Общественные слушания по рассмотрению новых правил землепользования и застройки показали, что недовольство бывает коллективным и вовсе не срежиссированным кукольниками-кукловодами ради достижения каких-то тайных целей. В такие моменты возникает чувство, что недалек некий вполне реальный социальный взрыв. Но этого не произойдет — власть давным-давно заключила с обществом своеобразный пакт о ненападении. Все будет тянуться, тянуться и тянуться до самого захода в последний тупик. Никаких Украин и революций нам не грозит. На дворе стабильность.

Недавно Росстат опубликовал новые данные, которые позволили скорректировать наши недавние расчеты количества тех людей трудоспособного возраста, которые заняты непонятно чем.

Напомним, что таковых (используя данные официальной статистики) в области мы насчитали около трети от всего экономически активного населения. Это и почти 160 тысяч «неформально занятых» (официальный термин) и 56 тысяч тех, кто занимается домашним хозяйством, и почти 40 тысяч тех, кто где-то числится, но реально ничего не делает. К таковым относятся отправленные в неоплаченные отпуска и находящиеся «в простое по вине работодателя». К слову, количество таких людей за последние несколько месяцев выросло в области в 1.5 раза. Получается почти 250 тысяч человек, 40% от числа работоспособного населения.

На всякий случай дадим еще одно подтверждение этим цифрам. В областном бюджете заложена конкретная цифра на страхование неработающего населения — в общей сложности более 3,5 миллиардов рублей. Зная базовую ставку (16 с лишним тысяч) и региональный коэффициент (0,333), несложно подсчитать, что страховать у нас планируется в 2014 году 585 тысяч неработающих человек. Вычтем пенсионеров, инвалидов, официальных безработных, студентов и детей и получим в остатке около 120-140 тысяч. Если не забывать о том, что среди «неформалов» согласно статистике также есть люди, которые в качестве побочной деятельности где-то числятся (в основном, в качестве ИП с нулевыми балансами), то получаем практически полное совпадение цифр.

Чем заняты все эти люди? Ответ на этот вопрос известен из соцопросов — отходничеством, батрачеством и кустарным производством (включая и кустарей-одиночек пост-индустриальной экономики, новомодно называемых фрилансерами). Фактически, все эти люди и создают реальную, пусть и теневую, рыночную экономику, обслуживая рост потребления на волне роста доходов от перераспределения нефтяной ренты.

Объем этой экономики громаден. Согласно последним данным Росстата, в настоящий момент 27% всех доходов физических лиц в области относятся к категории «другие». То есть это не зарплата и не социальные платежи государства. Статистика признает эти доходы теневыми. Для сравнения отметим, что объем всех социальных выплат составляет в общей сумме лишь 25,1% всех доходов жителей региона, а доходы от предпринимательской деятельности — лишь 8,9%.

Последняя цифра особенно показательна — за последние 10 лет в области она снизилась более, чем в два раза – в начале 2000-х почти 20% всех доходов ульяновцев были доходами от предпринимательской деятельности. Бизнес стал активно уходить в тень.

Если соотнести динамку снижения доходов от легального бизнеса и рост числа непонятно чем занятых с аналогичными показателями в других регионах, то областная динамика поражает — количество желающих иметь с государством во всех его формах какие-либо взаимоотношения в регионе уменьшается в 3-4 раза быстрее, чем в среднем по России. В последние два года сложилась и вовсе парадоксальная ситуация — живущих на зарплату и пенсию в области меньше половины.

Советская давнишняя присказка «чтоб тебе жить на одну зарплату» в такой ситуации приобретает явный оттенок прямой угрозы.

При этом зарплату ульяновцы предпочитают получать от государства в различных его формах — доля муниципальных и государственных служащих вместе с работниками ОАО с региональным капиталом постоянно растет.

И только это и есть для власти народ, то есть тот объект, о благе которого она должна заботиться — повышать зарплаты, пусть и путем массовых сокращений, запускать льготные ипотеки и спускать в массы культуру. В ответ, конечно же, власть ожидает поддержки. И ее получает — нельзя обижать кормящую руку. Пусть ты ей и недоволен. А довольных в последнее время мы почему-то вовсе не встречали — даже чиновники высокого уровня в приватных беседах выглядят такими диссидентами, что становится страшно. Но все эти люди вынужденно занимаются важной деятельностью — обеспечивают работу того, что называется государством.

Основная общественная деятельность «неформалов» куда более креативна — в ответ на придумки власти придумывать как их обойти и жить дальше. Собственно, институт таких контрмер настолько креативен, что никакие провластные креативные кластеры ему и в подметки не годятся.

Годы такой работы сформировали четкую неприязнь к любого рода взаимоотношениям с властью. Позиция легко обозначается фразой «все равно обманут». В подобного рода поддавках и протекает местная жизнь, из нее и складывается экономика. С одной стороны крепостной народ в поместьях и вотчинах и чернопосадники в предпринимателях, а с другой — кустари в гаражах, купцы на рынке и отходники на вахте.

Доказывать степень различия этих миров не надо. Достаточно посмотреть статистику по участию в выборах за последние лет 10. Мы провели эту работу и выяснили, что удивительным (а, точнее, вовсе даже и не удивительным) образом цифры явки можно напрямую соотнести с повышением количества «неформалов» и с падением официальных доходов от бизнеса в общей массе. Даже в эти игры с государством играть никто не хочет.

А кто же те, кто все-таки пришел, например, 25 февраля на те самые общественные слушания и чей голос иногда прорывается? Это вовсе не народ в любом понимании. Как в понимании и объекта управления власти, так и в понимании свободных кустарей. До революции этот класс называли разночинной интеллигенцией, теперь иногда называют креативным классом (хотя это неверно с любой точки зрения) и не любили за склонность к подначиванию студентов кидать под царей кустарные бомбы. Но, как мы все отлично помним, активность этого класса (а не сословия) ни к чему толковому не привела. Пока не удалось найти точки воздействия на народ — тот самый, который у власти объект управления.

У нас же пока заключен невидимый пакт о ненападении. Сословная часть общества (народ) вместе с властью делает вид, что все идет хорошо, получает свою сословную ренту и старательно не замечает классовых «неформалов», а они, в свою очередь, в ответ на это не замечают власть и обслуживают потребление тех, кто эту ренту получает. Всех все устраивает.