– По-моему, у Юлии Друниной есть такие строки: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Она, конечно, права: на войне не может не быть страшно, – наша собеседница замолкает, словно раздумывая, с чего начать повествование о своей жизни.

Мы помогаем ей вопросом о детстве, и Антонина Александровна снова оживляется, вспоминая давно прошедшее. Все-таки 94 года (именно столько ей исполнилось зимой этого года) – срок немалый, вспомнить есть о чем, но главной темой нашего разговора со старейшим ветераном ВОВ Засвияжья Антониной Ершовой стала, конечно же, война.
– Сколько раз я должна была погибнуть – не сосчитать! Да только я, видно, из того числа людей, кто просто обязан был выжить. Знаете, ведь в каждой войне, даже самой кровопролитной, есть какой-то процент выживших. Вот в этом-то «проценте» я всегда и оставалась – и видите, до скольки лет дожила! – шутит бабушка Тоня.

Жизнь 1-я. Водоворот в Суре
– Честно говоря, свое родное село – Кадышево Карсунского района – я помню плохо, – признается наша рассказчица. – Мы жили там до того момента, пока мне не исполнилось 8 лет.
В ее памяти осталось всего несколько событий – пожар, случившийся в их доме, из-за чего они и покинули упомянутое село в начале 1930-х годов. И еще – случай на Суре, который чуть не стоил жизни маленькой Тоне.
– Мать полоскала в реке белье, а я купалась неподалеку. А Сура тогда была быстрой, с воронками, и вот меня закрутило-завертело – я уж почти утонула. Мать как была в одежде, так и бросилась в реку – насилу спасла!
Также с Кадышевым у Ершовой связано воспоминание о том, как раскулачили ее деда.
– У деда был сад, двухэтажный дом – его просто выгнали оттуда и все. Затем уже после войны, когда меня приняли в Засвияжский райком партии, нашлись люди, объявившие меня «внучкой кулака». Выручил меня тогда секретарь райкома, который сказал: «Она всю войну прошла – до самого Берлина! Какая она «враг народа»? – и меня оставили в покое.

Жизнь 2-я. Харьковский «котел»
После окончания школы в 1941 году Ершова решила поступить в институт.
– Да только какой там институт… Началась война, и нас направили рыть противотанковые рвы – это в Майнском районе возле Тагая. Была зима, 41 градус мороза – мы ломом били эту землю и ничего – справились. А рвы эти, наверное, и сейчас возле Тагая остались, – продолжает свой рассказ бабушка Тоня.
Затем в 1942 году Ершова три месяца училась на связиста-телеграфиста, а после отправилась в Оренбург, где формировали 156-й полк связи 69-й армии.
– Всю войну я и прошла в нашем телефонно-телеграфном полку – от Харькова до Берлина. От Оренбурга мы ехали сначала на поезде, несколько раз нас бомбили немецкие самолеты. А затем шли до самого Харькова пешком – вот в этом городе я и получила свое боевое крещение. Когда Харьков окружили немцы и стали бомбить, начался просто настоящий ад – все смешалось, не разберешь, где наши, где фашисты. А потом был приказ выходить из окружения, и наш полк ночью каким-то чудом сумел выбраться.

Жизнь 3-я. Неразорвавшаяся мина
Уже в Белгороде после победы наших на Курской дуге телефонно-телеграфный полк впервые за долгое время «посадили на машины».
– Мы думали, что на машинах лучше, чем пешком, да не тут-то было: немецким самолетам стало удобнее пикировать на нашу колонну.
Но самое страшное случилось тогда, когда полк попал под прицельный минометный обстрел.
– Знаете, этот страшный визг пролетающих мимо мин забыть совершенно невозможно. Мы повыпрыгивали из машин, я упала на землю, и одна из мин упала в шаге от меня. Убежать я все равно бы не успела, закрыла голову и лежу – жду, когда взорвется. Но мне повезло – может, мина с дефектом попалась: не разорвалась она, осталась лежать в земле, – улыбается наша собеседница.

