9 сентября в Ульяновском областном театре кукол премьера – «Гадкий утенок» по сказке Ганса Христиана Андерсена.

Ставит ее приглашенный режиссер – народный артист России, президент российской ассоциации «Театр кукол – XXI век», член международного совета деятелей театров кукол УНИМА, создатель и бессменный руководитель Мытищинского театра кукол «Огниво» Станислав Железкин. Режиссер, осуществивший свыше 60 постановок, сыгравший более трехсот ролей и получивший большое количество наград, считает, что толку от него было бы больше, останься он работать на селе.

Помог брат Ленина

– Станислав Федорович, как получилось, что деревенский мальчик стал актером и режиссером?

– Я не просто деревенский, я вообще люблю село и землю, и, может быть, в колхозе от меня было бы больше пользы. Ведь я, одиннадцатый ребенок в семье, жил в маленьком донском хуторке… Как и все школьники, я ходил в кружки.

И вот по окончании восьмого класса на областном конкурсе чтецов в Волгограде я прочел отрывок из книги Воскресенской – речь Александра Ульянова на суде. Именно за этот отрывок председатель жюри, главный режиссер Волгоградского театра кукол, пригласил меня работать к себе. Вообще-то в театре кукол я должен был только «перекантоваться», поскольку меня прочили в создаваемый Волгоградский ТЮЗ, но после года работы в театре кукол я не смог уйти. И хотя играл и в драматическом театре – Нерона, и в кино снимался, но театру кукол не изменил.

Моему репертуару позавидовал бы любой ведущий артист драмтеатра: я горжусь тем, что сыграл более трехсот ролей – и не только зайчиков и белочек, но и Макбета, Пера Гюнта.

Конечно, по своим физическим и внешним данным в драматическом театре мне никто не дал бы такие роли… А профессиональное образование я получил: окончил культпросветучилище, потом институт.

– Давно слышала об универсальности куклы и ее возможности сделать на сцене то, чего не сделает человек. Подтверждение этим словам увидела в спектакле вашего театра «Вишневый сад»… – Дело в том, что кукла обладает некоторыми магическими свойствами. Актер с куклой подобен шаману с бубном. Кукла – неживая материя и якобы застывшая маска, но при разных ракурсах она укрупняет событийный ряд и передает то, что хочет сказать актер. Если даже она замирает, то все равно несет такую энергетику в зрительный зал, которая приковывает внимание. А ведь театр кукол – это не только игра «за ширмой», это и сочетание живого плана с куклой, куклы и предмета, живого человека с фактурой сценографии. Извините за сравнение, но как в многослойном пироге совмещаются разные вкусовые ощущения, так и разные пласты, совмещенные в театре кукол, позволят зрителю домыслить, дофантазировать увиденное. Вообще театр отличается тем, что эмоциональное сиюсекундное воздействие на зрителя позволяет забыть обо всем происходящем вне театра и вне спектакля. Наша задача не иллюстрировать историю и не просто передать ее содержание: зритель должен получить эмоциональный внутренний заряд. Даже если человек не согласен с происходящим, оно должно взволновать его. И это касается любого спектакля – кукольного, драматического, оперного, но спектакля театра кукол – в особенности. Потому что взволновать и приковать к себе внимание ребенка именно сегодня дорогого стоит.

Не случайно говорят, что хороший артист проверяется прежде всего на детской аудитории.

Ребенок не терпит фальши и сюсюканья, если с ним ведут диалог на равных – будь это куклы или актеры живого плана, только тогда он принимает. Если же в первые десять минут ему неинтересно, то он в зрительном зале будет играть в свой театр, а артисты на сцене – в свой.

Кукол пересадили, а они вернулись на место

– Как Вы думаете, почему в последние годы взрослые во всем мире увлеклись шитьем кукол? Не наигрались в детстве?

