Я поймал себя на том, что избегаю говорить на тему Pussy Riot c друзьями и знакомыми из опасения, что человек, которого я хорошо знаю, потребует распять (четвертовать, сжечь, забить батогами, дать пожизненное, забросать камнями) трех молодых женщин, выступивших с оппозиционным политическим высказыванием в ненадлежащем месте. А вдруг после этого я не смогу общаться с этим человеком как прежде? Осадок, как говорится, останется.

Сегодня много пишут о том, что дело Pussy Riot (а вернее, приговор по их делу) раскололо российское общество. Это на самом деле так, об этом свидетельствуют соцопросы. Например, опрос Левада-центра, проведенный накануне оглашения приговора, показал: 33 процента опрошенных считают, что от двух до семи лет лишения свободы для трех девушек это адекватное наказание, 43 процента – чрезмерное, еще 15 процентов ответили, что такие акции вообще не должны преследоваться в уголовном порядке. Такой же раскол я обнаружил и во время моего собственного уличного опроса. Больше всего меня поразила одна романтичная на вид девушка лет 19-20, которая гуляла по Венцу с молодым человеком. Она назвала себя православной христианкой и сказала, что Pussy Riot надо сжечь на костре как еретиков, что христианское милосердие на таких не распространяется. При этом девушка согласилась, что Россия – светское государство, и даже заявила, что в России существует свобода слова.

Одна моя добрая знакомая из Москвы решила опросить своих друзей и родных на предмет их отношения к суду над Pussy Riot: мученицы они или злодейки? Подавляющее большинство потребовало более или менее суровой кары для участниц панк-молебна (дело было накануне приговора). Из полутора десятков опрошенных я со своим мнением оказался едва ли не в одиночестве. Я написал (это была электронная переписка), что считаю проведение подобной акции в храме неуместным, что моральную сторону этой акции можно оценивать как угодно, но формально-юридически суд над Pussy Riot не имеет никакой правовой основы. Их судят не на основании УК и действующих законов (в обвинительном заключении фигурируют совершенно неправовые формулы – кощунство, богохульство и т.д.), а на основании постановлений средневековых церковных соборов – это ли не возврат к инквизиции? Эти трое – далеко не праведницы, но из них уже сделали мучениц с ущербом для авторитета государства и тем более церкви. Государство навалилось на них всей репрессивной мощью, а церковь – всей мощью своей нетерпимости. Это типичный заказной процесс, каких становится все больше при Путине. Спели бы они в храме «Богородица, Обаму прогони», никакого процесса не было бы.

Не будь столь суровых последствий этого так называемого панк-молебна, я бы сказал про него – фи, какая безвкусица, но теперь я сочувствую – вынужденно – этим молодым дурехам, которых во время суда содержали в условиях маловыносимых – без сна, в духоте, без нормальной еды. Это тоже пытка. Великий Пушкин призывал милость к падшим. Это как раз тот случай, когда падшие приняли бы милость и–стали бы лучше. Так что я на стороне падших, потому что я на стороне Пушкина, Толстого и Достоевского, на стороне русской культуры, могучей и всеобъемлющей в своей глубине и искреннем милосердии, но не на стороне патриарх-капиталиста Гундяева и оправославившихся большевиков.

Вот по этой линии у нас произошел человеческий раскол, потому что моя знакомая говорит, что «пуськи» нагадили в храме, пусть даже в таком пафосном, как ХСС, но ведь и туда приходят простые люди, поэтому ей нисколько не жалко этих троих, и даже если им дадут семь лет, она будет «мерзко хихикать». Я ответил, что в России семь лет иногда дают за убийство, а дать столько за голую попу, даже в храме, – это несоразмерное наказание. Она: надо абстрагироваться от политики и законов и наказать просто за поступок, потому что Pussy Riot неисправимы. Оправдывать их «плохим» государством, которое прошлось по ним катком, нельзя, а оппозиционными гражданами, которые заступаются за «пусек», движет не милосердие, а желание в очередной раз доказать, какое скверное у нас государство. Но ведь государство и правда скверное, пишу я, подразумевая под государством неэффективную, вороватую, коррумпированную надстройку.

Ответа, который пришел, я никак не ожидал от друга: если страна плохая, то – никто не держит, есть процветающий Запад. В общем, как говорят антисемиты, чемодан – вокзал – Израиль. Я на секунду почувствовал себя диссидентом в андроповские времена, которого выпирают за границу помимо его воли. Ужасно неуютное, одинокое чувство: Родина считает тебя изгоем, друзья и коллеги отвернулись… Я понял, что моя знакомая отождествляет страну и государство, что характерно для людей с советизированным сознанием, заполненным официальной пропагандой. Мне стало очень горько. Я бы предпочел, чтобы из моей страны уехали как раз властные жулики и воры, а также религиозные фанатики, которых они взяли себе на службу, а я бы остался. Моя страна это место, где я родился и живу. Если государство мешает мне нормально жить в моей стране, то логично сменить государство, а не страну. А если всеми несогласными забивать «философские пароходы», то пароходов не хватит, к тому же после этого в стране неизбежно наступит 37-й год. «Не согласен – проваливай» это ксенофобия, экстремизм, отсюда два шага до большевизма и фашизма: один уничтожал людей по классовому признаку, другой – по расовому.

В общем, я отказался дальше вести эту дискуссию, на что получил предложение мира.

Мир был заключен, но осадок, повторяю, остался. Тем более что моя знакомая оставилатаки за собой последнее слово, сказав, что Pussy Riot – это марионетки, что эту акцию им заказали, они знали, на что шли, и поэтому не раскаются.

Я считаю, что процесс над Pussy Riot нанес колоссальный ущерб России, потому что внес вот этот самый раскол в среде друзей, трудовых коллективов, в семьях, в студенческих аудиториях. Так было во время гражданской войны, порох которой я, кажется, явственно почувствовал. Об этом ярко писал Шолохов в «Донских рассказах» (например, в рассказе «Родинка»). До обнаженных шашек и смертоубийства мы еще не дошли, но рубцы от идеологических бичей уже налились кровью.

А с другой стороны, что нужно сделать, какую акцию провести, чтобы докричаться до слепой и глухой власти? Вон Макаревич Путину в открытом письме сказал, что откаты достигли 95 процентов, и что? Путин ему в ответ – бизнесмены сами виноваты, не надо взятки давать.

Как говорится, плюнь в глаза – ему все божья роса. Иногда от бессилия хочется что-то такое сделать самому, не на амвоне церкви, так где-нибудь еще. Но знаешь, что не сделаешь, воспитание не то. Чем, какой акцией и в какой балаклаве пронять, например, нашу управляющую компанию ЖКХ, которой нас передали как крепостных, без нашего согласия? В июне наш дом провел общее собрание и проголосовал за тариф по содержанию и текущему ремонту в размере 14,88 рубля с квадратного метра жилья, еще в начале года обоснование тарифа было передано компании, но за июль они все-таки начислили плату по тарифу 16,67 рубля.

Хотя анализ показывает, что в прошлом году почти половина денег, собранных по этой строке, растворилась в неизвестности вследствие приписок и начислений за невыполненные работы. И власть прикрывает этот коммунальный беспредел. Поэтому сегодня я не могу не сочувствовать Pussy Riot: они обращались к Богородице и от моего имени тоже.