Ульяновск, это – мой город. Я живу в нем десятки лет. У меня на глазах он менял свой облик, свое предназначение, свою миссию. Куда он идет в своем активном, в последние годы, «развитии», мне, обыкновенному горожанину не безразлично. Я не в большом восторге от его нового лица. Хотя, даже выражать мнение сегодня весьма провокативно. Деятельная и самодостаточная часть людей, выступающая заказчиками-покупателями и архитекторы, как пластические хирурги меняющие лицо города, уверены в правоте лишь своей точки зрения на происходящие изменения. Я не хочу, чтобы Ульяновск умер красивым. C «ботексом, силиконом и новой улыбкой – оскалом». Я хочу, чтобы он, мой город, жил всегда. Хочется, чтобы он менял не столько образ и место проживания отдельных групп населения, но продлевал историческую и формировал новую бытовую, градостроительную, интеллектуальную среду, не разрушая своего сакрального градостроительного ансамбля.
Город Ульяновск, заложенный в 17 веке, в 18 и 19 веках определил свой рисунок застроек, дорог и улиц. Думалось надолго, на картах, как линии, знаки, узоры на руке человека, состоялась его идентичность. Она в радиально кольцевом построении основных магистралей, обусловлена и природно – ладшафтными особенностями двух текущих навстречу друг другу рек, высоким Венцом и тяготением к иным стратам (властям и цивилизациям). Сложилось и ментальное предназначение отдельных застроек и территорий. Это – парки, рынки, учреждения культуры, здания власти, вокзалы. За многие годы, века они подтвердили правильность архитектурных, функциональных, социальных, топологических решений создав свой неповторимый образ и характер города. Лучшее и удобное для целых поколений оставалось не тронутым. В семидесятые годы Ульяновск еще носил шарм провинциального губернского городка. Под влиянием времени если и менялся, то в цивилизационную сторону, совершенствуя и улучшая унаследованное жизненное пространство.
Революционные изменения города произошли в канун 100 летия В.И. Ленина. В заданных рамках общественно – экономической формации – социализма, он пожертвовал частью своего исторического облика, обретя новые и в новых местах, более совершенные ментальные точки, выполненные с помпезным величием. Мемориал, вокзалы, гостиница, библиотека… При этом архитектурно поменявшись, кажется навсегда, привязал себя не только по названию города, к имени Ленина. Мирило с некоторыми утратами Симбирска, только то, что субъектом градостроительных преобразований был в ту пору народ. Строилось все для него, пусть даже в идеологических целях. Обретенное было частью общей гордости, коллективными свершениями. Однако один момент пугал уже тогда. Сама идея – решимость разрушения, слома города, тревожной паузой повисла над городом.
Пауза была почти полувековой. Пришли времена нового, 21 века. На наших глазах город активно меняется, как крылатая ракета повторяя рельеф всех шероховатостей и неровностей нашего общества. Сегодняшняя пространственная структура города несет уже другой смысл. На город проецируется иерархичность общества, отражающая имущественную, социальную, образовательную дезинтеграцию. В центре его исторической и прилегающей к ней части города, на ограниченных участках, живут и работают самые успешные, финансово обеспеченные, способные люди, которые выстроили новые социальные лифты. Это уже другая элита. Элита возможностей, а не как прежде – элита признания (директора заводов, крупные военачальники, ученые, заслуженные работники, герои войны и труда…). Новые хозяева «вишневого сада» ставят перед собой две главные цели – поднять качество своей жизни, здесь и сейчас, и капитализировать средства, что бы на другом витке подняться на более высокую бытовую спираль или иметь инфляционно – емкую подушку безопасности. В рамках уплотняющей, точечной, кластерной блистательной или претенциозно-вычурной застройки, которая зачастую выпадает из архитектурного контекста и выглядит эклектично, они заполнили центр города зданиями и сооружениями, поглотившими существовавший когда то бренд «Старый Симбирск».
Новое время породило новые иерархии. Промышленные зоны, рабочие кварталы, спальные районы, бюджетные застройки, элитные застройки, коттеджные застройки, торговые центры. Теперь субъектностью градостроительных, архитектурных и инфраструктурных изменений выступают деньги конкретных людей и изредка социальных или корпоративных групп. Неудобно многим другим, но нам за большие деньги можно. Вот условия нового компромисса. Пришла другая парадигма в которой большинство уже не определяет градостроительный тренд.
Отчасти признаками новых иерархий, являются средства передвижения, отличающие продвинувшихся по социальной лестнице, или принявших правила этой лестницы, людей. Автомашина, а за ней дорога, стали предметом борьбы за свое существование. Иной раз нелепо выглядят дворы панельных пятиэтажек, заставленные крутыми иномарками. Машина стала способом утешения и смягчения разницы в качестве жизни. Между дорогами и новыми зонами наметилась растущая разбалансировка.
Легкие, пока, системные противоречия становятся причиной растущего напряжения. Основные магистрали города, приняв на себя галопирующую автомобилизацию, увеличили смог и уровень шума, соответственно ухудшив условия проживания и даже став угрозой для жизни большой части населения, живущих вдоль этих дорог. И сама транспортная инфраструктура не успевает за растущими претензиями заказчиков новых бытовых ритуалов. Эта и другие несогласованности появившихся иерархий, выраженные в медицинских, образовательных, благоустроительных, коммунальных несоответствиях города и населяющего его социума перерастают в противоречия во взглядах на развитие города и не только.
Нам выпало жить в эпоху перемен. Для градостроительной судьбы города перемен важных и необратимых. Однако, многое сегодня совершается в силу создавшихся, временных эвентуальных (определенных) обстоятельств, которые могут и даже скорее должны поменяться. Вот вот наступит время поступать от противного – с вдумчивым подходом к градостроительной политике. И потому, что опасно и потому, что дальше уже некуда. Невыраженное, неосознанное накопленное недовольство сублимируется в пассионарность – в протест, в желание быть «героем на баррикадах». Неизбежно грядет новый взгляд на город с учетом результатов «успешных» завоеваний у прежнего Симбирска – Ульяновска.
Метафорично, город напоминает большой вокзал на крупном железнодорожном узле. В разных залах ожидания и на разных платформах, разные люди ждут своих поездов. Кто раньше, а кто позже разъедутся в разные стороны, в разных по классу вагонах… В какую бытовую реальность они, их дети или даже внуки приедут?