– В этом проявляется стремление человека к самовыражению – и в смысле мастерства, и в смысле отдачи энергетики. Каждая кукла заряжена энергетикой своего автора. Не случайно артисты-кукловоды раньше, много лет назад, вместе с мастерами из цехов подгоняли, подстраивали куклу «под себя». Если говорить казенным языком, конечно. На самом деле они участвовали в изготовлении куклы не как мастера: они приходили перед спектаклем наделить куклу своей энергетикой, даже отрицательного персонажа. Это очень важно, потому что куклы живут своей жизнью, и я могу привести пример. Вы не поверите, и никто не поверит, и я сам не поверил бы! Но однажды мы расставили–кукол не по их привычным местам, а по спектаклям – так было бы удобнее их разбирать. А наутро мы увидели, что все перемешалось: Баба Яга заняла свое почетное место, и другие персонажи заняли свои места. И мы поразились этой мистике… Не случайно в далекие времена гадали на куклах и даже оказывали отрицательное воздействие на человека. Так что в кукле, безусловно, есть магия.

– Говорят, артист-кукловод для себя должен хотя бы одну куклу сделать от начала и до конца сам. У Вас есть такая кукла?

– Мне не удалось это сделать, но вместе с мастерами я подгонял кукол «под себя», делал реквизит. Например, для Фирса в «Вишневом саду» мне пришлось изготовить все «вокруг него». Сделать поднос и придумать, как брать его, как незаметно для зрителя подхватить стульчик. Мне пришлось наделить его теплым сценическим действием, позволяющим раскрыть характер этого образа. Хотя я в принципе не люблю марионетку, Фирса я очень полюбил. Марионетка требует некоего «пианиссимо» и «легато» в вождении, а я человек по натуре экспрессивный, люблю куклы другой механики – тростевые, планшетные.

– В репертуаре вашего театра – «Ревизор», «Обломов», «Вишневый сад». В чем сложность работы с такими вещами, которые поставили буквально все театры?

– Я считаю, что любой артист и сам театр растут на хорошем репертуаре. Классика ставит артиста в понимании своей профессии на высокий уровень. Особенно в театре кукол. Взрослый репертуар в театре кукол – это и его лицо, и свидетельство уровня мастерства самого театра, ведь для него труппу надо воспитать. Я очень люблю наш спектакль «Ревизор», и если наши переговоры с драмтеатром пройдут успешно, то вы увидите его в этом году. Женщины оценят «Безымянную звезду» – очень трогательный, щемящий спектакль, который на нашей сцене осуществил один из выдающихся режиссеров мира – румынский режиссер, народный артист Молдовы, лауреат Госпремии Молдовы Петру Вуткереу. Думаю, ваш зритель получит удовольствие, потому что культурная среда в Ульяновске удивительная. Тяжело работать в тех городах, в которых театры плохие или их нет совсем: не понимаешь, на каком языке говорить со зрителем. И мы благодарны вашему искушенному зрителю, потому что после показа «Обломова» получили заряд понимания. Несомненно, во главе этой связи со зрителем стоял один из крупнейших театральных деятелей России – режиссер Юрий Копылов, к сожалению, безвременно ушедший из жизни.

Петух – Хлестаков, мама с надрывом

– Расскажите, каков будет «Гадкий утенок».

– Только глупец может быть уверен в успехе, но мне хочется надеяться, что этот спектакль не пройдет мимо зрителя. Я получаю удовольствие от артистов. Вообще я считаю, что плохих артистов не бывает, и неудачи случаются оттого, что режиссер ставит артиста в ложную ситуацию.

Если режиссер взял артиста, он должен согласно его индивидуальности, его психофизике выстраивать роль именно на него. В этом отношении мне повезло с актрисой Еленой Кондрашиной.

Она ведет роль мамы с надрывом, очень серьезно. Максим Бизяев удивительно гротесковый в роли Петуха, это настоящий Хлестаков. Замечательный утенок – его очень наполненно исполняет Марк Щербаков. Я рад, что познакомился с труппой ульяновского театра, и благодарен за воспитание таких актеров Людмиле Гавриловой.