Ершова Антонина (в молодости)2

Жизнь 4-я. Бочка с бензином и Майданек
Следующий раз смерть попыталась добраться до нашей героини по дороге в Польшу.
– В нашей машине вместе с людьми перевозили большую бочку с бензином. Неожиданно на нас спикировал немецкий самолет и прошил очередью автомобиль. Одна из пуль попала в бочку: кто успел выпрыгнуть – спасся, кто остался в машине – сгорел заживо. Я успела…
Под польским Люблиным полк Ершовой остановился возле недавно покинутого немцами печально известного концентрационного лагеря Майданек.
– Фактически нас остановил невыносимый трупный запах, идущий оттуда. Немецкие крематории не справлялись, и многие замученные пленные были просто свалены в какие-то рвы. Я зашла только в один из бараков этого лагеря – там был коридор и несколько комнат. В одной – целые вороха отрезанных женских волос, в другой – детская обувь, а в третьей – весь пол усыпан паспортами узников. Еще поразили горы пепла рядом с крематорием – трудно представить, сколько же людей нужно было сжечь, чтобы столько его скопить, – вспоминает Антонина Александровна.

Жизнь 5-я. Немецкая кирха
– Когда после Польши мы вступили на территорию Германии, всем войскам был приказ: немцев – пальцем не трогать, гражданское население ни в чем не виновато! Однако сначала в немецких селах и городах никого и не было: они все скрылись, боялись, что мы будем мстить. Затем немцы стали возвращаться, перестали нас бояться. Мы-то их не трогали, а у них-то такого приказа не было!
В одном из немецких городков двух проходящих мимо кирхи офицеров 156-го полка убили двумя точными выстрелами.
– Когда наши туда ворвались, глядят: сидят старик со старухой с винтовками в руках. Ну что делать? Вывели их оттуда и увезли. А потом меня и еще одну девчонку послали в эту кирху за венком для братской могилы. Шли туда, понятно, с оружием – вдруг еще кто-то там засел? Да все обошлось.

Жизнь 6-я. «В первой должна была поехать я»
Уже после победы (156-й полк участвовал во взятии знаменитых Бранденбургских ворот в Берлине!) автомашины связистов снова попали в переделку.
– Принцип передвижения был такой: сначала высылали первую машину. Когда она добиралась до места, то по радио те, кто там был, сообщали нам, что все в порядке. Затем ехала следующая машина. Я должна была сесть в первую машину, но по какой-то причине решила поехать во второй. Мы долго ждали сигнала от первой, не могли с ними связаться. Затем поехали по их следам и наткнулись на расстрелянный грузовик посреди поля. Видимо, остатки каких-то фашистских войск подстерегли наших.
В первой машине находились две девушки-связистки. Труп одной из них нашли тут же, возле автомобиля, а вторую так и не смогли обнаружить, несмотря на то, что весь полк, в том числе и Антонина, с карабинами и винтовками в руках «прочесал» все окрестные поля и леса.
– Так эта девушка и осталась «в пропавших без вести». А ведь я должна была поехать в первом грузовике. Судьба, наверное, – заключает наша собеседница.

Жизнь мирная
На войне Антонина Александровна познакомилась со своим будущим мужем – сначала рядовым, затем офицером.
– Он сам был из города Кашина Калининской области, но я после войны уговорила его поехать в Ульяновск. Здесь он долгое время был директором средней школы в Вырыпаевке. В Ульяновске у нас уже родились сын и дочка.
Мирная жизнь у Ершовой пошла по «общественной линии»: 8 лет она работала воспитателем в молодежных общежитиях, затем заведующей кабинета парткома Главульяновскстроя. Позднее Ершову приняли в Засвияжский райком – сначала инструктором, а потом также заведующей партийного кабинета.
– Я люблю бойких и сама была всегда такой. Ведь полвойны проходила в комсоргах – должна была воодушевлять остальных, чтобы воевать и духа не терять. Иначе разве можно было бы выжить и выстоять? Нет, иначе было просто нельзя!
Евгений Нувитов

Наша справка
Ершова Антонина Александровна, 1922 г.р., ветеран ВОВ, член Совета ветеранов войны и труда Засвияжского района. Сержант. Принимала участие в боевых операциях в составе 156-го полка связи 69-й армии. Боевые награды: орден Красной Звезды, орден Отечественной войны II степени, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».