Все землянки симбирского Поволжья

Не столь давно у нас зашел разговор с одним небезызвестным в Ульяновске человеком на извечную русскую тему «что делать?» Мы пожаловались на утрату ощущения малой родины, наш собеседник на беспредел властей. Общий вывод оказался таким же исконно сермяжным, как и сам вопрос – валить отсюда пока есть куда. Философский вопрос таким образом перерос уже в конструктивную плоскость – куда именно валить и как. Потом, как водится, кончилась водка, но осадок остался.

Собственно, аскетизм ухода лежит в корне русской православной цивилизации, поэтому ничего удивительного в рассуждениях на эту тему нет. Эскапизм может облекаться в различные формы – от радикального аскетизма исихазма до вялого приспособленчества под новые и новые способы государства побороть хаос с помощью очередных мер регулирования. Но между этими двумя полюсами лежит пропасть. С одной стороны – нормальное поведение активного члена общества, значительная часть усилий которого уходит на попытки «отбиться» от государства – не платить налоги, не регистрировать недвижимость, решать вопрос «по-людски» и т.д. С другой стороны – суровые практики с изрядной долей метафизики, унылые землянки, мокрые пещеры и одиночество как практика.

Середина тут тоже далеко не золотая. Ближе к «гражданскому» полюсу лежат поиски свободы от государства, которые можно отнести к относительно безобидному отшельничеству, к которому относится и иммиграция в «нормальные страны». Ближе к метафизическому полюсу – осознание преодоления и через него поиск уединения уже безо всяких поисков той свободы, утрата которой может осознаваться. И если со стороны «гражданской» примеров эскапизма без излишней доли аскетизма множество, что со всей очевидностью демонстрируют данные по внутренней и внешней иммиграции, то ближе к полюсу аскезы таких примеров нам вспомнилось немного.

«Тем они ценней» подумали мы, и решили предложить читателям известные нам примеры аскетического эскапизма в Ульяновской области.

Михалыч

Наиболее известный аскет по убеждению – это известный многим Михалыч, поныне проживающий в землянке напротив Старой Майны.

Врач по образованию, Михалыч однажды решил, как он сам нам рассказывал, «стать поближе». К кому или чему, правда, не уточнил. Да и незачем – мы поняли это без слов.

Бросив все, Михалыч переселился в землянку на Головкинских островах, где прожил за счет охоты и рыбалки лет десять. В 90-е годы следы его присутствия мы обнаружили напротив створа Клюквенного залива. Очередную землянку Михалыч соорудил на высоком берегу волжского залива.

Потом неведомыми нам путями Михалыч обосновался на месте бывшего монастыря, где ныне находится турбаза «Русский берег». Впрочем, соседство турбазы его не смутило. Общаться Михалыч любит и людей вовсе не сторонится, активно транслируя свой богатый жизненный опыт и распространяя особую мудрость, замешанную на смеси личной свободы и любви к природе.

Артуровцы

Впервые следы непонятного поселения мы обнаружили в глухом овраге в буреломном лесу около Захарьевского рудника лет 15 назад. На деревьях тут и там располагались настилы, явно предназначенные не для популярной в тех местах варварской охоты на кабанов. Через несколько лет на том же месте появилось и более солидное сооружение с явными следами пребывания человека, а несколько выше мы обнаружили и достаточно обширную землянку.

С её жителями встретиться пришлось осенью следующего года. Довольно молодые мужики называли себя лесными отшельниками и не особо приветливо реагировали на вопросы, отметив, что мы были единственными, кто приходил к ним за все время. Определили, мол, по следам. Тем не менее, нам удалось выяснить, что трое отшельников действительно постоянно живут в лесу – летом на стоянке с настилами, а зимой – в землянке.

Постепенно, правда, эскапизм приобрел черты неорганизованного туризма – на летней стоянке в позапрошлом году мы насчитали 11 палаток, а следов обитания в землянке в этом году уже не обнаружили (летний репортаж можно прочитать здесь).

Белянин

История Владимир Федоровича Белянина достойна написания романа. Во второй половине 90-х годов он на своей яхте или лодке (это и не важно) попал в шторм в районе створа Щучьих гор, что недалеко от Ундор. Как известно, там водохранилище имеет наибольшую ширину, поэтому особых надежд спастись Белянин не питал. Но стал молиться и дал зарок – если спасусь, то останусь на том месте, где выйду на берег.

Спасли Белянина рыбаки, и свой обет Владимир Федорович выполнил в полной мере, обосновавшись в одиночестве в, мягко говоря, не самых приветливых лесах Щучьих гор. Жилье себе отшельник обустроил на дереве из-за опасений перед дикими животными.

Потом отшельнику было знамение о правильности выбранной стези – когда из колонии сбежали особо опасные преступники и вышли к его обиталищу, Белянин как раз отлучался. Этот факт он посчитал знамением – сомнений, что в глухом лесу с ним бы разделались, не было.

В последние годы мы не следили за судьбой отшельника, но, как рассказывали нам велосипедисты из клуба SimBike, во время покатушек по Щучьим горам пару лет назад они видели жильё Белянина целым и невредимым. Правда, самого отшельника не встретили.

«Рыжий»

Довольно продолжительное время в глубине ундоровского оврага обитал в земляке весьма колоритный персонаж, известный в округе как «Рыжий». Прозвали так его за огненно-рыжую бороду. Промышлял отшельник рыбалкой. Лет 5 назад мы его застали около землянки как раз возвращающимся с рыбалки.

По словам местных, отшельничал Рыжий по убеждениям, не желая «идти в мир». Но после начала строительства в Ундорах горнолыжного склона отшельник куда-то пропал. Видимо, не захотел мириться с близостью людей.

«Хранитель»

Ещё один колоритный отшельник по убеждениям пару лет обитал возле святого родника, что вблизи Арского. Себя он предпочитал называть хранителем родника. Летом, по его словам, он жил в палатке, а зимой его пускали на ближние дачи. По словам хранителя, добровольным отшельничеством он отмаливает грехи. Но насколько его аскетизм был искреннем, судить не беремся.

Продолжение следует.