Главный художник театра Дмитрий Бобрович прекрасно придумал сценографию. Я не люблю статики в театре – ни словесной, ни визуальной, и поскольку декорации Дмитрия двигаются и складываются, как трансформер, я купаюсь в этой трансформации, придумывая сцены и мизансцены. Я уже работал с Дмитрием и рад нашему случайному знакомству. Мы с ним ставили «Пиковую даму», и занятая в спектакле Валентина Талызина сказала: «Где вы выкопали этого замечательно талантливого художника, который так чувствует природу театра?!». Дмитрий каждый раз неожиданен, он не заштампован, мыслит неординарно, и у него форма не идет вразрез с содержанием. Обычно театральные художники эпатажны, они делают форму, но не понимают, про что ты хочешь сказать. И зритель в лучшем случае удивляется, как здорово придумано, но в его сердце и в душе остается пустота, и ты понимаешь, что спектакль прошел вхолостую.

– Весной в Ульяновске работал режиссер из Франции Мишель Розенманн, который говорил, что ему сложно работать с нашими актерами, потому что форма в спектакле для него как раз важнее содержания.

– Это не ему работать с нашими артистами, а нашим артистам сложно работать с ним. Я в течение 15 лет по полтора месяца в году вел мастер-классы во Франции и знаю, что для них на самом деле содержание не важно. По этому пути идут и многие молодые режиссеры в России.

Слава Богу, что наши артисты еще сопротивляются этому пагубному явлению. Я убежден: чем ярче форма, тем ярче должно быть раскрыто содержание. Русский репертуарный театр всегда проводил форму через чувства артистов. К сожалению, на Западе много спектаклей, которые смотришь как иллюстрацию и не переживаешь.

Слава Богу, что в России есть система Станиславского, которую приветствуют во всем мире, потому что он через душу артиста приходил к душе зрителя. Иначе зрителю неинтересно и зритель не растет. Зритель должен испытывать катарсис, только тогда это будет настоящим искусством. И мне не трудно работать c артистами ульяновского театра кукол. Здесь есть такие мастера, как Валентина Модина и Андрей Козлов блистательные кукловоды, которые просто не умеют фальшивить. Несмотря на короткое репетиционное время, я убежден, что спектакль «Гадкий утенок» не оставит равнодушными детей и взрослых. Хочу только подчеркнуть, что это постановка для школьников от семи лет, а не для маленьких детей. Я удивляюсь, когда мамы не смотрят на рекомендации по возрасту. В нашем театре зритель к этому приучен, и пятилетнего не приведут на спектакль для детей от семи лет.

Сходил в театр и начал заикаться?

– Два года – такая большая разница?

– Это очень большая разница! К сожалению, мы потеряли целое поколение зрителей, и 25-летние мамы не понимают этого. Я знаю примеры, когда ребенок сходил в театр и на следующий день начал заикаться – такое воздействие может оказать спектакль! Пусть лучше он за год-два подрастет и получит эстетическое удовольствие от спектакля, а не испугается масок, тональности спектакля, не устанет от громкого звука, от длительного времени. Сегодня мамы не ведают, что творят со своими детьми. До четырех лет ребенка вообще нельзя водить в театр. Константин Сергеевич своих детей не пускал в театр до пяти лет! Но поскольку дети сегодня немножко другие, то нужно ограничить хотя бы до четырех лет.

– Даже если это «Колобок»?

– Конечно! «Колобка» можно прочитать, картинки показать, но не оказать на ребенка эмоционального воздействия через актера. Это не так просто, как может показаться: а пойдем, посмотрим, как куколки бегают. Нет! Там же такие страсти: на Колобка со словами «Я тебя съем» нападают волк, медведь, а лиса его съедает! Да и может ли трехлетний ребенок высидеть 40 минут? Только 15-20 минут, и то в домашней среде, с конфетой, чайком, ласковым голосом мамы. А тут нужно внимание на 40 минут. Так что сегодня это очень серьезная проблема.

Анна Школьная