кодекс предполагает или, точнее, допускает приватизацию водных объектов. Говорят, что нынешний, пока еще вроде общедоступный «подход к воде» и неэкологичен, и неэкономичен. Предполагается завести «собственные воды».

Честно говоря, вообще трудно представить, как можно разграничить живую и вездесущую воду на части. Да, можно выделить те или иные «зеркала» той же скажем Волги на цели рыболовства или рыбоводства. Кстати, такое выделение существовало на Руси издавна, так называемые «рыбные тони» определялись для монастырей и для посадов, и так далее. Вспомним хотя бы эпизод из мемуаров С.Аксакова: «Только мы успели запустить невод, как вдруг прискакала целая толпа мещеряков. Они принялись громко кричать, что мы не можем ловить рыбу в реке Белой, потому что воды ее сняты рыбаками… отец мой не захотел ссориться… приказал вытащить невод…» Как видим, еще полтора века тому назад существовали серьезные противоречия в «проблеме водопользования»…Ныне они, конечно, обострились.

Ж.М. — Хорошо, что установлен принцип стимулирования охраны водных объектов, то есть предусматривается возмещение затрат на восстановление и охрану используемого водоема. Думаю, небесполезно и установление десяти бассейновых округов на территории России. И, наконец, право собственности на водные объекты отнесено к компетенции Российской Федерации. Все это — нужно и полезно. Однако, есть и пункты, вызывающие серьезные опасения населения. Вы о них, естественно, наслышаны, знаете.

Б.З.: — Конечно. Взять уже упомянутые «водные зеркала» для рыболовства. Пусть будут. Но при этом должны быть строго очерчены правила, определяющие процесс использования подобных угодий. При выделении таких «зеркал» должны быть предусмотрены зоны доступные для любительской рыбалки. А то ведь может случиться так, что россиянину и с удочкой приткнуться–то будет негде…

Я думаю, что именно этот мотив заставил моего приятеля из поселка Старая Майна забеспокоиться. Ибо особенную разноголосицу вызывает открываемое Водным кодексом право частной собственности на водные ресурсы. Одни говорят, что такое вообще недопустимо: как так — воду отдать в частные руки? Другие, напротив, доказывают, что если земля без хозяина — сирота, то и общедоступный водоем тоже является проходным двором, не более… И для такого суждения, кстати, тоже есть веские основания, например, посмотрите во что превращены ныне изумительные, воспетые еще Константином Паустовским мещерские озера: вытоптанные свалки!

Тут, как говорится, надо отделить мух от котлет. Во-первых, водоем водоему рознь. Есть естественные, созданные природой озера, болота, старицы и прочее. Если речь идет о них-то Водный кодекс допускает возможность их приватизации. Но эта возможность имеет ограничения: «…с площадью водного зеркала не более трех тысяч квадратных метров». То есть: это может быть озерцо размером в два плавательных бассейна.

Казалось бы — что за беда? Ни Волгу, ни Байкал приватизировать нельзя – и, слава Богу! А кого могут волновать мелкие водоемы?

Ж.М.: — Однако, определенная опасность в вышеприведенной норме закона все же таится?

Б.З.: — Да. Допустим, разрешили приватизировать водоем вблизи поселения, а он единственный в округе. Плохо и то, что попав в частные руки, экологическая система водоема может быть как угодно преобразована его владельцем на вполне законных как бы основаниях. А если там обитают уникальные животные и растения, занесенные в Красную книгу? Которые в этом ареале более нигде не встречаются? Или, если на этот водоем прилетают отдыхать или гнездоваться перелетные птицы, а хозяин надумал использовать его как развлекательный комплекс? Или зона его причуд? А может, владелец водоема запустит в свое озерцо таких животных, которые подобно колорадскому жуку, вызовут экологическую катастрофу? Ведь никакая инспекция за этим не уследит!

Тут надо вообще исключить данную норму в отношении ЕСТЕСТВЕННЫХ водоемов.

Другое дело — пруды или иные, руками человека созданные водохранилища. Разнообразные пруды: для орошения, для разведения рыбы и птицеводства. Да и просто для украшения, скажем, усадьбы. Вот тут-то и надо разрешить и приватизацию. И аренду под строгим, разумеется, контролем соответствующих государственных или муниципальных служб. Ведь — сошлюсь еще раз на опыт предков – были в России и монастырские, и помещичьи, и городские, и крестьянские пруды… И чем больше таковых, тем, я полагаю, для нашей природы так будет лучше…

Ж.М.: — Выше отмечалось: хорошо, что в новом Кодексе установлены такие понятия, как берег, береговая линия, бечевник — и прочие параметры, определяющие границы воды и суши. Казалось, берутся самые лакомые кусочки побережий, проблем нет. Однако в реальной жизни самые острые конфликты и недоразумения как раз и возникают «на меже» — то есть на линии разграничения «вода — суша». Как это объяснить?

Б.З.: — Объясняется просто: гражданин (или корпорация, организация и тому подобное) хочет обрести место под солнцем именно у воды, на берегу. При этом всеми правдами и неправдами захватываются лакомые кусочки побережий.

Так вот: дабы избежать посягательств на водоемы , надо в Водном кодексе существенно расширить размеры бечевников, охранных зон, прибрежных защитных полос для любых водоемов. Сейчас они измеряются в десятках метров — а надо бы в сотнях и тысячах. Ну не смешно ли: в городах и поселениях в пределах водоохранных зон допускается размещать объекты по заправке топливом, мойке и ремонту автомобилей на расстоянии «…не ближе 50 метров, а стоянки – не ближе 20 метров от уреза воды». Да при таких допусках при нашем разгильдяйстве мы просто погрязнем в мазуте! И уж совсем никуда не годится то, что размеры водоохранных зон в поселениях вообще не определены. Ясно, что этот пробел в важнейшем законопроекте необходимо устранить. Так же, между прочим, как и непонятная для меня отмена лимитов водопользования для потребителей и отсутствие государственной экспертизы объектов, влияющих на состояние водоемов. Получается, что некий «дядя Вася» будет превращать любой водоем в отраву, а закон вроде бы этого и не замечает…

Тем более, что в новом Водном кодексе изъята охрана водосборных площадей и водных объектов.

И в заключение. Понятно, что рано или поздно все предложения и замечания в Водный кодекс будут приняты.

Наиглавнейшим водным объектом европейской России является волжский бассейн, река Волга. Ее состояние, как я уже говорил, плачевно. Напомню, что еще несколько лет тому назад была принята федеральным центром обширная программа по спасению главной реки России. Увы, как часто у нас бывает, намерения не всегда превращаются в значимые дела. Так вышло и на этот раз.

Думаю, что положение должно исправиться. Судьбой Волги, ее оздоровлением надобно заняться немедленно. Этого ждут, на это надеются все, кто живет и трудится и на реке, и на ее берегах. А их — миллионы.

Ведущий клуба Жан Миндубаев