Давным-давно, в XVII столетии, когда город Симбирск только-только был построен и по нему ходили бородатые бояре в громадных меховых шапках и с волочившимися по земле рукавами шуб (такая была мода!), Новый год в нашей стране наступал 1 сентября. Государь-реформатор Петр I, покатавшись по Европам, велел справлять его «как у всех», с 1 января. Случилось это в 1699 году, и с тех пор народ исправно празднует Новый год зимой.
Большого усилия, чтобы переменить нравы, делать не пришлось – праздник попадал прямо на середину святок. Эта весёлая и бесшабашная пора начиналась с 25 декабря, с Рождества Христова, и продолжалась до б января, до Крещения Господня (это в категориях «старого» календарного стиля, существовавшего в стране до 1918 года и оставшегося теперь в Православной церкви). По этой же причине, и особенно в сельской местности, Новый год долго был лишён исключительности и своеобразия; это – черты более позднего времени и городской культуры.
1 января церковь чтила память святого Василия Кесарийского, все многочисленные Василии по стране справляли свои именины. Главным блюдом на праздничном столе был жареный поросёнок, величаемый в честь святого «кесарецким».
Девицы из простонародья посвящали новогоднюю ночь гаданиям. «В Новый год девицы ходят за село и вообще туда, где нет населения, при этом заключают, что в какой стороне услышится лай собаки, в той и должны быть женихи слушавших. Также девицы ходят по воду с краюшкою хлеба, причем имя первого встретившегося человека мужского пола есть имя жениха» – сообщал в 1853 году священник из села Тереньги Сенгилеевского уезда.
Сильная половина губернии отмечала наступление Нового года молодецкой забавой. В первые дни января не только в сёлах, но и в губернском Симбирске выходили на кулачные бои, иногда до нескольких сот «мордобойцев». В городе местом этих встреч был крепкий лёд на реке Свияге. Бойцы из Куликовки, Тутей, Конно-Подгородной слободы (нынешние «Пески») «стенка на стенку» старались отстоят, честь своего «микрорайона». Полиция предпочитала не вмешиваться.
Молодая Советская власть вначале разогнала кулачных бойцов, а после взялась за ёлки, ещё один непременный атрибут новогоднего веселья. Накануне Нового 1923 года в Симбирской губернии было настрого предписано, «чтобы на устраивающихся в каникулы елках не было украшений в роде ангельчиков, а обычные рождественские звезды были бы заменены красными пятиконечными».
Кстати, нападать на ёлки пытались уже при царском режиме, в условиях бушевавшей с лета 1914 года I мировой войны. Сводки с театра военных действий обостряли чувство национальной гордости.
«Настоящая война, – взывали патриотические головы, – должна вытеснить у русских чужестранный обычай, нелепое, при нашей высокой национальной культуре, явление, именуемое «Новогодней ёлкой»… Не станем примыкать к мишурному германскому обычаю, заменим его более разумными и достойными чести русского развлечениями!».
Таким развлечением для интеллигентной публики был театр. Встреча Нового года в Городском театре – одна из стойких традиций дореволюционного Симбирска. Дамы блистали новыми трехсотрублевыми нарядами, усатые мужчины поднимали бокалы шампанского, по шесть с полтиной за бутылку – страшно вымолвить, но на эти деньги можно было купить восемь ведер водки!.. В ночь на 31 декабря 1914 года на симбирских подмостках была поставлена «веселая комедия «В горах Кавказа». Ранним утром 1 января 1915 года уважаемым господам и дамам была явлена пьеса «Царевна-лягушка». Словно бы в подтверждение давней мысли: «Некрасивых женщин не бывает!»
Ермил ЗАДОРИН