Свой взгляд на безопасность детей в школе, о которой стали говорить в последнее время с завидным постоянством, высказал в письме бывший директор одной из ульяновских школ и учитель французского языка Евгений Кавалеров.

По его мнению, спасаться от школьников с ружьем нужно не усилением охраны, а обучением.

Старшеклассник, который в начале февраля убил учителя географии и полицейского в одной из московских школ, заявил, что убивать никого не хотел, а хотел умереть сам. В то же время в начале 2014 года произошло сразу несколько самоубийств школьников. В конце января покончил с собой ученик в Казани сразу после возвращения с уроков; 31 января прямо во время урока 17-летний школьник из Читы выбросился из окна третьего этажа, в начале февраля повесился 14-летний ульяновец, чуть позже совершил суицид ребенок в Екатеринбурге. Явление приобрело массовый характер. Как считает наш читатель Евгений Кавалеров, желание распрощаться с жизнью у современных школьников вызывает система обучения, в которой все они варятся.

«Нельзя всех детей стричь под одну гребенку, – пишет Кавалеров. Хрущев в свое время выдвинул лозунг: «Все дети рождаются одинаково способными». Вот с тех времен и идет волна, которая никак не утихнет. …Не могут дети усваивать все предметы, которые им пытаются втиснуть в их головы. Детей после пятого и шестого класса нужно распределять по направлениям обучения». Экс-директор считает, что дети, которым алгебра (английский язык или любой другой предмет) не интересна, будут впоследствии только мешать тем, у кого к этой дисциплине есть способности. Нервы у ученика из-за обучения ненужным предметам, а после этого и сдачи по ним обязательных выпускных экзаменов, напряжены до предела, на фоне этого – нервные срывы, желание покончить жизнь самоубийством или прийти в школу с оружием. «Никакие психологи не помогут», – считает Кавалеров.

Читатель предлагает свой вариант системы школьного обучения, где знания по множеству предметов будут оцениваться не баллами, а зачетами. Ребенок, как считает экс-директор, должен основательно изучать предмет, который ему необходим для поступления в вуз, а по остальным дисциплинам ему достаточно получить зачет – для общего развития. В защиту своего тезиса Кавалеров приводит пример: в коррекционной школе № 19 Заволжского района учится всего 70 детей. При этом его сосед, мальчик с диагнозом задержки психического развития, ходит в обычную общеобразовательную школу рядом с 19-й, учится в третьем классе и не может выполнить простые арифметические действия. В то же время мальчишке нравится собирать и разбирать машинки, он мечтает быть автослесарем. Обучение в средних классах станет для него, однако, мучением. В коррекционной школе его способности, возможно, развили бы лучше. В то же время взрослые довольны: общеобразовательное учреждение получило себе еще одного ученика, а значит, и финансирование на него; родители же никогда своего ребенка умственно отсталым не назовут и рады, что он учится наравне со всеми, считает Кавалеров. Такое положение дел, по мнению директора, никогда не позволит избавить детей от нервного напряжения, выплескивающегося в самые неожиданные и страшные действия.

«Без коренной реформы школы стрельба и суицид будут, – считает наш читатель. – А оружие ученик может спокойно пронести в своем ранце».

Сергей Гурьянов