Оказавшись в кабинете председателя регионального отделения Союза художников России Николая Чернова во время нашей беседы, член СХ РФ Рубен Сафронов не удержался от комментария: «Мировая история всегда рассматривается в связи с историей искусств. Взять, например, войны, что везли домой солдаты? Произведения искусства. Что прятали и за что умирали? За них же. Искусство в России всегда поддерживалось. Например, меценатами трудно представить, что было бы с русским искусством без Мамонтова и Третьякова. В советское время ‘ государством: по заказу страны художники оформляли детские сады, школы, заводы. Делали мозаики, витражи, росписи, писали монументальные полотна. Но теперь в России не строят новых музеев, не покупают произведений искусства…». Кто сохранит искусство наших современников?

Мера искусства

Николай Викторович, что значит художник в современном мире? вопрос Николаю Чернову.

– Это странно, но у нас до сих пор нет такой профессии – «художник-живописец», хотя в дипломах Репинки и Суриковского института значится эта специальность. Нет закона, который бы говорил о взаимоотношении государства и творческих союзов. В законе о культуре постепенно убрали все строки, связанные с финансированием. Сейчас все зависит только от отношений с региональными властями. Например, у нас для продвижения реалистического искусства существует Пластовская премия.

Есть областной закон в поддержку творческих работников. Но есть масса федеральных законов, которые только мешают творчеству. Например, тендер в искусстве – это нечто непонятное.

Такого подхода – что дешевле, то и лучше просто не может быть. Государство должно определиться, чего оно хочет от искусства, и позволить существовать разным направлениям. Но с чувством меры, которое должно присутствовать и в головах самих творцов. Кто-то же сказал, что искусство должно волновать человека выше пояса, чтобы у него мысли возникали.

Что-то мешает существованию такого искусства?

– Укоренилось то, что должно было быть временным. Идея все увешивать баннерами привела к тому, что в Ульяновске ЦУМ и «кривой дом» обтянули тряпками. А ведь это были архитектурные знаки своего времени, которые ни современными не стали, ни о прошлом ничего не говорят. Разобраться, где настоящее искусство, непросто. Есть отдельные «специалисты», которые пропагандируют то, что к искусству не имеет отношения, – инсталляции и перфомансы. Марат Гельман активно насаждал так называемое «современное искусство» в Перми, и там повальное увлечение граффити дошло до того, что раскрашены все здания, даже только что построенные. Краской проходятся даже по памятным табличкам – я видел такое на доме, в котором жил Мамин-Сибиряк. В Москве, в Центральном доме художника, была выставка, на которой православные иконы рубили топором. И скульптура, изображающая чеченца, который мочится на русского солдата. А когда «художник» (скандально известный Олег Кулик. Ред.) раздевается догола и изображает собаку, такое у меня в голове не укладывается, этого я не могу принять.

Но ульяновская молодежь другая, творческая?

– Сейчас специальность, которая никак государством не поддерживается, не пробуждает интереса у молодежи. В УлГУ готовят дизайнеров, но эти ребята рисовать и заниматься живописью не хотят, рассчитывая только на компьютер. И молодежные выставки мы собираем с большим трудом. Приходили недавно хорошие ребята – рисуют, занимаются музыкой, работают со светом. Я подумал, было бы неплохо привлечь их к открытиям выставок. Оно попросили для себя мастерскую. Но новые помещения город теперь дает только на условиях аренды – а это примерно 20 тысяч рублей в месяц, и молодежь такую сумму не потянет. Из-за того же не сложились у нас отношения и с граффитчиками.

Обесценить, чтобы продать?

Как думаете, апрельский аукцион изобразительного искусства повлияет на интерес к живописи?

– Было бы хорошо. Сейчас художник находится в очень уязвленном положении. Он поставлен перед выбором: писать серьезные произведения и отправлять их на полку или идти на поводу у обывателя, писать только сладенькие пейзажи и натюрморты. Если художник чувствует себя ненужным в России, то мог бы попытаться продавать свои работы за границей, но этот путь для него закрыт. Для того, чтобы вывезти картину из России, автор должен пройти по инстанциям и получить вердикт, что она не представляет художественной ценности! Что это такое? Художник должен иметь право распоряжаться собственностью на свое усмотрение.

Возвращаясь к теме отношений с государством, нет ли в них опасности директивы и перекосов, как в советские времена?

– Иногда встречаются чиновники, совершенно не понимающие в искусстве, но пытающиеся спорить. Как было, например, с нашим заказом ко Дню города: требовали объяснить–каждую линию. Если таких допустить до искусства, может стать хуже, чем при Сталине. Но при советской власти диктат касался только темы. И мы писали доярок, колхозников, рабочих, а одновременно массу пейзажей, тематических картин – все они были художественно ценными. Что плохого в произведениях Пластова, в его портретах крестьян – это прекрасные произведения. Если Виктора Алексеевича Сафронова волновала тема Великой Отечественной войны и он настолько изучил эту тему – знает, что, где и когда происходило, какие военачальники вели бои, – никакого заигрывания с властью с его стороны нет. Сейчас устанавливают доски почета – почему бы нам не писать портреты уважаемых людей? И почему бы нам в том же парке Победы не сделать скульптурную галерею героев войны вместо кое-как раскрашенных портретов?

Анна Школьная